Фамильный оберег. Отражение звезды - Ирина Мельникова

Всадники вылетели на косогор. Много всадников. Но то были не кыргызы. Не сговариваясь, Мирон и Никишка бросили плот и кинулись обратно. А навстречу им сыпались с обрыва казаки – ошалевшие от радости, бородатые, расхристанные, с саблями, мечами, ружьями и луками на изготовку. А впереди всех – Андрюшка Овражный, Захарка, Игнатей, Фролка, Петро Новгородец….

Никишка запнулся, упал на колени и вдруг заплакал, размазывая слезы по чумазому лицу. У Мирона перехватило дыхание. А друзья уже навалились гурьбой, обнимали, хлопали по спине, плечам, что-то весело кричали, и у них тоже были слезы на глазах. От радости!

– Князь! – Захарка оттеснил всех, схватил за плечи, встряхнул. – Живой!

– Живой! – Мирон расплылся в улыбке. – А вы как здесь очутились?

– Так тож Олена сказала, что вы в плену у Айдынки томитесь! – радостно сообщил Захарка. – Вот и рванули. А тут лазутчики весть принесли – два человека русского обличья на плоту плывут, а кыргызы по берегу за ними гонятся. Я как чуял – это вы с Никишкой…

– Олена? – поразился Мирон. – Откуда она взялась?

– Так мы… – Захарка растерянно глянул на Овражного и почесал в затылке. – Мы, значитца, грохнули Тайнашку. И Олену, вишь, с ее суразенком споймали. В остроге она сейчас. В своей избе поселилась…

– Когда вы успели? – Мирон уставился на Овражного.

– Вчера еще, пополудни отряд Тайнашкин догнали. Кого положили, кого взяли, немногие убегли…

– С какой стати за ними погнались?

– Немец приказал, – нахмурился Овражный. – Он, вишь, узнал, что ты пропал. Прибыл с ревизией, а тут Тайнах под новый острог заявился. Приступал к нему за щитами, чуть стены не пожег, но казачки выбрались по подлазу, запалили степь. Кыргызы мигом убрались. Но Бауэр велел догнать и расправиться с ними, чтобы не чинили боле беспокойства… Да вот он и сам идет!

Овражный кивнул в сторону косогора, по которому неторопливо спускался Герман. Подошел и бросил к ногам Мирона окровавленный мешок.

– Что это? – сухо спросил князь и внутренне напрягся.

– Што? Што? – довольно ухмыльнулся Бауэр. – Es ist der Kopf! Die Militдrtrophдe[96]! Я положить ее в спирт, отвозить в Москву. Государь будет доволен, теперь в степи оставаться мало врагов…

Он горделиво погладил пистолет, висевший за поясом:

– Мой пуля быстро лететь и догнать Тайнашка.

И поддел мешок носком сапога. Из него выкатилась голова с окровавленной косицей, с искаженным смертью лицом.

– Мой ножик чик-чик шея! – Бауэр подмигнул Мирону. – Насадить голова на копье, другие кыргызы пугать!

– Зря ты, – Мирон с досадой посмотрел на самодовольного немца. – Государь велел миром дела решать.

– Так не с кем теперь решать, – отозвался вместо Бауэра Овражный. – Модорский да кайдимский князцы за Равданом ушли. Улус Эпчея к мунгалам подался. Езсерцев мы кого прикончили, кого по степи разогнали. Одна Айдынка осталась…

– Айдыну не трожь! – тихо сказал Мирон. – Айдына скоро под царскую руку придет.

– А че ж вас в полон взяла? – подал голос Захарка.

Мирон усмехнулся про себя. Захар – лохматый, в сдвинутой на затылок шапке, в потрепанном кафтане – совсем не смахивал на того юного пройдоху, когда-то морочившего головы молоденьким казачкам. В ту еще пору, когда и солнце светило безмятежно, и небо сияло вечной голубизной, а жизнь впереди казалась бесконечной.

Тут его взгляд упал на окровавленный мешок. Сердце тоскливо сжалось. Эх, Тайнах, как бесславно закончилась твоя жизнь! А он, Мирон Бекешев, что оставит после себя, кроме разбитых надежд, горьких разочарований и бесследно пролетевшей жизни?

– Люди Айдыны спасли меня и Никишку, – ответил он твердо. – И впредь советую обходить ее улус стороной.

– Айдынка – девка хорошая! – подступил к ним черкас. – Самого Равдана не побоялась. Считай, Мирона Федорыча после страшных ран на ноги поставила. Она да ее бабка-лекарка! А гнались кыргызы, потому как обиделись маненько. Ушли мы тайком, не попрощались, значитца!

– Однако мы не хотели ее шибко трогать, – ухмыльнулся Овражный. – Разве старое знакомство обновить.

– А Силкерка куды подевался? – спросил Захар.

– Был Силкерка, да сплыл, – отмахнулся с досадой Мирон. – Таким поганцем оказался! Но позже о нем. Скажи лучше, кто-то из казаков пострадал на пожаре?

– Поранились некоторые да обгорели чуток, но до острога все добрались, кроме вас и Никишки. Мы ведь после всю округу прочесали… – Захарка удрученно покачал головой. – Тока вы как сквозь землю провалились!

– Слава те, Господи, обошлось! – перекрестился Игнатей. – Услышаны наши молитвы!

– Ладно, пошли! – Мирон оглядел друзей, улыбнулся. – Эх, в баньку бы сейчас, а потом бы кваску да добрый штоф наливочки…

– Будет, будет банька! И квасок, и наливочка! – радостно потер руки Игнатей. – Самолично вениками отхлещу! Березовыми! Пихтовыми!

Шумной ватагой они поднялись по косогору.

Бауэр постоял на берегу, раздумывая, затем подхватил окровавленный мешок и швырнул его в воду. Проследил взглядом, как вздулась пузырем холстина, как, вскипая на бурунах, понесла темная вода буйную голову непокорного бега. И, тяжело ступая, направился по откосу вверх.

Солнце медленно опускалось за горы. Затихала тайга. Лишь сыто урчала на перекатах огромная река. А впереди еще была долгая-долгая жизнь со своими печалями и радостями, горем и любовью. Большая жизнь, полная надежд и веры в обретение счастья!

Глава 33

– Просыпайся, Таня! Вставай!

Кто-то тряс ее за плечо, вырывая из плена сновидений. Она с трудом открыла глаза, с недоумением взглянула в старушечье лицо. Таис? Что случилось?

Таис улыбнулась.

– Напугала ты нас. Сутки проспала. Проголодалась небось?

– Сутки? – Татьяна села на постели. – Чего ж не разбудили?

– Болезнь твоя уходила. Нельзя ее пугать. Могла вернуться, – заметила Таис. – Теперь совсем ушла.

Татьяна быстро откинула одеяло, согнула ноги в коленях, выпрямила. Слушаются! Значит, Хуртаях ей не приснилась? Но почему так горько на душе? Почему слезы готовы вот-вот вырваться наружу? Айдына? Несомненно, это ее слезы! Слезы о потерянной любви. Сердце ее сжалось. Неужели кыргызская княжна так и не встретилась с Мироном? Но отчего ж тогда в жилах Бекешевых течет кыргызская кровь? Кто ответит на этот вопрос?

Она невольно коснулась пальцем серьги. Таис заметила, усмехнулась. Спросила:

– Ты ничего не хочешь рассказать о вчерашнем? Зачем пошла к озеру?

– Я видела женщину возле костра. Очень странную. Очень похожую на тетю Асю – мою покойную тетушку. Но это была не она. Молодая, красивая. С золотыми украшениями. – Татьяна посмотрела на Таис. – Широкий обруч на шее, много браслетов. И прическа… Такие теперь не носят… Она позвала меня, и я пошла за ней. Нохай ее совсем не боялся. Ластился… И я не боялась. А потом в небо взметнулся столб света, и девушка пропала. А я поняла, что иду без костылей. Что это было, бабушка?