Аграрная исстория Древнего мира - Макс Вебер

В течение всего классического периода, а также и в эллинистический период, полис — с неразрывно связанным с ним переселением в город (синойкизмом) должностных лиц и, по возможности, также и состоятельных землевладельцев, делением на филы с буле и народным собранием в качестве представляющих интересы народа учреждений и т. д. — продолжал совершать свое победное шествие по всей древней Элладе. Во всей Центральной Греции, кроме Этолии, полис одержал верх и вытеснил древние исторические племенные названия (между тем там, где однажды утвердилась твердая схема организации полиса, ее невозможно было искоренить никакими самыми радикальными мерами: роды изгнанников, жившие целые столетия на чужбине, получив возможность вернуться, могли тотчас же снова вступить в ряды своих фил и фратрий). Полисы, образовавшиеся вновь, представляют собой при этом в большинстве случаев государства вроде Афин времен Клисфена, подчас чистые синойкизмы землевладельцев. Родосский синойкизм 408 г. до P. X.[337] (образовавшийся по военным соображениям, из страха перед Афинами) был не чем иным, как соединением и отчасти совместным поселением трех дорийских военных фил (Heeresphylen), которые при первоначальном заселении острова заняли каждая по отдельному округу и образовали каждая свой собственный полис в едином дорийском, состоящем из фил, государстве (Phylenstaat). Возникновение маленьких городов в горных долинах Центральной Греции объясняется совместным поселением в укрепленном месте в качестве горожан-земледельцев (Ackerbürger) крестьян, что наложило свой отпечаток, например, на облик современной Сицилии, в которой совсем нет людей, постоянно живущих вне «города». Там, где таким образом, т. е. при помощи действительно осуществленного совместного поселения, более обширные области получали организацию полиса, необходимым следствием всегда, в конце концов, являлся абсентеизм и хозяйство со сдачей земли колонам (Kolonenwirtschaft). Именно фактическое совместное поселение считалось, по крайней мере в классическую эпоху, единственным способом обеспечить военное воспитание по принципу строя гоплитов. При этом нередко военные и экономические точки зрения резко сталкивались друг с другом и вызывали подчас необходимость компромиссов, в особенности в горных местностях Пелопоннеса (где, очевидно, возникали такие же затруднения, какие в свое время возникали в Афинах в области диакриев). Все же большей частью решали дело военные соображения. Аркадские синойкизмы (Мантинея, Мегалополь[338]) так же, как синойкизм Элиды (471 До P. X.) и Коса[339], были созданы «демократическими» полисами гоплитов. Только в Элиде сквайры большей частью оставались жить в деревне (на богатой и хорошо обработанной земле), между тем, как в Аркадии, из опасений перед Спартой, для синойкизировавшихся было обязательно жить на указанных им местах. В Косе, как и в Элиде, демы (как в Афинах постепенно демократизировавшиеся фратрии) решали вопрос о способности граждан носить оружие и владеть землей. Целью синойкизма во всех случаях была военная организация. В Элиде последствием синойкизма было пробуждение завоевательной политики. Но, что характерно, военная репутация элейцев — несмотря на их временные политические успехи — по-видимому, всегда стояла невысоко, очевидно, вследствие отсутствия у них строго проведенной организации полиса. Страна в это время неизменно оставалась аграрной областью, крупной торговли не существовало. Напротив, аркадяне, составлявшие главный контингент наемников во всей Элладе, издавна отличались своими военными качествами.

Если в Элиде, а также в Аркадии, организация гоплитов (частью фактически, частью только юридически) была облечена еще в древнеэллинскую форму синойкизма, то в древнеэллинской великой державе позднейшей поры, опиравшейся на народное войско, у этолийцев эта организация отсутствовала совершенно. Они и прежде жили в деревнях, и теперь оставались жить в них: Термон был укрепленным местом, куда собрано было громадное количество награбленной добычи, где происходили ярмарки, где заседали союзные власти и местные собрания ополчения; но это не был полис, даже тогда, когда они создали у себя военную организацию и правильную подготовку гоплитов, которой у них совершенно не было в классическую эпоху — тогда они были легковооруженными крестьянами. Знати не существовало, так как тут не происходил вызываемый торговлей процесс общественной дифференциации. Эта военная организация, которая во времена македонского владычества тотчас же привела к завоевательной политике, расчленила соседние области, частью принимая их в состав своего военного союза, трактуя их, как элейцы трактовали завоеванные ими области и как швейцарцы Тургау[340], т. е. рассматривая их как покоренных и обязанных платить дань и ставя военные гарнизоны в их города. Но все же это было, по-видимому, по преимуществу переходное состояние. Быть принятым в союз во времена его величайшего могущества было, по-видимому, довольно легко, в противоположность образу действий замкнувшихся в цехи демократических граждан полисов, в особенности Афин. Здесь, следовательно, техника гоплитов и государство гоплитов, которое везде хотело быть своего рода capitis deminutio[341] древних родовых (аристократических) полисов (Geschlechtspoleis), покорением городов деревней, были созданы без синойкизма, потому что здесь не было родовой знати (Geschlechteradel), а тем самым и родового полиса (Geschlechterpolis). Здесь намеренно старались избежать возникновения полиса с его дифференцирующими последствиями и создали на этой почве бедное культурой, но мощное государственное целое. Но с проникновением денежного хозяйства в результате завоеваний дифференциация все-таки совершилась. Уже во времена Персея[342] о резком контрасте между имущими и задолженными в Этолии говорят (Ливий 32, 38)[343] точно так же, как полтысячелетия перед тем говорили о том же в Афинах. Фессалия — вторая обширная страна, которая была затронута организацией полиса только по окраинам. Здесь аристократия бургов непоколебимо сохраняла свое могущество вплоть до поздних времен.

Наконец, самый могущественный член в цепи национальных эллинских государственных образований — Македония — вплоть до эпохи Филиппа[344] оставалась государством почти что гомеровского типа, с жившим в бурге царем во главе (Burgenkönigtum): дружинники (έταΐροι) царя играют здесь почти такую же роль, как и в гомеровскую эпоху. «Города», в том числе и такие резиденции, как Пелла, едва ли были чем-либо иным, чем был Персеполь[345]. Введение техники тяжеловоруженного строя гоплитов (ср. речь, будто бы произнесенную Александром перед ветеранами в Описе), введение «оседлости» («Sesshaftmachung»), т. е. введение прочной военной организации тяжеловооруженного войска (гоплитов) на основе землевладения, массовое основание полисов, сопровождавшееся бесцеремонным переселением и совместным поселением колонистов, подготавливали территориальное расширение государства. Завоевания создали и здесь те знакомые из старины отношения между царем-военачальником и войском, которые (см. выше) когда-то подготовили возникновение древнего родового государства (Geschlechterstaat) на место монархии: войско, как при Хлодвиге, суверенно в такой же мере, как и царь. У него ищет правосудия царская фамилия — как, например, царица Олимпиада[346], — и к нему апеллирует и царь в случае государственной измены генерала. Только масштаб стал гораздо крупнее, а успехи завоеваний поставили царя и его преемников фактически в положение восточных монархов. Но победоносные македоняне и на Востоке твердо помнили, что эллинский полис должен — и только он один может — составлять основу политической организации, и, таким образом, способствовали последнему широкому распространению этого основного эллинского учреждения.

Глава третья.

ЭЛЛИНИЗМ

На Востоке персидское владычество не принесло с собой существенных перемен в социальном и экономическом строе. Неизменность податей, установленных Дарием по сатрапиям, за все время существования его царства характерна в этом смысле не менее, чем сохранение свободной сельской военной общины, наподобие швейцарской, на родине господствующей нации и древнего аграрного хозяйственного строя (социальная деградация должника, как такового — потому что он является платящим подать холопом, — самостоятельно хозяйничающие крестьяне, обязанные служить в ополчении, по-видимому, отсутствие вотчинной власти (Grundherrkeit), но лишь выделяющиеся размерами владений и придворно-рыцарским воспитанием и в силу этого допускаемые к должностям при царе, а в лице старших в роде и к участию в совете царя роды («Geschlechter»), назначаемые царем судьи, вместо разбиравших судебные дела местных князей, — как во Второзаконии, — но никаких зачатков кодификации) наряду с деспотически-теократическим господством над подданными. Подати — частью денежные, частью натуральные. Денежные подати (самые высокие подати были в Вавилоне: 1000 талантов серебра; общая сумма: 7600 талантов серебра = 531/2 млн. марок, к которым надо прибавить потреблявшиеся на местах поступления) не дают масштаба для суждения о развитии денежного хозяйства; 14-я сатрапия (на Иранском плоскогорье), представлявшая собой наполовину пустыню, дает почти столько же, сколько и Египет (как, наверное, вполне основательно полагает Э. Мейер, здесь должны были давать себя знать рудники и т. п.). Натуральные подати состоят частью в обязанности давать помещение местному гарнизону и удовлетворять другие его потребности, частью в обязанности городов — как в средние века — содержать своего властелина или его представителя во время его пребывания в них, частью в определенных податях; эти последние, как в огромного размера «ойкосе», имели разнообразное назначение, соответственно потребительным целям, и были распределены по местностям: известные города или деревни доставляют вино, другие — пшеницу к царскому столу или для определенных домохозяйственных и туалетных надобностей царицы; точно так же — что всего важнее — организованы вообще и пребенды[347] царской дружины (персов, которые «едят за царским столом»), должностных лиц и постоянного царского войска. Наряду с этим мы видим (особенно в Месопотамии, где это соответствовало системе прежних властителей, но, конечно, не только там) земельные пожалования для запасного ополчения, а для более высоких чинов пожалования поместьями (Grundherrschaften) и разного рода иммунитетами: патримониальным судом и сеньориальной властью над феодальным ополчением и обязанностью выставлять его. Эти феодальные права очень различны по объему и прежде всего по своему правовому характеру, начиная от чисто частного иммунного ленного поместья до крупных, пользующихся патримониальным изъятием от общей подсудности бароний (Standesherrschaften) и, наконец, до платящего подать, но в других отношениях политически автономного вассального князя (Lehensfilrst), — институты, являющиеся дальнейшим развитием тех, следы которых мы находим уже в Вавилонском царстве, и предшественниками впоследствии существовавших предположительно в эллинистическую и с полной достоверностью в римскую эпоху частновладельческих территорий (Privatherrschaften). Только с течением времени предоставление собственно политических, превышающих патримониальные иммунитеты, правительственных прав встречается все более и более редко, чем это (по-видимому!) бывало во времена персидского владычества. Естественно, политическая, как и патримониальная власть высшего сословия (die politische wie die patrimoniale Standesherrschaft) распространяется преимущественно на внутренние области страны, лишенные ьсякой городской организации (но не исключительно: иногда как вотчинная, так и политическая власть жалуется и в отношении к городам); зато чисто частные, обрабатываемые колонами поместья (Grundherrschaften) встречаются также и в областях с городской культурой. Правовое положение наследственных подданных подробнее неизвестно.