Предел - Елена Лобанова

— Воительца, да это же Сульс, оружейник. Он тут прятался, а Айшак его почуял…

Удар по темени Полутемный пережил стойко. Если это вообще можно было назвать ударом. Так… шлепок. Вот, нахалка! Восторженный шепот Вайолы: "Достооойный!" добавил и без того прыткому эльфу скорости. Он всегда подозревал, что игра в салочки имеет гномские корни. Теперь Даэрос точно знал, откуда эти корни растут. Шансов на его поимку у Воительницы точно не было, и эльф объяснял ей суть традиций набегу.

Вайола, пыхтя и отдуваясь, признала, что бить надо, да, в полную силу. И предложила попробовать еще раз. Изворотливый эльф доходчиво объяснил, что права второй попытки у неё нет:

— Раньше надо было думать!

Воительница проявляла чудеса прыти и ловкости. Не поймает до утра — шанс упущен. Сульс, прощенный и помилованный нофером, смотрел за дикой гонкой из окна зала. Он жаждал отмщения и желал победы гномше. Сначала желал сильно. Потом не очень. Потом перестал желать совсем, открыл окно и заорал:

— Неверная!

И запустил в Воительницу бычьей головой. Благородный Крист Руалон все равно не одобрил будущего лося. А все потому, что увидел работу недоделанной. А все из-за неё!

— Распутная!

И тут его настиг, коварно, сзади, увесистый подзатыльник Господина — первый за все годы службы.

— Не сметь оскорблять свою Будущую Госпожу и мою Дочь! — Руалон был искренне зол.

Вайола отвлеклась на вопль Нофера и упустила момент. Даэрос воспользовался этим и немилосердно взял деву в захват, заломил руку и слегка «приобнял» за шею. Бегая по двору, он тоже думал о справедливости. Клял свою светлую половину натуры и доброту. И решил, что фразу: "Не расслабляйся при девах" он повторит двести раз, но — завтра. На сегодня — хватит.

Воительница обиженно пыхтела. Эльф держал крепко. А на ухо шептал очень щекотно. Но приятно. Мало-помалу до неё стало доходить, что именно он шептал. Наивность наивностью, но что такое "благородное родство" Вайола понимала. Как и то, что пока её не признает родной отец она будет считаться незаконнорожденной. А так же то, что никто не имеет ни малейшего понятия, сколько лет было гному на момент её рождения. И хотя гномы живут долго, никто не мог поручиться, что тот самый, родной гном, еще жив. Секира указывала на Бройда. Но это мог быть и его брат… и сын… в общем, очень неприличная складывалась ситуация. То, что объяснял Даэрос, и то, что предлагал Нофер Руалон, было так по-рыцарски, так исключительно романтично, что Вайола прониклась до глубины своей чистой души и вспомнила о своей воинственности. Ловля «Достойного» Принца откладывалась "на потом". А еще она, на самом деле, очень скучала по отцу — доброму, тихому и совершенно беззащитному существу. Он был совсем как Руалон — не сильный, но честный. Воительница представила, как рядом с добрым Кристом появится однажды кто-то, кто очень похож на её Достойную мать (других матерей Вайола себе не представляла) и поняла — она просто обязана защитить этого… "почти отца":

— Где мой доспех? Я сейчас!

Полутемный выпустил могучую девицу, устало вздохнул и направился в донжон. Кажется, он сделал все, что мог. Хотя нет, не все! Ему на глаза попался Сульс.

— А, пойдите-ка сюда, любезный слуга своего господина. Мне есть, что Вам объяснить. Сопротивляться не надо, я могу сделать больно. Очень больно. И сделаю…

Даэрос уволок Сульса в кухню, как коршун цыпленка.

Нофер, Пелли и Нэрнис раскрыли все окна в душном зале. Ночной воздух раздул затухавшее пламя в камине, и оно с гудением уносилось в трубу. Причудливые переплетения звуков придавали происходящему вид мистический и возвышенный. Где-то на конюшне всхрапывал Айшак, отгоняющий Крысака от кормушки. Там же стонала и громыхала Вайола, пытаясь самостоятельно влезть в доспех. С кухни доносился шипящий голос Даэроса и повизгивания Сульса. Оружейник, похоже, приносил неизвестно какую по счету клятву или присягу: "Клянусь!", "Обещаю!", "Клянусь!". Грохот железной посуды: это кухарка посмела что-то сказать, следом — её всхлипывания, которые затихли под злобное шипение Полутемного. Пелли вздохнула, потянулась и пошла на конюшню помогать Воительнице. Вслед ей кривились лица с портретов, грустно топорщили клыки свиньи. Как в сказке: страшно, но — не очень.

Когда девы вернулись в зал, торжественная обстановка уже была дополнена массивными подсвечниками. Камин к счастью, прогорел. Даэрос сидел за столом и писал. Сульс стоял рядом на вытяжку — работал подставкой для чернильницы. Нэрнис потягивал вино. Крист Руалон в новенькой (а куда было одевать-то?) малиновой котте, имел вид полноправного «патриарха».

Наконец Ар Ктэль поднялся и зачитал документ. «Крючкотвор» — молча восторгался его оборотами Нэрнис. Даэрос весьма ловко обошел всякое упоминание ноферата Тарлит. Зато вплел Достойную Кербену, как "мать, отправившую дочь, Достойную Вайолу, для совместного проживания в условиях родства с Благородным Нофером Руалоном". Пелли с трудом усваивала суть вычурных фраз. Её Темный брат опять сделал с правдой что-то такое, что больше всего походило на "передник, одетый задом на перед, изнанкой наружу". Воительница стояла, гордо задрав подбородок. Она понимала, что в её жизни происходит нечто весьма важное. Даже важнее свадьбы. И когда это занудное чтение закончится, у неё появится беззащитное существо, которое надо будет опекать, защищать и уважать. Потому, что существо — старенькое. А слуги в этом Замке — наглые. Вайола уже почти унеслась мыслями к перестройке зала, когда её вывел из задумчивости голос Даэроса:

— Достойная Вайола, согласны ли Вы отныне называться Фар Руалон и почитать Благородного Нофера Руалона, как родного отца?

— Да! Согласна! — Воительница дополнила свое согласие ударом навершия секиры об пол.

— Согласен ли…

Крист Руалон искренне рыдал от счастья, обнимая кирасу Дочери. Прямо-таки не удочерение, а восстановление семьи какое-то. После долгой разлуки. Пелли утирала слезы умиления. Даже Сульс разулыбался: хозяйка-Рыцарь, это даже лучше, чем какая-то там жена. Общую идиллию нарушил Даэрос:

— А подписать?

Крист Руалон был не только счастлив, но и горд. В свидетелях значились целых два эльфа и их сестра с такой длинной подписью… Пелли уже хотела побледнеть и позорно сознаться, что она не умеет писать, но Нэрнис (у Темного научился) заверил собравшихся, что "Сестра не привыкла к таким вот письменным принадлежностям". Пелли не привыкла ни к каким. Да даже будь она и привычна, не справилась, если бы Нэрнис не вложил ей в руку перо и не водил ею по бумаге: " Пеллиэ Ан Нэрнис Эс Даэрос Ар Ктэль Аль Арвиль". Это было то, что она слышала. Красивые закорючки никак не хотели сочетаться со звуками, но она выучит эту фразу… имя, а с братьев потребует, обязательно потребует, научить её писать. Чтоб самим стыдно не было.