Двое для трагедии - Анна Морион

– Я не интересовался, а просто был рад отделаться от нее.

– Ты говорил, что ее кровь волнует тебя, – наконец, задал отец вопрос, который я ожидал с самого начала нашей беседы.

«Ну и память у него!» – с досадой подумал я.

– Да, и ты посоветовал мне убить ее, – вновь усмехнулся я, прилагая для этого огромные усилия.

– Ты сделал это?

– Нет, если бы я убил ее, это создало бы мне кое-какие проблемы, – ответил я. – Ко мне пристали бы следователи и расспрашивали бы как свидетеля. Я решил, что слишком много проблем принесет ее смерть. – Я злорадно усмехнулся. – Пусть живет. Пока.

Отец внимательно наблюдал за мной, но я делал вид, будто не замечал этого, словно у меня не было никаких тайн: я сидел, рассматривая картину на стене, попеременно глядя на нее и на отца, всем своим видом показывая, что эта тема не волнует меня.

– А почему это так тебя заинтересовало? – спросил я, не боясь раскрыть себя и то, как взволнован я был этим разговором, ведь это был естественный вопрос с моей стороны, после такого допроса о событиях полугодовой давности.

– Просто решил удостовериться в том, что у тебя нет проблем, – ответил отец. Кажется, моя ложь подействовала – его взгляд потеплел и из проницательного превратился в спокойный. – Ты правильно сделал, что не убил ее. Тогда я посоветовал тебе убить ее сгоряча, а потом подумал, что это было бы неправильно и подозрительно. К тому же ты прав – убийство студентки Пражского университета не осталось бы тайным и принесло бы много шума.

– Не волнуйся на этот счет: молодежь меня не интересует, – уверил я отца. – Мне нравится более выдержанная и чистая кровь. А что кровь этих студентов, да и вообще всей современной молодежи? Алкоголь, никотин, наркотики. Это уже не кровь, а черт знает что.

– Ты прав, но… – Глаза отца вновь засверкали. – Ведь кровь твоей подопечной была чистой?

Я криво усмехнулся.

– Как оказалось, она увлекается курительными смесями, а я гурман, поэтому ее кровь для меня – дурно выдержанное вино. Тем более, как я уже сказал, мне не хотелось проблем.

Отец улыбнулся и не сказал ни слова.

Воцарилось молчание. Я подбросил в камин дров, и огонь благодарно вспыхнул с новой силой.

– Думаю, скоро нам придется уехать из Чехии, – сказал отец, после недолгих раздумий. – Слишком долго мы живем здесь. Тем более, после свадьбы Маркуса у нас не будет другого выхода.

– Ты об охоте? – нахмурился я.

– Да, слишком много жертв, – коротко ответил отец.

– Как по мне, это вообще крайне небезопасная и глупая идея, – недовольно сказал я. – Такое ощущение, что им совсем недорога наша тайна. Они пренебрегают всеми нашими правилами!

– Я рад, что хоть кто-то из моих домочадцев разделяет мое мнение, – вздохнул отец. – Вся прислуга, твоя мать, твой брат и Маришка ждут, не дождутся этой нелепой охоты. Но, что поделать. Свадьба.

– Да, это крайне опрометчивое событие, но я все равно останусь здесь еще на год, – заявил я. – Не хочу бросать университет: мне остался всего один курс.

– Для тебя так важно получить очередной диплом? – удивился отец.

– Я никогда не бросаю начатое дело, – упрямо сказал я. – Я уеду, когда закончу университет. Уеду в Россию, в Москву, как и хотел.

– Россия… Может, действительно переехать туда? – спросил отец скорее себе, чем мне. – Ведь мы ни разу там не были, и эта страна стала бы для нас хорошим убежищем лет на двадцать.

– А что, хорошая идея, – сказал я, радуясь тому, что они будут далеко от меня и Вайпер. – Новая страна, новые нравы, новая кровь.

– Надо поговорить об этом с твоей матерью. Думаю, Маркус тоже не захочет переезжать. К тому же замок станет его и Маришки. Впрочем, решим все на следующей семейной встрече. – Отец поднялся с кресла и направился к двери. – Доброй ночи!

Отец покинул комнату, а я пересел в свое кресло и погрузился в раздумья.

Почему у него возникли подозрения? Неужели я делаю что-то не так? Мы разговаривали о Вайпер почти полгода назад, а отец до сих пор носил в себе мысли о ней. Это было очень неприятным сюрпризом.

Когда отец сказал, что, возможно, он и мать переедут в Россию, я был изумлен этой удачей, но и виду не подал. Да, пусть они уезжают в Россию, а я останусь в Праге еще на три года, а потом увезу Вайпер в далекую страну, где никто не найдет нас. А пока, придется терпеливо все скрывать, лгать и лицемерить, что было для меня безумно отвратительным. Точнее, для нас обоих. Скрываться, как преступники, чтобы мои родители ничего не узнали о нас – это ли не смешно? Но я знал: родителям моя любовь к смертной покажется сумасшествием, и они захотят излечить меня от него. Любыми способами.

Я не думал о себе, я даже не задумывался о том, что будет со мной, если мою тайну раскроют, – я думал о Вайпер, только о том, что будет с ней.

«Все будет хорошо. Родители переедут в другую страну, и мы сможем вздохнуть свободно» – успокоил себя я.

Глава 26

Пришло страшное для студентов время, название которому «Экзамены», но для меня и Седрика оно оказалось даже милым: для меня – потому что я хорошо знала все предметы, для Седрика – потому что он и так знал абсолютно все. Мы оба сдали на отлично все предметы и отметили это радостное событие в маленьком уютном кафе за городом. Мой отъезд наступил следующим же днем.

Мне было тяжело оставлять Прагу, а еще тяжелее – Седрика. Он обещал приезжать ко мне, но я понимала, что ему будет сложно выполнять свое обещание. К тому же, в августе, когда будет грандиозно-страшная свадьба его брата, он не сможет приезжать ко мне вообще, ведь в это время я буду в Бразилии, а он должен будет присутствовать на кровавом торжестве.

Мы не боялись того, что наша любовь может остынуть, если мы будем видеть друг друга не так часто, как нам хотелось бы – мы даже договорились не звонить друг другу, или звонить только в самом крайнем случае: Седрик боялся, что со мной может что-то случиться, и, в случае опасности или угрозы со стороны вампиров, обещал сразу позвонить и предупредить о том, что нам с родителями нужно будет уехать. Кроме этого, недавно он подарил мне новый телефон самой новой модели, к которому я до сих пор не привыкла. Меры предосторожности были продуманы Седриком до мелочей, и он сказал, что сможет приезжать ко мне только каждый третий день – день его охоты.

Настал злополучный и тягостный день моего отъезда. Седрик довез меня до