Ковчег для Кареглазки (СИ) - Наседкин Евгений

Афродита понесла в салон кукурузника последнюю сумку, за ней — мы с Крыловой. У меня на руках спал ребенок и пускал слюни на меховой воротник моей модной куртки. Лена это увидела и умилилась. Я вспомнил о браслете из цветных резинок на своей кисти, взглянул на него, и тоже улыбнулся. Подарок Миланы. Такой же она сделала и для Цербера — теперь это было у пса вместо ошейника. ЧЕГО? Я быстро стер улыбку с лица и абстрагировался от этой чуши. Чего только не приходится терпеть ради бабы!

Чокнутая сектантка (Кареглазка пересказала мне все, что ей рассказала Дита, по крайней мере, тогда я так думал) споткнулась у трапа и свалилась, как оборванная боксерская груша. Мы сначала бросились к ней, когда увидели, что ее сотрясает очередной приступ. Я думал помочь, но Лена ясно показала, что не стоит этого делать. Поэтому я просто переступил через извивающееся в конвульсиях тело и внес Милану в салон.

****

Охотник распространил зов настолько далеко, что откликнулись нечистые в радиусе многих километров. Словно очумевшие, они неслись к своему Королю и присоединялись к воинству, подобного которому еще не было.

Каким-то образом Гермес проник в сознание Охотника — и ужаснулся. Там находился Суровый Бог. Сам Абракс оседлал новое тело нечистой твари, тело, созданное для тотального истребления.

Внезапно голова Короля развернулась прямо к Гермесу и их глаза встретились, хотя неоморф — безглазый. Его глаза — глаза Абракса, и они смотрят прямо на человека — хотя и синдик присутствует здесь лишь духовно. Ядовитое зеленое свечение преодолевает гематоэнцефалический барьер и врывается в разум, выжигая нейроны и парализуя сознание.

Разъяренный Абракс понял, что он здесь не один, и сжигал Гермеса изнутри.

Синдик попятился и упал с крыши, разбившись, растекшись кровавой лужицей по бетонной плите — и вернувшись в ангар с самолетом. Он резко поднялся, широко раскрыв глаза и жадно глотая воздух. Удивляясь и радуясь одновременно, что Суровый Бог не завершил его уничтожение.

****

Когда Афродита очнулась, она выглядела потрясенной.

— Нужно спешить, — сказала она, держась за обшивку самолета. — БЫСТРЕЕ! — среагировала она на наше торможение.

Мы задраили люк и кукурузник взлетел. Я чуть не наложил в штаны, однако Лена справилась. Моя же ты кареглазая богиня!

— Нам лететь около 2–3 часов, — мимоходом сообщила она. — А теперь рассказывай, что случилось, — обратилась она к Дите.

— Все плохо, — сказала брюнетка. — Потому как всем нам — жопа.

— Мне, пожалуйста, Кареглазкину попу, — пошутил я, но видимо, неудачно — судя по брошенному на меня испепеляющему взгляду.

— Ты вообще-то сдохнешь первым, — ехидно сообщила Афродита.

— Да ладно тебе, — огрызнулся я. — Ты вообще не интересна — ни Елене Ивановне, ни мне. В сексе похожа на козявку — вялая, пассивная. И зад у тебя — одни кости. Чуть лобок не отбил.

Крылова зарядила мне пощечину, Дита прыснула слюнями от ненависти, а сзади расхохоталась Милана — не думаю, что она поняла, что к чему, но происходящее показалось ей смешным.

— Так о чем речь? — Лена хотела узнать, почему переполошилась сектантка.

— Завтра Новый Илион падет, — сказала Афродита. — И все умрут. И мы тоже — умрем, — она сглотнула комок в горле. — Тварь, которую этот скудоумный прозвал Охотником, прошла через новую метаморфозу. Она стала чем-то… это невероятно сильная тварь, а теперь — и умная, — она замолчала, не решившись поведать историю с Абраксом, завладевшим сознанием Охотника.

— Возможно, Ковчег сможет остановить катастрофу, — продолжила она, так как тишина затянулась. — Я думаю, что Ковчег — это нечто ключевое. Мы обязаны найти его.

Глава 19. Тайны Биогена

Крез очнулся в кромешной тьме в катакомбах, он понял это по запаху истлевшего дерьма, в которое уткнулся носом. Ужасно болела шея. Раскалывалась голова — возможно от того, что рядом громыхала музыка, а может из-за того, что прекратили действовать препараты, которые укололи в медчасти.

Он на ощупь нашел источник гвалта — смартфон, и побыстрее выключил, ведь музыка привлекала нечистых. Вместо этого включил фонарик и огляделся. Туннель: низкие потолки, узкий проход, высохший сток и плесень на стенах. Затхлый горький запах, пропитавший все вокруг.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Скорее всего, он находился под Новогорском. Удивительно, что Горин просто не убил его. Вероятно, он оставил ученого на съедение тварям. Это жестоко, но иммунолог знал — полковник способен на самые ужасные поступки. Особенно, учитывая роль Креза в смерти сына. Именно он спрятал Даню в самолете, летевшем с мобилизованными солдатами в Полярный. Именно Крез спланировал эту операцию. Тогда он думал, что чем больше людей погибнет, тем лучше. Ведь это и есть промысел Божий. Теперь же все происходящее являлось прямым последствием его поступков.

Вдалеке послышался скрежет, а затем — что-то похожее на стрекот. Очевидно, что часть зараженных уже прошли через метаморфозу. А так как сейчас снаружи должен быть день — то канализационные туннели являются логичным убежищем для морфов.

Согнувшись в три погибели под низким сводом, Буревестник бросился в сторону, противоположную той, откуда донесся стрекот. Впереди черным-черно и безумно страшно. Но другого выхода нет. Хвала Богу, что он очнулся раньше, чем нечистые добрались до него.

****

На рассвете окна Новониколаевского аэропорта напоминали фасеточные глаза огромного насекомого. Часть стеклопакетов была испещрена пулевыми отверстиями. У фасада стояли полицейские кареты на спущенных колесах и бульдозер, закрывший одну из дверей, еще один вход явственно пострадал от взрыва — там была раскурочена дверная рама. Судя по всему, кто-то бросался гранатами.

— Странно, — решила Кареглазка, оглядываясь по сторонам.

Она была умницей. Я и не думал, что мы сможем долететь до Новониколаевска, еще и благополучно сесть. Она — смогла. Все время полета я не отходил от нее ни на шаг, лишь изредка отлучаясь развлечь Милану — да и тогда я оставлял в кабине Цербера, который ошеломленно скалился навстречу облакам. А мне приходилось играть роль любящего дяди, желающего стать отчимом — что ж поделать. Возможно, это ненадолго — в нынешнем мире дети зачастую погибают первыми. Так что, мои шансы остаться в жизни наедине с Кареглазкой довольно высоки.

— Вспышка, — многозначительно сказал я. — Бои шли по всей стране. Где-то с автоматами и гранатами, как здесь, где-то — с вилами и топорами.

Лена задумчиво оглядела парковку, выискивая взглядом подходящее транспортное средство.

— Перед началом пандемии я была аспиранткой, — произнесла она отстраненно — по сути, отвечая на мою ремарку, но будто разговаривая не мной. — И в тот самый день, когда произошел первый инцидент в Индии, в универе прошел слух о ЧП в Новониколаевске. Все думали, что это оспа, коронавирус или, на крайний случай, эбола. Естественно, никто тогда и не думал о фуремии.

Я ни черта не понял, что имелось в виду, и что ей здесь не понравилось. И переспросить не успел — она что-то увидела вдалеке и устремилась туда, оставив меня со своей дочерью. Спрашивается — зачем? Зачем мне ребенок от непонятно кого? Как напоминание о том, что мамашку кто-то оприходовал?!

Сумасшедшая сектантка поскакала за ученой, а я медленно поплелся с девочкой. Ничего, я думаю, это все же станет плюсом к карме. Бог все видит, и вознаграждает труды — в данном случае, мои мучения с обработкой полковничьей жены.

— Ты женишься на мамочке? — вдруг ни с того, ни с сего спросила Милана.

Совершенно не было настроения разговаривать, хватит, я и так развлекал ее весь полет, а сам даже не вздремнул. А ее мать еще и игнорирует меня до сих пор, хотя я уже столько для нее сделал… А что именно сделал? Это застопорило мой мозг. Как она оценит мои старания, если я сам не могу абсорбировать сотворенное добро?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты хочешь жениться на моей маме? — повторила вопрос девочка, как обычно надоедает вся эта мелюзга.