Уровень 2 - Глеб Леонидович Кащеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Не слишком ли же смело, по поводу настоящего человека. А остальные тогда кто – недолюди? Это же фашизм какой-то.
– Нет, они просто не такие… сверкающие. Представь себе алмаз. Пока он лежит в земле, то просто мутноватый камешек и только будучи ограненным он начинает сиять. Драгоценный бриллиант есть в каждом из нас. Кто-то гранит себя сам. Моя подруга на Земле куда более человечна, чем я, а в Лабрисе не была. Более того, она и провела меня по нему когда-то, хотя видела его впервые. Только сейчас я понимаю какой это талант. Кому-то нужно пройти лабиринт, чтобы выйти оттуда настоящим бриллиантом. Человек обретает ценность не за счет славы и богатства, а если позволяет себе жить ради других и его существование делает людей и весь мир лучше. Так вот, Лабрис сначала учит тебя быть самой собой, настоящей, без всей налепленной обществом шелухи, помогает стать сильной и независимой, не оглядываться на остальных при принятии решений. Потом ты сама начинаешь оглядываться на других, помогая им и протягивая руку. С позиции сильного, который может позволить себе быть добрым и заботливым и жить не только для себя, но для всего мира. Это я, кстати, только попав сюда вместе с вами поняла. Наверное, для того меня и отправили… Другие до этого сами доходят, а я дура. Меня нужно было второй раз в Лабрис зашвырнуть.
Снежана тяжело вздохнула и задумалась.
– То есть ты хочешь сказать, что здесь классическое банальное противостояние светлых и темных? Первые добренькие, нищие, и одеты в рубище, но зато такие правильные и всем помогают задарма, а вторые – злые эгоисты, думающие только о себе. Не сомневаюсь, что богатые и красивые, как положено темной стороне. Занятный выбор, – усмехнулась Дана. – Только учти, что мне ситхи всегда нравились больше джедаев.
Снежана улыбнулась:
– Жалко ты не видела ту, кто нас сюда послал. Ее не назовешь, ни добренькой, ни нищей. И уж тем более сложно вообразить кого-то красивее. Тот, кто думает о других, не должен переставать думать о себе. Более того, это противопоказано. Как ты можешь учить душевному равновесию, если сам в депрессии и страдаешь от того, что ты беден, презираем и так далее? Нет. Стань самодостаточной и счастливой личностью, тогда тебя и слушать будут. Ограни сначала себя, превратись в совершенный бриллиант и только потом помоги другим. Мне до этого еще далеко, сама знаю. Вот богиня, что нас всех собрала – она такая, да. Смотришь на нее и сомнений не возникает кто тут идеал и нужно ли ее слушать.
– Ну понятно, ты свою сторону разрекламировала хорошо. А кто играет против? – допытывалась Дана.
Снежана тяжело вздохнула:
– Я не знаю. Так и не поняла. Может это кто-то один, а может их много, и они никак между собой не связаны. Весь город опутан тьмой, но имеет ли она отношение к происходящим событиям, и она ли разрушает проходы Лабриса в городе —пока сказать не могу.
– Или не хочешь. Зато Илья, похоже, все понял, – самодовольно заявила Дана.
– Он ищет убийцу Алекса. Почему ты думаешь, что это тот же человек, что играет против нас и Лабриса? Может у преступника были другие причины и ко тьме он отношения не имеет. Тут свои дворцовые интриги, для которых мы послужили катализатором, но не факт, что они нас напрямую затрагивают.
– И, все-таки, ты не ответила: для чего ты здесь? Зачем во все это ввязалась? Тут же опасно. У тебя то какая выгода?
– Я ответила. Ты не услышала, – вздохнула Снежана, – Пойдем вниз.
Она первая начала спускаться по лестнице.
Дана несколько секунд смотрела на нее сверху, нервно притаптывая ногой, но потом раздраженно покачала головой и тоже начала спускаться.
Когда они пересекли мост и пошли по пустынной окраине города, Дана все-таки спросила:
– А с чем придется сражаться в Лабрисе мне? Там меня реально монстр ждет?
– Там тебя ждет твой самый большой страх. То, в чем ты боишься признаться самой себе. Или то, за что себя внутренне презираешь. Меня, например, там настигло понимание пустоты и никчемности прожитой жизни. Все потому, что я с одной стороны слишком жалела себя и была страшной эгоисткой, а с другой, постоянно оглядывалась на других, стремясь понять какой мне надо быть, чтобы всем нравиться. Я не знаю, чего боишься ты, но, когда ты рядом с Лабрисом, он шлет подсказки во снах. Готовит тебя к испытанию. Дин заранее видел свой камень в ночных кошмарах.
Дана содрогнулась, вспомнив то, что снилось ей.
– Тогда я туда не полезу. Я точно проиграю. Видела во сне.
– Знала бы ты сколько раз я погибала в таких пророческих снах! Однако вот, стою рядом с тобой. Но как хочешь. Я тебя туда и не тащу, заметь. Здесь нужно самому ощутить потребность. Попасть туда – это привилегия, а не необходимость… ой.
Снежана вздрогнула, зашипела от боли и зашарила рукой по спине:
– Пчела или муха укусила, – пояснила она.
Дана почувствовала укол в плечо, хлопнула со всей силы, чтобы прибить кусачую муху, но ладонь ударилась о что-то твердое, а плечо взорвалось болью. Она выдернула странную стальную трубочку с иглой на конце и непонимающе уставилась на нее.
Рядом медленно осела на землю Снежана. Она пару секунд еще пыталась подняться, шаря непослушными руками по мостовой, а потом затихла.
Дана растеряно оглянулась: вокруг не было ни души.
Мир неожиданно закружился, дорога подпрыгнула и пребольно ударила камнем по скуле. Слабость стремительно растекалась по телу и пошевелиться стало очень сложно.
«Я что, умираю?» – было последней мыслью, которую она успела осознать.
Часть 3. Эндшпиль
Глава 37
Надя
Они с Ильей стояли на набережной и молчали. Изредка он поднимал с земли очередной камушек и бессмысленно кидал в воду. Не пытался пустить «лягушонка» и не целил в кучки камыша, а просто швырял на середину реки.
– Всегда почему-то попадаю в центр кругов, сколько не пытался, – пояснил он с улыбкой, заметив ее недоуменный взгляд. Надя тоже слабо улыбнулась.
– Как ты думаешь, – спросила она через пару минут, – если миров действительно бесконечно много,
