Новый Мир ( № 5 2009) - Новый Мир Новый Мир

Удивительно странна личная судьба Курбского после его бегства. С одной стороны, — литературный кружок, изучение иностранных языков, достаток, ковельское имение. С другой — неудачный брак, развод. Одна судебная тяжба за другой, причем с переменным успехом. Войны с соседями — совершенно натуральные войны, кстати, которые были тогда делом, в общем, обыденным. Но тут доходит до анекдота: Стефан Баторий велит заплатить долг Курбскому, а шляхтич все равно не платит. Шляхтича объявляют вне закона, но он разгоняет правительственные войска, и Курбский прекращает требовать возврата долга.

Это уж точно не вечный дом, который дали в награду, где «венецианское окно и вьющийся виноград, он подымается к самой крыше. <…> вечером к тебе придут те, кого ты любишь, кем ты интересуешься и кто тебя не встревожит. Они будут тебе играть, они будут петь тебе, ты увидишь, какой свет в комнате, когда горят свечи. Ты будешь засыпать, надевши свой засаленный и вечный колпак, ты будешь засыпать с улыбкой на губах» (Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита»).

Немудрено, что перебежчик не дописал «Историю о князе Московском». Жизнь прожита, могила будет утеряна. В 1670 году его род объявлен выморочным. Конечно, бодрит, что известны имена внуков, но и не сказать, что уж так все хорошо. Бесспорно ценно лишь написанное перебежчиком. История поучительная, годная для долгого обдумывания.

Илья Иль ф. Дом с кренделями. Избранное. Составление и комментарии А. И. Ильф. М., «Текст», 2009, 512 стр.

Евгений Петро в. День борьбы с мухами. Избранное. Составление И. Е. Ката­ева и А. И. Ильф. М., «Текст», 2009, 384 стр.

Эти две книги — часть внушительной уже серии, издаваемой «Текстом», где известные и малоизвестные работы писателя Ильфопетрова подбираются дочерью Ильфа Александрой Ильиничной Ильф и родственниками Евгения Петрова.

С одной стороны, эти черно-желтые томики упрекали в том, что а) републикуемые тексты вторичны и б) не снабжены достаточным научным комментарием. Второго упрека избежит редкая книга такого плана, а вот с первой претензией дела обстоят куда интереснее. В каком-то смысле двухголовый писатель Ильфопетров сейчас интересен не столько двумя своими классическими романами, сколько текстами, их обрамляющими. И поэтому колобок из того, что соскребли по сусекам, оказывается достаточно вкусен. Но вкусен, разумеется, для человека прилежного, того, кто через текст фельетона видит тонкие детали времени и обороты исчезнувшей речи. При этом часто происходит то же, что и с первым полным комментированным изданием дневников Ильфа, вышедшим в той же серии. И первое издание и следующие, что существовали на протяжении десятилетий, были изданиями литературного произведения. Полное же издание записных книжек оказалось литературоведческим документом. В этом и разница изданий. То есть подлинное издание — не лучше. Но и не хуже. Оно — другое.

Важно, что в том Евгения Петрова, кроме публицистики, входят сценарии, написанные им в соавторстве с Георгием Мунблитом, — «Антон Иванович сердится» и «Музыкальная история».

Войн а. Рассказы. Составитель Захар Прилепин. М., «АСТ»; «Астрель», 510 стр.

Несмотря на зазывную обложку (на ней явно читается «Захар Прилепин. WAR», а не «сборник разных авторов»), от самого Захара Прилепина в этой книге только предисловие, которое начинается чрезвычайно пафосно: «Лучшие книги написаны на русском языке. Россия воевала больше всех, бесстрашней всех, горче всех — где же и писать о войне, как не здесь». Но бог с ним, с этим угарным пафосом. Как раз подборка текстов говорит о том, что не всегда «больше и горче всех» воюющая страна обладает неким господним даром описания: прочитай подряд рассказ Фолкнера «Полный поворот кругом» и рассказ Проханова «Знак Девы», и как-то выходит некоторый неловкий контраст. Да и вообще, такое чтение приводит к неожиданным результатам. Что читать после бабелевской «Смерти Долгушова»? Кого?

Однако за что составителю большое спасибо, так это за то, что он дает повод читателю перечитать или впервые ознакомиться с такими вещами, как «Штабс-капитан Родченко» Михаила Слонимского или «Корреспондент газеты» Конана Дойля, — дело не в том, что откроются какие-то бездны (у кого откроются, а у кого и нет), а в эволюции самой традиции рассказа об организованном смерто­убийстве.

Аркадий Белинко в, Наталья Белинкова. Распря с веком (В два голоса). М., «Новое литературное обозрение», 2008, 656 стр.

Фактически основой этой книги стал диалог Аркадия Белинкова и Натальи Белинковой — диалог, получившийся сведением эссе писателя и статей его жены. Рассказ не только о литературе, а о соотношении времени и творчества: что рассыпается сразу, что размывается годами, а что остается стоять наперекор безжалостному времени. Человек и власть, русский и заграница, Виктор Шкловский и Юрий Олеша — текстов и тем в этой книге много.

Но там есть и одна примечательная особенность — в книге помещена проза Белинкова, из-за которой он, собственно, и попал в лагерь: «Черновик чувств», а также «Печальная и трогательная поэма о взаимоотношениях Скорпиона и Жабы, или Роман о государстве и обществе, несущихся к коммунизму».

Сейчас ее, эту прозу, читать очень странно: с одной стороны, она совершенно нелитературна, с другой стороны, такое впечатление, что у автора напрочь отсутст­вует чувство самосохранения. Не сбоит, а именно отсутствует.

Голос Белинкова — это ни на что не похожий голос. Это голос одиночки, не вписывающийся ни в какую властную идеологическую концепцию, но так же не вписывающийся в стиль «классического» противостояния власти. Это совершенно не значит, что с Аркадием Белинковым нужно во всем согласиться, — вовсе нет. Очень часто он в своих рассуждениях следует какой-нибудь мифологической истории или неточной детали.

Но это не умаляет ценности самой мысли. Она часто становится поводом для спора с умершим еще в 1970 году автором. Когда с мертвыми писателями спорят — они как бы и не совсем мертвые.

КИНООБОЗРЕНИЕ НАТАЛЬИ СИРИВЛИ

«Хранители»

На фоне довольно унылой когорты оскаровских лауреатов этого года един­ственным кинособытием первого квартала 2009-го, хоть как-то вдохновляющим на подвиг написания статьи, оказалась экранизация комикса «Хранители» Алана Мура, осуществленная Заком Снайдром. Это, правда, не рядовой комикс, это суперкомикс, настоящий шедевр, включенный журналом «Тайм» в сотню лучших литературных произведений XX века.

Долгое время «Хранители» считались вещью принципиально неэкранизируемой по причине объема, интеллектуальной насыщенности и сложности композиции. К ним подступались такие мэтры интеллектуального арт-хауса, как Терри Гиллиам и Даррен Аранофски, но упаковать все это богатство в два часа экранного времени казалось практически нереальным. Зак Снайдер, прославившийся экранизацией другого комикса — «300 спартанцев», — совершил невозможное: фильм в экранной версии длится 2 часа 40 минут и вмещает все основные сюжетные линии и ключевые события графического романа. И в результате на свет появилось нечто неслыханное — крупнобюджетное голливудское кино с супергероями в костюмах из латекса, драками, полетами на Марс и прочими спецэффектами, напрочь разрушающее основы подросткового супергеройского жанра. Это кинокомикс для взрослых, исполненный неприкрытого насилия и откровенной эротики, кино, где яркие экшн-сцены сменяются «нудными» философскими диалогами, где от зрителя требуются знания хотя бы на уровне средней школы, а также готовность совершать определенные мозговые усилия. «Хранители» — это целая придуманная вселенная, в мизантропически искривленном зеркале отражающая всю нынешнюю американскую (да и мировую) цивилизацию с ее историей, политикой, идеологией, мифологией и проч.

Действие происходит в 1985 году в Америке, где третий срок подряд у власти ненавистный американцам президент Ричард Никсон. И эта альтернативная версия истории основывается всего на двух небольших допущениях.

1. В 1930-е годы в Америке возникла мода на супергероев в масках; и несколько психов пошили себе соответствующие костюмы и вышли на улицу бороться с преступностью. На рубеже 1930 — 1940-х они объединились в своего рода ассоциацию и при благосклонном попустительстве правительства США воевали с бандитами, стяжав невероятную популярность. Спустя восемь лет команда супергероев распалась, но начало было положено.

2. В 1966 году супергерои — Хранители — решили собраться снова. Частью это были те же самые персонажи, частью — их духовные и прямые наследники. Однако в ряды этих ряженых затесался один натуральный мутант, обладающий реальными сверхспособностями. Ядерный физик по фамилии Остерман, став случайной жертвой эксперимента, был расщеплен на атомы, но умудрился собрать себя заново и воскрес в образе голубого светящегося мужика, обладающего всеведением и всемогуществом. Компания фриков в латексных костюмах и в масках оказалась для него вполне подходящей. Вид у полубога, получившего кличку Доктор Манхэттен, был экстравагантный, под стать прочим супергероям; он мог то, что не под силу обычным людям, и был готов воевать со злом и выполнять деликатные поручения правительства Американских Штатов.