Генезис - Кирилл Клеванский

Крыс рванул в стремительном, но до мерзости простом и до тошноты банальном выпаде. Он не пытался двигать кистью, создавая вариацию удара, не использовал центр тяжести, чтобы внезапно изменить направление. Он даже суставами не работал, а тупо несся на меня, как бык на матадора. Я не стал терзать толпу. Отпрыгнув на два шага назад, я дождался, пока принц потеряет скорость, и сам рванул навстречу. На середине я выставил ногу вперед и, отскочив вбок, вновь бросился в атаку. Крыс не успел сориентироваться, и вся его левая сторона стала большой дырой в защите.

Вяло и неуклюже он менял положение клинка, но по ушам разумных уже давно резанул протяжный, казалось — пиратский абордажный свист. Я очутился за спиной парня. Мои руки были выставлены вперед, а сабли скрещены теперь уже перед лицом. Быстро убрав их, чтобы особо любопытные не смогли запомнить характерные черты оружия, я обернулся. Медленно с камзола сына правителя падал воротник. Когда же он коснулся пола, зал взорвался аплодисментами.

«Жиденько», — подумал я, сравнивая их с тем, чем одаривали балаган.

Что ж, вечер закончен, а вскоре наступит время собирать камни. Сейчас же Крыс понуро возвращался к отцу, а из зала стала вытекать толпа благородных. Затерявшись в ней, я скинул плащ и маску, вошел в «скрыт» и взмолился, чтобы неподалеку от дворца стоял на якоре кебмен. Меня неумолимо клонило в сон, а месть Принцу может и подождать. Да и вообще перед лицом Морфея может подождать все что угодно. Все же он истинный властитель всех миров и всех существ, противиться власти его неспособен никто.

Глава 14

Предвестники конца

Его императорское величество Майкл дель Самбер

— … а еще нужны фиалки, несколько праздничных тортов рагосских мастеров, эльфийское терпкое красное и сухое белое, — загибала пальцы королева, сидевшая в уютном кожаном креслице в конце кабинета. — И не забудь отправить придворных охотников, мясо должно быть исключительное свежее!

— Да-да, дорогая, — покивал головой венценосный супруг. Впрочем, такой «короне» мог бы позавидовать лишь вожак-сохатый, у того и то рогов поменьше. Его глаза бессмысленно и тупо глядели в полированную поверхность стола, а пальцы то и дело нащупывали артерию на шее. И когда Майкл уже готов был вырвать ее и закончить жизнь достойно, его озарило. — Любовь моя, а почему бы тебе не взять организацию праздника в свои восхитительные ручки?

Королева замерла на полуслове, внимательно посмотрела на мужа, а потом, попрощавшись, покинула кабинет. Поднявшись из-за стола, Майкл дрожащими руками повернул ключ в замочной скважине и тут же рухнул в кресло. Пальцами он растирал виски и сам не замечал, как сыплет самыми грязными и вульгарными проклятиями. Однако этот легкий фарс и акт весьма обоснованной ярости прервался, когда за его столом закружилась призрачная дымка и на его же стуле появился знакомый человек. Все тот же потертый военный камзол, все те же стальные глаза и неизменная бутылка с крепленой гномьей.

— Буря ушла? — спросил волшебник.

— Остались только поваленные деревья, — кивнул Майкл и придвинул кресло к столу. Тут же перед ним возникла простецкая глиняная чашка, в которую босота обычно просит кинуть медяшку-другую. — Напомни мне, старый друг, сколько раз мы ее уже травили?

Маг, разливая по емкостям янтарную жидкость, застыл в раздумьях.

— Кажется, в прошлой декаде был сто сорок третий? — протянул он с легкой ноткой неуверенности.

— Сто сорок четвертый, — вздохнул правитель и залпом осушил чашку. Он прижал к губам сжатый кулак, глубоко и шумно втянул носом, а потом кивнул на тару, давая понять, что можно лить еще. — Сто сорок третий был в том сезоне. А сколько раз мы устраивали несчастный случай?

— Вот здесь ты меня не поймаешь, — улыбнулся волшебник и так же по-солдатски одним махом выпил граммов пятьдесят крепленой. — На балу был семьдесят первый.

Майкл, явно издеваясь, похлопал в ладоши и, перегнувшись через стол, достал из одного из ящиков буханку хлеба и немного мяса, нарезанного ломтиками.

— А сколько на моем счету?

— Я сбился на третьей сотне, — пожал плечами маг. — К чему ведешь, мой коронованный друг?

— К тому, что какого демона ты не приложишь руку к этому вопросу? — Было видно, что император закипает, жилка на его правом виске отчаянно пульсировала.

Седой чародей лишь рассмеялся и жестом пригласил выпить. Выпили.

— Это как это я не приложил? — с легким придыханием спросил он. — А кто же тогда всем этим занимается?

— Ты понял, о чем я, — скривился Майкл, отправляя в рот банальный бутерброд. — Колданул бы чего ей. Позабористее. И дело с концом. А то, — тут правитель наглядно помахал над головой, — поседел в сорок три!

— Ну я мог бы попробовать… — с длинными паузами между словами произнес волшебник, но потом закончил скороговоркой: — Но мне слишком нравится смотреть этот спектакль.

Император вздохнул, взглянул на старого, первого и единственного друга, поклялся себе, что обязательно казнит его, и вновь указал на чашку.

— Ладно, — кивнул рогатый венценосец. — Не за этим же разговором ты пришел?

— Седина — мудрости крест, — продекламировал маг, и с его неспешным жестом бутылка, окутавшись той же призрачной дымкой, исчезла. — Дела привели меня в сию скорбную обитель. Все прошло как надо, друг мой. Константин выпил и не заметил что. Лейла вроде и почуяла что-то, но не с ее куцыми познаниями догадаться о сути. Так что за исход можно не волноваться. Третий этап успешно завершен.

Майкл вновь вздохнул, но на этот раз это скорее походило на стон, полный затаенного отчаяния и сожаления. Хотя скорее это было раскаяние. И в который раз его сердце задрожало, а с уст в тысячный раз сорвался затертый вопрос:

— Ты уверен, что мы поступаем правильно?

И в тысяча первый раз его друг небрежно бросил:

— То ведают лишь боги и безумцы. Но мне кажется, другого выхода нет. Если ты, конечно, не собираешься повторить подвиг предшественника и устроить еще пять «шестых родов».

Самбера передернуло лишь от одной мысли на эту тему.

— Я так и думал, — кивнул волшебник. — Поздно зарываться в повозку лудильщика, дружище. Мы уже давно закрутили эту мельницу, и теперь либо она намелет нам прекрасный хлеб, либо сгорит ярким пламенем. Но как бы то ни было, великой Империи не будет, пока нам на пятки давят аристократические роды. Брак твоего сына и моей дочери решит эту проблему.

— Но роды никуда не денутся, их станет просто на один меньше.

И тогда маг засмеялся. В его смехе было столько силы, что непривычный к такому человек мог запросто испугаться, посчитав смеющегося демоном.