Арабская принцесса - Таня Валько

Лицо ее становится бледным, и видно, что эти признания не даются ей легко.

– Вы наверняка знаете, что это за город?! Вместилище самого большого непотребства в мире, с огромным количеством борделей и дешевых девок. Рай для моего папочки. Мы были там всей семьей только три месяца. Мы втроем не в состоянии больше выносить этого, поэтому мигом вернулись в Саудовскую Аравию. Потом был развод, и мама, не имея саудовского гражданства, должна была покинуть страну. Разумеется, она не могла забрать нас с братом с собой. Но ей удалось вернуться сюда уже не в качестве бывшей жены саудовца (это, как вы знаете, невозможно), а в качестве иностранной служащей в одном из саудовских университетов для женщин. Благодаря этому мы можем по-прежнему жить вместе, а мой двадцатилетний брат – наш махрам. Он опекун моей взрослой мамы! – от бешенства она буквально скрежещет зубами.

– Не обращай внимания! – тихо вмешивается одна из девушек. – У меня семидесятилетний махрам, который к тому же гей, и каждую ночь он приводит в дом своих любовников.

– Мой хлещет одеколон и курит марихуану, – признается другая.

– Мои старики тоже развелись, а мама, сирийка, выехала пять лет тому назад в Дамаск. С той поры я ее не видела, потому что она не может получить саудовскую визу, – слышен грустный голос. – Может, посоветуешь, как перехитрить процедуры и добраться сюда?

– Моя мама умерла, когда я была ребенком, а мой предок с того времени уже трижды женился, последняя жена – моего возраста. У них большой дом на Олайя, в центре Эр-Рияда, но я с ними жить не буду! – кричит красивая маленькая девушка. – Я сказала, что или убегу, или убью себя, или одно и другое, поэтому он устроил мне это общежитие.

«Сколько же человеческого несчастья собралось в этой комнате!» – у Марыси просто волосы дыбом от этих мимолетных трагических рассказов. Две иностранки сидят с открытыми ртами и ничего не понимают из рассказанных историй. Почему несовершеннолетний парень должен быть опекуном взрослой женщины? Почему пьют одеколон? Как можно курить марихуану, когда за наркотики грозит в этой стране смертная казнь через публичное отсечение головы? А что с этими женами? Почему после развода родителей дети не могут находиться с матерью? Эти и тысячи других вопросов тревожат их умы. Они читали кое-что на эту тему в университете, но не поверили во все это. Они думали, что пишущие люди необъективны, негативно настроены или просто преувеличивают. Теперь-то они видят, что в действительности все еще хуже, чем в прочитанных статьях. Польки все же не перебивают, потому что для расспросов будет еще время. Они смотрят перед собой и думают над собственной судьбой. Юстиниан закуривает уже третью сигарету, и в комнате становится темно от дыма.

– А мой отец с матерью были очень дружной семьей и били меня попеременно, – говорит Юстиниан с иронией в голосе. – Однажды так меня избили, что с пробитой головой, двумя сломанными ребрами и размочаленной рукой я оказалась в машине «скорой помощи», а потом лежала в больнице два месяца. С того времени я живу у бабушки.

Она сильно затягивается.

– У меня дома нечего было есть, – тихо шепчет Анка. – Может, поэтому я такая слабая. Нас было восьмеро, а папа…

Видно, что это слово не пролезает у нее сквозь горло.

– Папа был алкоголиком, – признается она наконец.

– А у тебя, Мириам бен Ладен? – Сафиха обращается к заядлой спорщице, которая на этот раз сидит тихо, как мышка.

– Моя мама – полька, а отец был ливийцем.

Марыся знает, что на этот раз от признаний не отвертеться. Сегодня она все же среди своих, самых обиженных девушек, и ей нечего стыдиться. Даже этих двух ее землячек, которые жили в нормальной цивилизованной стране, обижали их близкие. В голове не укладывается! Она глубоко вздыхает и впервые без смущения рассказывает о своей жизни.

– Когда я была еще ребенком, – цедит она, – папочка выкрал меня и мою сестру у матери, а маму вывез в бедуинское поселение в Сахаре. Каким-то чудом ей удалось бежать, но хитростью она вернула только Дарью. Я осталась в ливийской семье и думала, что моя мать умерла. Потом я переехала в Гану, потому что тетка была дипломатом и там получила место в посольстве. Тем временем папа второй раз женился, а мама, очутившаяся в Польше, постоянно безуспешно меня разыскивала. После трагической смерти тети Малики я вернулась в страну и буквально сразу же снова стала жить в Триполи с моей чудесной бабушкой. Но недолго мы радовались покою – должны были убегать от отца, который видел во мне свою рабыню и хотел, чтобы я прислуживала его семье в Канаде. Пять лет я жила у далеких родственников в Йемене. Страна бедная, жизнь вообще без удобств, но я была там счастлива. В Сане я познакомилась с моим мужем Хамидом, который возглавлял филиал известной саудовской фирмы бен Ладенов, которая, сотрудничая с ЮНЕСКО, бесплатно реставрировала и консервировала древности в Йемене. Моя любимая бабушка погибла во время теракта в Сане. А мы с мужем приехали в Саудовскую Аравию, так как узнали, что здесь все еще безопасно.

Она все описывает так, словно читает книгу, а слушательницы не замечают куратора потока. Преподавательница тихо стоит в дверном проеме.

– Здесь, в Эр-Рияде, через пятнадцать лет разлуки, мы с мамой отыскали друг друга. – Марыся останавливается, стараясь справиться с волнением.

– Ой! Невероятно! Allachu akbar! – по арабскому обычаю девушки живо реагируют, то хлопая от счастья в ладоши, то хватаясь за голову, то закрывая глаза, то целуя кончики пальцев и прикладывая их потом к сердцу.

– Да! Это действительно чудесно! – наполовину полька признает это со слезами на глазах. – Но идиллия не длилась чересчур долго. У нас обеих страшно сложная жизнь. Или мы ее сами себе усложняем. Сначала в 2011-м мы отправились в сентиментальное путешествие во время арабской весны, когда я потеряла практически всю мою ближайшую ливийскую родню.

– Miskina[87]! – сидящая рядом девушка гладит Марысю по спине и кладет ей голову на плечо, а другие касаются ее рук, ног и волос, выказывая таким образом сочувствие.

– Мой муж также участвовал в революции, доставляя партизанам оружие и деньги, и наконец вытащил меня и мою маму из этого ада. Плодом этих бурных событий является наша десятимесячная доченька Надя. Хамид бен Ладен, инженер-архитектор, никогда не подкладывал никаких взрывных устройств, только если у него было задание подорвать старое здание, на месте которого будут строить новое.

– Извини, я была в бешенстве, – поясняет Сафиха, крепко сжимая руку подруги.

– Вот это история! – выходит из тени преподавательница.

Все девушки застывают при виде педагога на частной вечеринке и удивленно смотрят на хозяйку с вопросом в глазах.

– Это и есть моя мама, Маха бинт Бакр.

Дорота, чувствуя кожей и замечая зорким глазом матери, что в маленькой семье бен Ладенов происходит что-то плохое, приглашает дочь и зятя на праздничный обед в пятницу. Марыся не смеет сопротивляться, слыша в голосе матери напор и решительность. Хамид же очень рад встрече.

– Не будем брать для Нади няньку? – удивляется молодая мама, потому что уже привыкла к удобному материнству в Саудовской Аравии, где в богатых семьях детей de facto женщина только рожает, а воспитанием занимается азиатская прислуга.

Хамид бесится.

– Вскоре наша дочь будет тебя знать только по фотографиям. И будет кричать, при виде тебя, словно перед ней кто-то чужой, – критикует он поведение жены.

– А ты что, лучше? – отбивает атаку Марыся. – Целыми днями тебя нет дома!

– Да, но когда я возвращаюсь, то всегда хотя бы немного с ней играю, – сообщает гордо мужчина.

– Что-то не видела.

– Потому что ты или таскаешься с подругами-студентками, или сидишь взаперти в своей норе.

– Прекрасно ты меня аттестуешь и все сваливаешь на мою работу. Основное – это понимание близких, – она поворачивается и мчится к машине.

– Во всем нужно знать меру! – кричит муж. – Ты не только студентка, но и жена и мать.

Супруги в полном молчании едут более получаса до поселка «Техас», где живет семья Марыси. Все уже ждут их на пороге, но, видя выражение злобы на лицах гостей, никто не упрекает их в том, что они опоздали. Хамид вынимает улыбающуюся Надю из креслица, а та сразу хнычет и протягивает руки к бабушке, с которой в последнее время проводит больше времени, чем с собственной матерью.

– Ну ты и похудела! – Дарья смотрит исподлобья на старшую сестру.

Марыся объясняет, тяжело вздыхая:

– У меня страшно много работы. Наверное, эта учеба мне не под силу, – искренне признается она. – Я взялась не за свое дело.

– Не болтай! – младшая сестра уже не улыбается, она берет Марысю под руку. – Ты просто должна придерживаться правила золотой середины, чтоб не сойти с ума. Нужно найти время на отдых, связь с семьей… и младшей сестрой тоже, – все же упрекает она студентку под конец.