Девушка из цветочной лодки - Ларри Фейн

— Тогда к чему твои байки?

— Мне нужно, чтобы ты распространил эти сведения. — Торговец, шатаясь, поднялся и указал на дверь. — Передай каждой вороватой водяной крысе, которые шуруют по всем углам до адских глубин, что, если налеты не прекратятся, всем вам скоро будет труднее попасть в Тайоу, чем проникнуть в сморщенную «пещеру» вашей бабушки.

На пути из Тайоу мы с мужем не на шутку сцепились. Он был потрясен обвинениями Юаня и угрозами в наш адрес. А еще его возмутило мое наглое вмешательство в торг.

Я пыталась убедить Ченг Ята последовать совету торговца и предупредить других пиратов, а он в ответ разозлился и заявил, что я могу приобрести собственную лодку и быть на посылках у моего нового напарника Юаня. Мы спорили, пока у меня не перехватило дыхание, и тогда я в одиночестве ушла на ют.

Мимо проплывал остров Тайюсан: гористый и бесплодный, с воды он выглядел негостеприимным. На этом неприступном острове жена Ченг Чхата мечтала провести последние дни в какой-то уединенной бухте, которую она мне описала, но так и не назвала. Именно туда мы и направились, и там нас ждал остальной флот. Это место Ченг Ят помнил с детства: отец привозил его туда навестить дядю и двоюродного брата. Как мне рассказали, на склонах холмов полно семейных могил клана Ченг. Теперь я уже знала название бухты и безопасной якорной стоянки: Тунгчунг.

Мы обогнули мыс, когда солнце спряталось за крутые холмы, и я поняла, что Тунгчунг может стать идеальным убежищем для пиратов. Вокруг стена крутых холмов, вход частично скрыт от моря островком сразу за устьем. И все же что-то здесь было не так. Запах, который я приняла за дым от костра, превратился в безошибочно узнаваемый тяжелый дух горелого дерева. Чуть дальше нам встретилась почерневшая джонка, затем еще одна. На полпути через бухту руль, точно флаг, торчал над опрокинутым корпусом.

Остальной флот теснился у южной оконечности. Нам навстречу мчался сампан, и один из командиров эскадрильи Ченг Ята кричал, как сумасшедший, перевешиваясь через борт. Как оказалось, вчера их застигла врасплох другая банда пиратов.

— Кто? — спросил Ченг почти шепотом.

Командиру эскадрильи подали мешок, и он за косицу вынул оттуда отрубленную голову — Знаешь его?

Ченг Ят вгляделся в сморщенное лицо и покачал головой.

— Увези его подальше и похорони со всеми почестями. Не хочу, чтобы в моей гавани появился призрак[72].

Остаток вечера муж молился в одиночестве у алтаря и никого не принимал. Я принесла ему еду и чай, но он отказался и от того, и от другого. Правда, разрешил мне остаться в каюте: я могла наблюдать за ним или лечь спать, но говорить мне не дозволялось.

Наконец ближе к полуночи Ченг Ят погасил лампу и присоединился ко мне на циновке. Кожа у него была холодной, сердце билось чаще обычного. Наконец он протяжно вздохнул и сказал:

— Пора созывать командующих флотами.

ГЛАВА 27

СЛЕТ

Далеко на крутом склоне позади Тунгчунга до лета оставался еще месяц, но солнце уже припекало плечи, даже камни на тропинке как будто вспотели.

— Мне нужен отдых. — Я присела на валун под низким корявым деревом.

Ченг Ят упрямо продолжал идти, а местный носильщик поставил наши вещи и присоединился ко мне в тени. Бухта внизу сверкала в лучах солнца.

— Это сюда приходил император? — поинтересовалась я.

— Нет. На другую сторону острова.

Я испытала разочарование. Жена Ченг Чхата поведала мне легенду о последнем императоре династии Сун, которому было всего восемь лет, когда он бежал сюда от монголов вместе со свитой. Тунгчунг и сейчас казался идеальным укрытием. Неудивительно, что Ченг Ят намеревался основать здесь постоянную базу, причем, как я напомнила ему, не только для нашего флота.

Бухта превратилась в лес мачт. Наш флот из более чем ста кораблей занял лучшую стоянку на южной оконечности, ближайшую к деревне. By Сэк-йи и его братья разместились на западе. Корабли генерала Поу я узнала по белому флагу на фок-мачте. Ченг Лау-тонг, еще один ветеран первой кампании Аннама, тоже был где-то рядом. Почти каждый день прибывало все больше джонок: маленькие группы из двух-трех судов или рыбаки, мечтающие о богатстве. Некоторые пришли даже из Хойнама, отвечая на клич Ченг Ята, который он бросил по всему побережью. Вот-вот должен был сложиться пиратский синдикат.

Ченг Ят свистнул нам, и носильщик вывел меня на крошащуюся тропу над отвесным обрывом. Сердце у меня успокоилось только после того, как мы достигли площадки, вырубленной в горе. В склон вжимались гробницы с арочными крышами — семейное кладбище Ченг. Носильщик положил наши вещи на землю. Прежде чем уйти, он жестом поманил меня в сторону.

— Вы же спрашивали про юного императора Сун? Его постигла неудача… — тихо сказал он, бросив настороженный взгляд на Ченг Ята. — Он приплыл сюда, чтобы править. А в итоге и сам погиб, и династию погубил.

Ченг Ят закончил расчищать сорняки вокруг одной гробницы, затем развернул подношения и разложил их перед мемориальным камнем Ченг Чхата. Я сделала то же самое перед могилой его жены. Я до сих пор помнила выражение лица подруги и дрожь в ее голосе, когда она говорила о возвращении сюда, надеясь провести остаток дней в мире и покое.

Темное облако пронеслось над головой. Внезапный ветер поднял пыль. Мы позволили ему выдуть тепло из наших тел. Внизу в бухту вошли две лодки, занимавшиеся добычей креветок.

— Они никогда меня не послушают, — вздохнул Ченг Ят.

— Сначала сам к себе прислушайся, — посоветовала я. — Будь у тигра столько неуверенности, он бы даже мышь не испугал.

— Очень обнадеживает.

— Просто представь им план, которого они так ждут. — Я взмахнула рукой, чтобы усилить свое высказывание. — Территории. Плата за защиту. Доли. Пропуска…

— Ай-я! Не сейчас! Тебе мало того, что ты меня отчитала? Капля дождя упала мне под ноги. Я надеялась, что если мы приедем прибраться на могиле двоюродного брата, дух Ченг Чхата сможет волшебным образом овладеть моим мужем. Предоставив мне заботу о планировании и финансах, Ченг Ят мог бы сосредоточиться на том, что умеет. Он зарекомендовал себя как прекрасный командир, обладающий чутьем хищника и тонким пониманием, когда нужно нанести удар, а когда отступить, что бывало реже. Но меня беспокоило, что ему навредит косноязычие.

— Может, мне стоит выступить с речью?

— Может, и стоит. Идея-то твоя. Женщины любят потрепаться.

Я в ответ