Генезис - Кирилл Клеванский

— Называться, — обронила девушка и, наткнувшись на мой недоуменный взгляд, пусть и скрытый маской, пояснила: — Я лишь подвергаю сомнению то, что вы называете себя воином. А в праве быть воином никто не способен отказать.

— И почему же я недостоин этого?

— Как я уже сказала, у вас глаза ученого и сердце бродяги.

Я вздохнул и потянулся к лицу, но вовремя убрал руку. Все же хлопать себя по маске — это уже верх неприличия. И даже такой серый студиозус, как я, неспособен проявить столь глубокое пренебрежение манерами.

— Ладно, — кивнул я. — С этим мы разобрались. Но что насчет моего языка и голоса?

Девушка пожала изящными плечиками и ответила:

— Речи ваши сладки и стройны. Но вы скорее играете, чем чувствуете необходимость в подобных оборотах. Так поступают бродяги, не имеющие ни убеждений, ни привязанностей. А ваш голос изменен магией. Об этом говорит разница между вашими словами и интонацией. Манера речи сохранилась старая, а звук новый. Впрочем, я не вижу у вас амулетов. Так что вы сами сделали это заклинание. Это говорит о разуме ученого.

Леди закончила свою речь и, отсев от меня, повернулась в сторону города. Что же можно сказать в свое оправдание? А ничего. Меня разделала в пух и прах обычная девчушка, посетившая столичный бал. Я о ней не могу сказать ничего, кроме того, что она с востока, сама же незнакомка буквально наизнанку меня вывернула. И есть два выхода: либо унижаться дальше, либо капитулировать. И любому достойному мужчине, пусть и не джентльмену, не пристало изничтожаться ради пары лишних слов. Да и тяготить леди неприятным ей обществом — это уже ниже даже моего достоинства.

Встав, я отряхнул полы и поклонился, прижав ладонь к сердцу.

— Благодарю вас за беседу, — произнес я и выпрямился. — Надеюсь, мое общество не омрачило вам вечер.

По этикету надо было дождаться ответа, но я, резко развернувшись, зашагал в обратную сторону. Не то чтобы мое настроение было подвергнуто настоящему испытанию, но осадок остался. Что ж, будем полагать, что общение с женщинами — все еще не мой конек. Как я не понимал этих прелестных созданий, так и продолжаю не понимать. Хотя чего лукавить — покажите мне того, кто понимает, и я заплачу ему все золото мира за подобную науку.

Миновав полянку и оставив фонтан за спиной, я вернулся к балкону. Не найдя лучшего способа подняться, я разбежался, оттолкнулся от скамейки и уцепился за парапет. Рывком подтянувшись, перепрыгнул через парапет и чуть не столкнулся с человеком — золотым слитком.

— Ты где шлялся? — прошипел едва не сбитый Принц.

— Послушался твоего совета, — буркнул я. — На свою беду послушался.

— Все ноги отдавила? — сочувственно произнес друг.

— Скорее все мозги, — отмахнулся я. — Ладно. Когда там уже твой спектакль начнется?

Принц хмыкнул и открыл непонятно откуда возникший рюкзак. Он вытащил на лунный свет серебряную маску с физиономией гиены и длинный походный плащ. Поняв намек, я сменил украшение и укутался в серый плащ.

— И как мне теперь говорить? Заклинание-то тю-тю.

— А тебе и не придется, — пожал плечами интриган. — Ну, двинули.

И мы двинули. В зале уже закончили танцевать. И казалось, что народ строится перед какой-то битвой. Кто-то отходил назад, другие же, наоборот, протискивались вперед, поближе к трону. Вскоре явилось и объяснение сему явлению. Из толпы медленно, с присущим ему величием вышел высокий мужчина. Широкие плечи, длинная грива черных седеющих волос и походка, от которой так и веет властью. Явился сам император. Сняв маску, он обернулся к толпе. Но ни один не пал ниц и не преклонил колено. На празднике такое не принято…

Тут же около главной табуретки страны появилась аккуратная женщина. Впрочем, ее голубые глаза даже издали отдавали некоей стервозностью. Стояла она, чуть отстранившись от венценосного мужа. И следом за императорской парой поднялись и их отпрыски. И я не стану описывать каждого из них. Просто скажу, что ни красавиц и красавцев, ни уродов и уродин среди них замечено не было. Обычные люди обычной внешности. Со своими особыми черточками, но в целом увидь их в толпе — и ничем не определишь происхождения. Ну, если, конечно, ты не работаешь в заточенных под это дело структурах…

Когда вся семья собралась, перед ними выскочил тамада. Он сбросил свою маску и явил людям улыбчивое добродушное лицо. Высокий лоб, широкие скулы и прямой нос. И если честно, он был колоритнее, чем стоявшие рядом наследники крови.

— Леди и лорды! — прогремел он. — К сожалению, наш праздник подходит к концу. Но не стоит расстраиваться, ведь скоро… Хотя об этом лучше скажет его императорское величество.

Поклонившись, тамада отошел в сторону. Я лишь хмыкнул. Никто и не заметил, что шут тонко намекнул на то, что у здешних леди и лордов в принципе нескончаемый праздник.

— Верноподданные! — Голос у правителя низок, но немного резок. — Рад был видеть вас всех. Спасибо, что нашли время посетить этот бал, и спасибо, что осветили столь темный вечер. Надеюсь, что увижу вас через две декады, когда мы соберемся, дабы отдать честь нашим гостям. Нынче в Империю съехались представители многих стран практически со всего Ангадора, и объединяет их одна цель — стремление к победе в Турнире. И через полсезона одновременно с открытием мы достойно поприветствуем их! За сим объявляю торжество закрытым!

И вот теперь все как один сняли маски и преклонили колено. Дамы, конечно, расплылись в реверансах. Я собирался тоже принять соответствующую моменту позу, но меня удержал принц. И мгновение спустя наши стоящие фигуры, все еще держащие на лицах маски, собрали настоящий аншлаг. На нас даже не смотрели, а банально пялились. При этом с разных сторон зала к нам спокойно и неторопливо продвигались серые личности. Стоило мне увидеть их ничем не примечательные лица и костюмы, у меня по спине заструился пот.

«Не подведи! — мысленно молился я. — Только не подведи».

Принц выждал еще пару секунд и, лишь когда по-настоящему запахло жареным, сорвал с лица маску. Зал ахнул, и тут же по толпе пошли шепотки. Все же, как бы тайну ни прятали, а слухи, так или иначе, просачиваются. Это было всегда и везде. Так что чуется мне, побег принца не был таким уж секретом. Во всяком случае, для знатнейшего меньшинства. Мгновением позже, когда руки королевы побелели, а лицо императора посмурнело, я приметил, как у одного из принцев, что был худоват и лицом немного крысоват, заиграли желваки. Что ж, дает знать о себе явная братская «любовь».

— Отец. — Константин склонил голову, но мне отпальцевал, чтобы стоял прямо.

— Сын, — повторил жест император.