Воспламеняющая - Стивен Кинг

– Никому не скажу, – пообещал Пак. – В гольф там собираешься поиграть? Я знаю на Мауи как минимум два роскошных поля.

Кэп молчал. Задумчиво смотрел на свой стол, сквозь него. Трубка сползла немного вниз.

– Кэп? Ты здесь?

В его маленьком уютном кабинете послышалось низкое и определенно зловещее шуршание: ш-ш-ш-ш-ш.

– Черт, похоже, разорвалась связь, – пробормотал Пак. – Кэп? Кэп?..

– У тебя по-прежнему неправильный удар, старина? – спросил Кэп.

– Ты шутишь? Когда я умру, меня похоронят прямо на поле. Я думал, связь разорвалась.

– Нет, все в порядке, – ответил Кэп. – Пак, на Гавайях есть змеи?

Теперь пришел черед Пака замолчать.

– Повтори.

– Змеи. Ядовитые змеи.

– Я… чтоб я сдох, если знаю. Могу выяснить, если это важно… – Сомнение в голосе Пака говорило о том, что под началом Кэпа пять тысяч придурков, чтобы выяснить эту ерунду.

– Нет, все нормально. – Кэп вновь крепко прижал трубку к уху. – Наверное, просто мысли вслух. Может, я старею.

– Только не ты, Кэп. Ты у нас хоть куда.

– Да, возможно. Спасибо, дружище.

– Не за что. Рад, что ты ненадолго вырвешься отсюда. Если кто и заслуживает отдых, так это ты, Кэп. Тебе столько пришлось пережить. – Разумеется, он имел в виду Джорджию. О Макги он не знал. То есть, устало подумал Кэп, не знал и половины всего этого.

Он уже собрался попрощаться, но добавил:

– Кстати, Пак, а где будет дозаправка? Ты в курсе?

– В «Дурбане», штат Иллинойс, – ответил Пак. – Рядом с Чикаго.

Кэп поблагодарил, попрощался. Положил трубку. Пальцы вернулись к сложенному листку в нагрудном кармане, коснулись его. Взгляд упал на служебную записку Хокстеттера. Похоже, девочка сильно расстроена. Может, не самая плохая мысль – спуститься к ней, поговорить. Немного успокоить.

Кэп наклонился, включил аппарат внутренней связи.

– Да, Кэп?

– Я какое-то время побуду внизу. Вернусь минут через тридцать.

– Хорошо, Кэп.

Он поднялся и вышел из кабинета. Когда переступал порог, рука опять нырнула в нагрудный карман и пощупала записку.

8

После ухода Кэпа Чарли минут пятнадцать лежала на кровати, в голове бушевал ураган смятения и страха. Она в прямом смысле не знала, что и думать.

Он пришел в четверть пятого, полчаса тому назад, представился капитаном Холлистером («но пожалуйста, зови меня Кэп, меня так все зовут»). Его доброе, проницательное лицо напомнило ей иллюстрации к книге «Ветер в ивах». Это лицо она видела недавно, но никак не могла вспомнить, где именно, пока Кэп не освежил ее память. Именно он отвел Чарли в ее квартиру после первого эксперимента, когда парень в белом костюме удрал, оставив дверь открытой. Ее разум тогда застилал туман шока, чувства вины и… да, радостного триумфа, и не стоило удивляться, что она забыла Кэпа. Вероятно, она бы не обратила внимания, даже если бы ее сопровождал Джин Симмонс из «Kiss».

Кэп говорил с мягкой убедительностью, которая мгновенно вызвала недоверие.

По его словам Хокстеттер очень встревожился, потому что она отказалась участвовать в новых экспериментах, не повидавшись предварительно с отцом. Чарли согласилась, что ее позиция именно такова, и больше ничего не сказала, предпочитая упрямо молчать, главным образом, из страха. Если начнешь обсуждать свои мотивы с таким ловким переговорщиком, как этот Кэп, он без труда перевернет все с ног на голову, докажет, что черное – это белое, и наоборот. Поэтому простое требование выглядело надежнее. И безопаснее.

Но Кэп ее удивил.

– Если ты так настроена, хорошо, – сказал он. Очевидно, отразившееся на ее лице удивление выглядело комично, потому что он усмехнулся. – Потребуется подготовка, но…

При слове «подготовка» лицо Чарли вновь застыло.

– Больше никаких огней. Никаких экспериментов. Даже если «подготовка» займет десять лет.

Кэп не обиделся.

– Не думаю, что потребуется столько времени. Просто есть люди, перед которыми я держу ответ, Чарли. И работа такого заведения строится на бумагах. Но тебе не придется зажигать даже свечу, пока я все не подготовлю.

– Хорошо, – решительно ответила она, не веря ему, не веря, что он собирается что-то готовить. – Потому что я и не буду.

– Думаю, я смогу все устроить… к среде. Да, к среде – обязательно.

И внезапно Кэп замолчал. Склонил голову набок, словно слушал что-то на слишком высокой, недоступной ей частоте. Чарли в недоумении посмотрела на него, уже собралась спросить, все ли с ним в порядке, но резко закрыла рот. Нечто знакомое… нечто знакомое мелькнуло в его облике.

– Вы действительно думаете, что я увижу его в среду? – робко спросила она.

– Да, думаю, да. – Кэп поерзал на стуле и тяжело вздохнул. Встретился с ней взглядом, и его губы изогнулись в недоумевающей улыбке… тоже знакомой. А потом он произнес фразу, никак не связанную с их предыдущим разговором:

– Я слышал, твой отец неплохо играет в гольф.

Чарли моргнула. Насколько она знала, ее отец за всю жизнь не брал в руки клюшку для гольфа. Она уже собиралась это сказать… но тут в голове у нее все сложилось, вспыхнув радостным волнением.

(Мистер Мерль! Он как мистер Мерль!)

Речь шла об одном из управленцев, приходивших к отцу во время их пребывания в Нью-Йорке. Невысоком, со светлыми волосами, в очках с розовой оправой и обаятельной, застенчивой улыбкой. Он пришел, чтобы обрести уверенность, как и все остальные. Работал в страховой компании, или в банке, или где-то еще. И папуля волновался из-за мистера Мерля. По причине «ри-ко-шея». Тот возник при использовании импульса. И был связан с историей, которую мистер Мерль когда-то прочитал. Импульс, который использовал папуля, чтобы придать мистеру Мерлю уверенности, заставил его вспомнить эту историю. Вспомнить так, что она плохо на него подействовала. Папуля говорил, что появление этого «ри-ко-шея» вызвано той историей, и он прыгает в голове мистера Мерля, будто теннисный мяч, но только теннисный мяч прыгать перестает, а воспоминание об истории будет усиливаться, пока мистеру Мерлю не станет совсем худо. Однако у Чарли сложилось впечатление, что папуля боялся другого: этот «ри-ко-шей» мог не просто вызвать болезнь у мистера Мерля, а убить его. Поэтому как-то вечером он задержал мистера Мерля после ухода остальных и заставил поверить, что тот никогда эту историю не читал. И после этого у мистера Мерля все наладилось. Однажды папуля сказал ей, что надеется, что мистер Мерль никогда не увидит фильм «Охотник на оленей», но не объяснил почему.

Однако прежде чем папуля все поправил, мистер Мерль выглядел точно так же, как сейчас Кэп.

Внезапно Чарли поверила, что папуля каким-то образом «толкнул» этого человека, и ее волнение превратилось в торнадо. После долгого молчания – не считая расплывчатых отчетов Джона, – после того, как она столько времени не видела его и не знала, что с ним, ей казалось, что папуля невероятным образом пришел к ней, чтобы сказать, что все хорошо и он рядом.

Кэп вдруг поднялся.

– Что ж, мне пора. Но мы будем видеться, Чарли. И не волнуйся.

Она хотела сказать: останьтесь, расскажите о папуле, где он, как он… но язык отказался ей подчиняться.

Кэп направился к двери, остановился.

– Да, чуть не забыл. – Он вернулся к Чарли, достал из нагрудного кармана сложенный листок и протянул ей. Она механически взяла его, глянула, убрала в карман халата. – И когда будешь кататься на том коне, остерегайся змей, – доверительно добавил Кэп. – Когда конь видит змею, он сбрасывает седока. Каждый раз. Он…

Кэп замолчал, поднял руку, потер висок. На мгновение превратился в растерянного старика. Потом покачал головой, словно отбрасывая какую-то мысль. Попрощался и ушел.

После его ухода Чарли долго стояла, не шевелясь. Потом достала записку, развернула, прочитала – и все изменилось.

9

Чарли, любимая…

Первое: как только дочитаешь это, спусти в унитаз, хорошо?

Второе: если все пойдет, как я планирую – как я надеюсь, – в следующую среду нас здесь не будет. Человек, который передал тебе эту записку, в нашей команде, хотя он этого не знает… Понятно?

Третье: я хочу, чтобы в среду в час дня ты была в конюшне. Мне без разницы, как ты это сделаешь. Зажги им еще один огонь, но будь там.

Четвертое, самое важное: не доверяй этому Джону Рейнберду. Тебя это может расстроить. Я знаю, ты ему доверяла. Но он очень опасный человек, Чарли. Никто не собирается винить тебя в том, что ты доверилась ему: Холлистер говорит, что Рейнберд достоин «Оскара». Но знай: именно он руководил людьми, которые схватили нас у коттеджа Грантера. Надеюсь, тебя это не сильно расстроит, хотя, вероятно, расстроит. Всегда неприятно узнавать, что кто-то использовал тебя в своих целях. Послушай, Чарли, если Рейнберд появится – а он скорее всего появится, – очень важно не дать ему понять, что твое отношение к нему изменилось. К среде он нас больше не побеспокоит.