Миссия Шута - Робин Хобб

– Я бы предпочел, чтобы оно оставалось открытым, – ответил я.

И я тоже, – отозвался Ночной Волк, но его слова прозвучали едва слышно, не громче легкого вздоха.

– Ну что же, пусть будет открыто, – провозгласил лорд Голден.

В кухне было полно слуг, поскольку конец ужина – еще не конец трудового дня. По правде говоря, мало кто работает дольше и тяжелее, чем те, кто кормит обитателей большого имения. Ведь не успели слуги привести все в порядок и вымыть посуду после ужина, как уже пришло время ставить хлеб на следующий день. В Гейлтоне дела обстояли точно так же, как и в замке Баккип. Я подошел к двери и осмелился заглянуть внутрь, изобразив на лице надежду и вопрос одновременно.

Одна из девушек тут же меня пожалела. Я ее узнал, она прислуживала за столом. Обращаясь к ней, леди Брезинга называла ее Лебвен.

– Ты, наверное, ужасно проголодался. Они там ели и пили и не обращали на тебя внимания, будто ты деревянная статуя. Заходи. Они, конечно, покушать любят, но тут еще много осталось.

Через несколько минут я сидел на высоком табурете на углу засыпанного мукой и изрезанного ножом стола для хлеба. Лебвен поставила передо мной несколько блюд так, чтобы я мог до них дотянуться, – еды действительно осталось полно. На огромной тарелке лежали тонкие куски копченой оленины, красиво украшенные маленькими маринованными яблоками. Засахаренные абрикосы казались пухлыми золотистыми шариками, уложенными в корзиночки, которые рассыпались, стоило им попасть в рот. Десятки крошечных птичьих печенок, замаринованных с чесноком в масле, меня не заинтересовали, а вот темные утиные грудки, приправленные сиропом и кусочками сладкого имбиря, показались очень даже привлекательными. Я наслаждался уже тем, что смотрел на эти кулинарные изыски. Лебвен принесла мне отличный черный хлеб и масло, а также кружку холодного эля и кувшин, на случай если я захочу добавки. Когда она расставила все передо мной, я кивком поблагодарил ее, а она пристроилась у противоположной стороны стола, щедро посыпала его мукой и выложила на нее поднявшееся тесто. Девушка начала мять и вертеть его, время от времени добавляя муку, пока оно не заблестело, как шелковое.

Несколько минут я просто ел, наблюдал и прислушивался к обычной кухонной болтовне – сплетни, мелкие дрязги между слугами, разговоры о том, что следует сделать на завтра. Господа встанут рано и сразу же потребуют завтрак, да еще такой же роскошный, как сегодняшний ужин. Кроме того, нужно приготовить еду, которую они возьмут на охоту, и она должна радовать глаз, а не только наполнять желудок. Я наблюдал за Лебвен. Она раскатала тесто, помазала его маслом, свернула, а потом снова раскатала, и опять смазала маслом, и раскатала, и так несколько раз. Она почувствовала, что я на нее смотрю, и улыбнулась.

– Так получаются слоеные булочки, воздушные и хрустящие. Правда, с ними приходится повозиться, а проглотят их за одну минуту.

У нее за спиной слуга поставил на стол корзинку. Открыв ее, положил внутрь чистую льняную салфетку и начал складывать еду: свежие булочки, маленький горшочек с маслом, тарелку с ломтями мяса, несколько маринованных яблок. Я искоса наблюдал за ним, одновременно кивая и отвечая Лебвен:

– Странно, правда. Им все равно, сколько нам приходится работать, чтобы им было удобно и приятно жить.

По кухне прокатился одобрительный гомон.

– Ну вот, посмотри на себя, – с сочувствием проговорила Лебвен. – Простоял на посту весь ужин, как будто кто-то мог сделать что-нибудь плохое твоему хозяину в доме, где он гость. Дурацкие джамелийские нравы. Если бы не его глупые прихоти, ты мог бы спокойно поесть и весь вечер был бы твой.

– Да уж, – искренне сказал я. – Мне бы хотелось тут у вас побродить. Мне еще ни разу не приходилось бывать в замках, где держат кошек вместо собак.

Слуга с корзинкой направился к двери, около которой его ждал какой-то человек, тут же забравший у него корзинку. В другой руке он держал что-то пушистое, вроде как покрытое мехом, но дверь за ним закрылась, и я не успел ничего разглядеть. Мне отчаянно захотелось все бросить и последовать за корзинкой с едой, но Лебвен продолжала говорить:

– Ну, это началось около десяти лет назад, когда умер наш старый хозяин. Он держал гончих, а еще – пару охотничьих котов для миледи. Но молодой хозяин предпочитает котов собакам, и потому все наши гончие постепенно вымерли. Но, если честно, я совсем не скучаю по их глупому лаю, да и под ногами никто не путается. Больших котов держат в загонах и выпускают только перед охотой. А что до маленьких, так они просто прелесть и пользы от них куда больше, чем от собак, – ни одна крыса не смеет даже нос сунуть на нашу кухню, уж можешь мне поверить!

Лебвен ласково посмотрела на полосатого домашнего кота, который дремал у очага. Несмотря на теплый вечер, он грелся у тлеющего огня. Наконец Лебвен закончила промасливать тесто и принялась отбивать его ладонями. Разговаривать в таких условиях стало невозможно, и я смог, не нарушая приличий, уйти. Я подошел к двери и открыл ее, но человек с корзинкой куда-то исчез.

– Если ищешь туалет, – крикнула мне Лебвен, – нужно выйти из другой двери и завернуть за угол. Это не доходя до крольчатника.

Я ее поблагодарил и послушно направился к другой двери. Быстро оглядевшись по сторонам, я убедился, что никого поблизости нет, и обошел дом с торца, но другое крыло закрывало вид. В лунном свете я разглядел между особняком и конюшнями ряды кроличьих домиков. Значит, вот что держал тот человек – кролика, которому только что свернули шею. Отличный ужин для охотничьей кошки. Но вокруг никого не было, а я не решился связаться с Ночным Волком, да и на кухне заметили бы мое отсутствие. Я мрачно выругался, понимая, что еда в корзинке и кролик предназначались для принца Дьютифула, а я упустил отличный шанс его разыскать. Пришлось мне возвращаться в тепло и свет кухни.

Там стало заметно тише. Посуда почти вся была уже вымыта, и слуги отправились спать, чтобы немного отдохнуть перед тем, как им придется снова заняться делами. Только Лебвен продолжала месить тесто, а какой-то мужчина хмуро помешивал мясо в большом котле. Я вернулся на свое место и налил в кружку остатки эля. Полосатый кот потянулся, встал и подошел ко мне, чтобы проверить, что я собой представляю. Я сделал вид, что не обращаю на него внимания, когда он обнюхивал мои сапоги и ноги. Потом он повернулся и открыл пасть, словно испытал самое настоящее отвращение, но я решил, что он просто изучает мой запах.

Пахнет, как собака, которая на улице, – презрительно подумал кот и, легко вскочив на стол рядом со мной, сунул нос в тарелку с олениной. Я оттолкнул его в сторону, но он нисколько на меня не обиделся, лишь равнодушно перебрался через мою руку и схватил облюбованный кусочек.

– Тапс, ну что у тебя за манеры, хоть бы гостя постеснялся! Не обращай на него внимания, Том, он избалован донельзя.

Лебвен взяла кота перепачканными в муке руками и поставила на пол, а потом вытащила у него из пасти кусок мяса.

Нечего кормить собак за столом, женщина.

В желтых глазах вспыхнул злобный огонек. Я уставился ему в глаза, испытывая детское наслаждение и зная, что большинство животных этого не любит. Кот что-то угрожающе проворчал, схватил мясо и спрятался под столом.

Я медленно допил эль. Кот меня разгадал. Означает ли это, что все в доме знают о моей связи с Ночным Волком? Несмотря на пространную лекцию Авойна во время ужина, я совсем не разбирался в повадках охотничьих котов. Посчитают ли они, что Ночной Волк вторгся на их территорию, или не станут обращать внимания на его запах во дворе? И покажется ли им эта новость достаточно важной, чтобы сообщить ее своим хозяевам, обладающим Уитом? Не все связи через Уит так же глубоки и тесны, как наша с Ночным Волком. Черного Рольфа раздражало и возмущало то, насколько сильно волк озабочен человеческими аспектами моей жизни. Может быть, здешние коты связывают себя с людьми только ради удовольствия, которое они получают от охоты. Такое вполне возможно. Маловероятно, но возможно.

Ну что же, мне удалось узнать не больше того, что мы и без того подозревали, но зато я отлично подкрепился. На сегодня осталось только одно дело – хорошенько выспаться. Я поблагодарил Лебвен, пожелал ей спокойной ночи и, не слушая возражений, убрал за собой со стола. Когда я возвращался в наши комнаты, в замке царила тишина. Из-под двери виднелась тонкая полоска тусклого света. Я взялся за ручку, ожидая, что комната заперта, но, к моему удивлению, оказалось, что нет. Я внутренне собрался, осторожно толкнул дверь и замер на пороге, затаив дыхание.

Лорел накинула длинный темный плащ поверх ночной рубашки, распущенные волосы окутывали плечи, мягкой волной падая на спину. Лорд Голден был в вышитом халате, который он надел на ночную сорочку. Свет догорающего в камине огня отражался от золотых птичек, украшавших рукава и спину халата, и волос Лорел. Я успел заметить на руках лорда Голдена кружевные перчатки. Они стояли рядом, склонив друг к другу головы. Я, словно потрясенный ребенок, молча остановился на пороге и пытался понять, помешал ли я любовному объятию. Лорд Голден посмотрел на меня через плечо Лорел и знаком показал, чтобы я вошел и прикрыл дверь. Главная охотница повернулась ко мне, и в ее глазах я прочел удивление.