Предел - Елена Лобанова

Даэрос, к ужасу брата и детской радости Нофера дополнил его речь стихотворением про обнажение Девы в лечебных целях. С этого места начался ожесточенный спор о том, что следует сделать раньше: лечить Деву испугом, предоставив ей сражаться с чем-нибудь страшным и могучим или все-таки начать с «ласки». Даэрос настаивал на своем варианте. Нэрнис утверждал, что подобное недопустимо до свадьбы. Нофер его всячески поддерживал. Он совершенно не представлял себе, как подступиться к именно этой Деве с подобным предложением — как «до» так и «после» свадьбы.

— Она, конечно, прехорошенькая! Была бы тихая и смирная — цены бы ей не было! Вот, как ваша Благородная Сестра — образец послушания и скромности. А может, по дороге что перепутали? — Нофер цеплялся за каждую «соломинку».

— Нет! Что ж мы сестру не отличим? А еще этот Айшак.

Способностями Айшака Нофер был потрясен и напуган. Стадо айшачат, которое не замедлит появиться, довело его до учащенного сердцебиения.

— Весь вред — от ученых дев! — Крист подпер руками пухлые щеки и впал в задумчивость. — А ведь я как чуял. От этой Кербены будут одни неприятности!

Разговор опять вернулся к способам исправления ситуации. Когда Сульс притащил две оплетенные бутыли вина, он был поражен тем, что обсуждали Благородные Принцы и его Благородный Рыцарь. Конечно, он подслушивал весь разговор, отвлекаясь только на пробежки к погребу. Но чтоб такое!

— Вы справитесь, Крист! Потолки у Вас, конечно, не крепкие… Поэтому лучше выманите Деву на конюшню. На сене — это очень романтично. Обещаю подержать Айшака, чтобы не мешал. — Даэрос сделал по истине щедрое предложение.

— А может наоборот? — Руалон мялся.

Нэрнис представил себе картину и фыркнул. Держать Вайолу… Фи, как непристойно! Но пояснение нофера просто повергло его в шок:

— Нет, я готов подержать Айшака… — Руалон покрылся малиновым румянцем и забормотал, — Не смогу я с ней. Ни за какие обещания не смогу с ней сладить. Жениться потом женюсь, так уж и быть. Но её сначала надо… это… как Айшака. Усмирить. У Вас же опыт есть! По Айшакам…

Сульс стрелой вылетел из оружейной. Пробежал пару кругов по двору, сунул голову в кадку с дождевой водой и решил, что ему померещилось или он все не так понял. С конюшни доносились всхлипы и стоны. Вайола рыдала. Оружейник подкрался к воротам и получил вторую порцию страшной правды: "Старый пузырь", «Подделка», "Боров ленивый", были только началом. Он бы расстроился, если бы не испугался. "Завалю с одного удара", "Овдовею до свадьбы" — вот это уже совсем не входило в его планы. Невеста оказалась кровожадной и угрожала уничтожить его любимого хозяина. Умного хозяина, который «раскусил» эту дочку Оплодотворительницы. С этим надо было что-то делать. А делать Сульс умел. Приняв решение, верный оруженосец рванул в винный погреб. Господа, они же — сговорчивые, когда напьются.

В оружейной, между тем разворачивалась драма. Нэрнис утешал нофера, который время от времени пускал в кубок скупую мужскую слезу и взывал к "мужскому пониманию". Даэрос злобно сверкал глазами. Особенно, когда брат вдохновенно нашептывал ему о братском долге, съеденном ужике, и крахе собственной «специализации», если он, Нэрнис, не сможет излечить деву. Светлый настаивал на предложенной Полутемным очередности. Даэрос сдал позиции и утверждал, что сначала надо попробовать деву пугать. Тут по лестнице ссыпался Сульс с двумя бутылями мутной жидкости и без предисловий кинулся эльфам в ноги. Он призывал их спасти "во имя Света", "во имя Добра" и во имя еще много чего, его доброго хозяина. Даэрос поднял его за ворот. Оттащил в угол и задал главный вопрос:

— А с чего вы все… решили, что я… смогу?! И кстати, как насчет решения самой Девы?!

Повисло тягостное молчание, прерываемое бульканьем. Сульс подсуетился и наливал в кубки питье. Причем, несговорчивому Светловолосому Принцу — из персональной бутыли. Оружейник как раз не задавался вопросом, кто там чего сможет. У конюха был такой замечательный рецепт, после которого старый жеребец… И этот рецепт Сульс давно из конюха вытряс. Но поскольку речь шла об эльфах, он не стал мелочиться и опрокинул всю заветную склянку в бутыль самогона. По оружейной поплыл тяжелый сивушный дух.

Нэрнис пить не стал. Он думал. Нофер потягивал свое пиво и ждал приговора. Только злой Даэрос опрокидывал в себя стопку за стопкой. Но жеребячьего эффекта не наблюдалось. Сульс отлил в кубок, принюхался — может, перепутал бутыли? И попробовал. Самогон как самогон. Вздохнул и выпил. Надо бы еще вторую деву увести с конюшни. Прихватив оказавшуюся никчемной бутылку (выдохлось, наверное), оружейник направился к стойлам.

Пелли уже изнемогала. Ей хотелось спать, а слова утешения кончились. Вайола исступленно надраивала кирасу пучком соломы и вдохновенно ругалась. На её счастье явился слуга Нофера. И не один, а с выпивкой. Воительница злобно прищурилась, намечая, куда бы половчее ударить это никчемное существо. Но «существо», прикрываясь бутылью, проскользнуло к сеннику и горячо зашептало:

— Если Достойнейшая Вайола не желает замуж, то я знаю секрет. Секретный! — Сульс многозначительно посмотрел на Пелли. Пелли все поняла и с облегчением покинула конюшню.

— Ну?! — Воительница отняла бутыль, хлебнула, закашлялась, крякнула и приложилась еще раз.

Сульс был потрясен таким «навыком». Свет от факела, что пылал в дверях, бросал красные отблески на бутыль, кирасу, щеки Воительницы, припухший от рыданий носик и рыжие косы. Не говоря уже об остальных частях тела. Оружейник был деятельным, но в сущности добрым. Заплаканная дева — есть заплаканная дева. И Воительницу ему было жаль. Намного меньше, чем своего Нофера, но все же. Держась подальше от могучих кулаков, Сульс начал сбивчиво излагать план.

Превознесение своих достоинств Вайола пропустила мимо ушей. Суть плана она уловила сразу: как-никак дочь Оплодотворительницы. Чего тут непонятного: «согрешить» с кем-нибудь не таким достойным, как бесценный Нофер Сульса, объявить об этом жениху, и дело с концом. Воительница хищно ухмыльнулась. Пусть Достойная Кербена потом сама решает, как и почему её любимая дочь вынуждена была пойти на этот подвиг.

Сам Подвиг Воительница себе не очень хорошо представляла. То есть — не представляла никак. Все её познания ограничивались словами «случка», "спазмы в паху" (у айшаков) и прочими скотскими терминами, которые Вайола слышала краем уха или подслушивала специально. На конюшни деву никто не допускал. Достойная Кербена воспитывала дочь в строгости, поэтому Воительница имела в голове кашу из рассказов о воинской доблести, о рыцарях, готовых отдать жизнь за взгляд девы, о плодовитости животных, обо всех сортах укропа, и о том, каково истинное место «жеребцов» в этой жизни. В отличие от Замка Руалона, в хозяйстве Кербены свинарники и скотные дворы не располагались вблизи крепостных стен. Все, что юная Вайола наблюдала лично, ограничивалось воркующими голубями. В общем и целом — наивная невинность, которая подражает старшим и хочет казаться очень опытной.