Большая и маленькая Екатерины - Алио Константинович Адамиа
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вначале Реваз временно отдал под контору две комнаты в своем доме. Но через месяц, когда совхозу выделили деньги, стало неудобно стеснять человека, и на месте будущей конторы поставили барак. Сначала он представлял собой одну большую комнату. В одном углу ее стоял стол директора совхоза, в другом — сейф и столы бухгалтера, счетовода и кассира. На стене висел план строительства совхоза. Когда на должность бухгалтера назначили Гуласпира Чапичадзе, он двумя перегородками разделил комнату на три части: кабинет директора, приемную и бухгалтерию. Так как Реваз Чапичадзе пока большей частью находится в Херге или на строительных объектах, а в контору заходит редко, Гуласпир фактически присвоил его кабинет.
Дверь барака была открыта, но оттуда не доносилось ни звука.
— Очевидно, дверь забыли закрыть, — громко сказал Константинэ и постучал в стену.
Гуласпир сидел в кабинете директора. Услышав голос начальства, он выпрямился на стуле.
Пауза.
— Если ты добрый человек, войди! — важно изрек он.
Константинэ вошел в контору.
— Доброе утро! — холодно сказал он.
— Здравствуйте! — сказал Гуласпир, внимательно разглядывая гостя и делая вид, что не узнает его, а потом добавил: — Добро пожаловать в наш…
— Я здесь не впервые! — перебил его Константинэ и посмотрел ему в глаза. — Что, в совхозе никого?
— Я здесь.
— Только вы? — удивился Константинэ.
— Да, только я!
— Остальные бастуют?
— Нет, отдыхают…
— Хорошенькое дело! — с иронией сказал Константинэ, огляделся и, закурив сигарету, снова посмотрел на Гуласпира. — А говорили, что вы и по воскресным дням работаете.
— И работаем!
— А что случилось сегодня?
— Директор разрешил строителям отдохнуть.
— Это почему? — сердито спросил Какубери.
— Когда ремонтировали школу, они двадцать дней не покладая рук работали с утра до поздней ночи. Выдохлись совсем. Вот директор и велел отдыхать.
— Вы кто, сторож?
Гуласпир смутился.
Пауза.
— Я — главный бухгалтер.
— Гуласпир Чапичадзе? Извините! — улыбнулся Константинэ. — Я о вас много слышал, а вот вижу впервые.
— И я в первый раз вас вижу. Вы случайно не из Райшелка представитель? — тоже улыбаясь, спросил Гуласпир.
Теперь смутился Константинэ.
«Ведь знает, кто я такой, нарочно притворяется. Отомстить хочет».
— Нет, я не из Райшелка, — отчетливо произнес Константинэ, — я представитель райкома, Какубери.
Гуласпир встал.
— Извините, уважаемый Константинэ! Я о вас много, очень много слышал, но встречаться с вами не приходилось. Извините, что не узнал!
Константинэ протянул Гуласпиру сигареты.
— Благодарю. Я курю только «Приму», — сказал Гуласпир и достал из ящика стола пачку.
— Так, значит, вы и есть Гуласпир Чапичадзе? А говорили, что стары и не сможете работать бухгалтером… Говорили?
— Верно, говорил.
— Сколько вам лет?
— Шестьдесят два. Да годы тут ни при чем. Я себя плохо чувствовал. Сейчас мне немного лучше.
— Вы, Гуласпир, должно быть, знаете, что являетесь номенклатурным работником райкома. Мы вас утвердили заочно, потому что райком вам доверяет.
— Спасибо райкому.
— И этот самый Гуласпир Чапичадзе, — повысил голос Константинэ, — шумел в народе, что, мол, это Константинэ Какубери погубил Хемагали. Что, мол, по решению правительственной комиссии виноградарское хозяйство должны были основать в Хемагали, а Какубери не посмотрел на решение комиссии и организовал совхоз в своем селе Итхвиси… Еще говорил, что будто бы Константинэ Какубери переманивал хемагальцев, а семьи Джиноридзе просто согнал с насиженного места и переселил в Итхвиси… Так это или не так?
— Верно, было такое! Говорил! — решительно сказал Гуласпир.
— Была у нас средняя школа, осталась только начальная, а потом и ту, мол, Какубери упразднил. Это тоже правда?
— А что, так и было! — холодно сказал Гуласпир и глубоко затянулся сигаретой.
— Наконец-то и нам счастье привалило. Реваз Чапичадзе взялся за такое дело, что ему будут благодарны внуки и правнуки, если только ему не помешает Какубери, Какубери такой человек, что он не станет на сторону Чапичадзе, и судьба хемагальцев повиснет на волоске. Это тоже правда? Так думал уважаемый Гуласпир?
— Истину изволите говорить! — все так же холодно подтвердил Гуласпир.
— А теперь как думает Гуласпир Чапичадзе? Что он теперь говорит? — громко спросил Константинэ, бросил на пол горящую сигарету и, раздавив ее ногой, встал.
— Дело покажет! — спокойно сказал Гуласпир, пристально глядя на Константинэ.
«Крепкий мужик этот Гуласпир Чапичадзе».
— Теперь Гуласпир Чапичадзе ничего не говорит? Опять мешает Какубери?
— Не только Гуласпир, все село говорит, что Какубери близко к сердцу принял наше дело и всеми силами помогает нам. Это все видят, товарищ Константинэ.
— В чем же причина?
— Сказать правду?
— Только правду! — сердито сказал Константинэ. В ожидании ответа он закурил, и лицо его стало заливаться краской.
— Пусть он молит бога о прощении и искупит совершенный грех! — сказал Гуласпир и улыбнулся. Улыбка его была такой искренней, что немедленно заразила и Константинэ, он тоже улыбнулся, а потом они оба рассмеялись и долго не могли остановиться.
— Молит бога о прощении… искупит совершенный грех… Это хорошо, очень хорошо, прекрасно, — сквозь смех проговорил Константинэ и похлопал Гуласпира по плечу.
— Да, дорогой мой человек, ничего нет страшнее на свете, чем иметь на душе грех. «…Всякий грех и хула простятся человекам: а хула на Духа не простится человекам».
— Быть может, это и так, а сейчас пора за дело, товарищ Чапичадзе, — официальным, деловым тоном сказал Константинэ и вышел из конторы. Гуласпир последовал за ним.
Солнце уже поднялось высоко над хребтом Санисле.
— Сегодня опять будет очень жарко, — приставив козырьком руку ко лбу и глядя в сторону гор, сказал Гуласпир.
— Знали бы вы, какая жара в Херге. Скоро вода в Хевисцкали начнет кипеть. — И Константинэ тоже из-под руки посмотрел на Санисле.
— Здесь, на этом месте, где мы с вами сейчас стоим, вместо этого барака будет построено административное здание совхоза. Строительство начнем осенью будущего года. Отсюда будет виден весь совхоз, — сказал Гуласпир и протянул Константинэ «Приму».
— Я предпочитаю болгарские, — улыбаясь сказал Константинэ и тоже закурил. — Я знаю: как раз на этом месте четырехэтажное здание. Вокруг него — фруктовый сад, около главного входа — фонтан… — Он помолчал немного. — У фонтана начнется сквер. Площадь. От площади будут расходиться шесть дорог: две — к тутовым плантациям, две — к виноградникам, одна — к фруктовым садам, а последняя — школу и сохранившуюся со старых времен часть деревни соединит с совхозом. — Константинэ посмотрел на Гуласпира. — Все это отражено в плане строительства. Я видел макет, который стоит на огромном столе самого министра. И все, товарищ Гуласпир, должно быть как на макете. А вот когда мы закончим работы, к нам
