Запрещенные друг другу (СИ) - Александер Арина

Вал провел рукой по волосам, прикидывая, изменит ли что-то времяпровождение с Военбург или лучше не связываться? С одной стороны, можно выведать хоть какую-то информацию о Юльке, а с другой… это же Марина, снаружи ангел, внутри — ещё та ведьма. Можно ожидать чего угодно. И разве не он ещё недавно планировал послать Осинскую лесом? Планировал. И послал. И не только лесом. Так в чем проблема?

— Марин, мы ещё полчасика, и потом в «Приват». Я не думаю, что тебе захочется смотреть на голых телок и пихать им в трусы бабло? — выгнул насмешливо бровь, ожидая всплеска негодования. Однако Военбург повела себя весьма сдержанно, ничем не выдав подкравшейся к сердцу отравляющей ревности.

— Конечно, нет. Что я там забыла? — рассмеялась, поправляя на груди стрейчевую ткань. — Но от полчасика с тобой не откажусь. Просто пообщаться, без каких-либо намеков на прошлое, что скажешь?

Просто пообщаться, говорит? Ладно, всё равно их пути скоро разойдутся.

— Тогда дерзай, я скоро, — и махнув рукой в направлении вип-столика, влился в людской поток.

Военбург как ветром сдуло. Обрадовалась. Стоило ещё тогда обратить на неё внимание, отшить по-хорошему и поехать в конце концов к Анжелке на обещанный приват, но тогда интуиция Вала была занята совсем другим.

Оказавшись на улице, отошел как можно дальше от хохочущих пьяных компаний и, расставив ноги на ширине плеч, расслабленно повел плечами, хрустя шейными позвонками. Затем с нарочной медлительностью, будто оттягивая время, расправил смятую пачку, выровнял её кое-как, достал покрытую вмятинами сигарету и, зажав её губами, уставился на звёздное небо.

Сегодня он ещё не звонил ей. Сдерживался, как только мог. И по-правде, фиг бы решился на звонок, не появись на горизонте Военбург. Новость о намечающемся отдыхе Осинских его заметно пошатнула, со всей силы ударила в солнечное сплетение и свалила прочь, оставив после себя разрывающее диафрагму дыхание.

Конечно, отдых — это хорошо, да ещё с семьей. Когда все родные в сборе. Море, солнце, свежий воздух. Правильно, семья дороже всего. Покувыркалась с ним Юлька, помыкалась, сравнивая, где лучше и… вернулась в родное гнездышко. Что там той измены? Один раз не в счёт.

Достав телефон, некоторое время смотрел на экран, сомневаясь, стоит ли, и всё же решился. В последний раз. Набрал и, кажется, даже перестал дышать, прислушиваясь к всё той же тишине. Ни-че-го не изменилось.

За*бись.

Не думал, что будет вот так сходить с ума. По-настоящему. Из-за кого, м? Ну вот если так, начистоту? Из-за замужней бабы, которая и сама не знает, чего хочет от жизни? Получается, что так.

Можно удалить номер, да толку? Всё равно запечатлился в памяти на веки вечные. Хотелось вырвать Юльку из сердца и выбросить в урну, как ту же самую пачку сигарет, но не получалось.

И без того паршивое настроение скатилось дальше некуда, отбив охоту тащиться с мужиками в «Приват». Какая Анжела? Какая, на хрен, Марина? Совсем в сосну врезался! Ну, трахнет он сегодня кого-то, выпустит пар. Дальше?

Затащить в постель понравившуюся бабу не проблема. Да даже до постели дело не дойдет. Сейчас любую помани и грандиозный отсос ему обеспечен. Это как минимум. А как максимум — можно провести ночь сразу с двумя, чтоб наверняка. Чтобы вытравить из бошки въевшийся образ и вернуться в прежнюю среду обитания. Вот только… если он так поступит — это будет означать только одно — что он осознанно принял реальность происходящего. Сдался. Вырвал всё-таки Юльку из сердца, подпустив к себе другую. А оно ему надо? Уже устал от этих баб. Тошно ему от них. Пресытился ими за двадцать лет по самое не хочу.

Так и не прикурил, держал сигарету, зажав между пальцами, иногда опуская на нее взгляд. Расхотелось. На душе воцарились полнейшая апатия и бесконечное опустошение. Ничего не хотелось. Абсолютно.

Вернувшись за стол, прошелся отстраненным взглядом по веселившейся компании и, остановившись на Серёге, подозвал к себе едва уловимым кивком головы, и как только тот пересел к нему поближе, с огромным трудом спрыгнул с намеченной поездки, сославшись на хреновое настроение. Серый немного побухтел, не собираясь отпускать друга, но потом смирился, заручившись обещанием нагрянуть как-нибудь к Анжелке чисто вдвоем, без остальной пизд*братии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Марина, будучи на правах бывшей девушки, без проблем влилась в компанию и заметно расстроилась, увидев, что Дударев прихватил пиджак и собирается уходить.

— Как, ты уже всё? — она какого-то фига занервничала, тоже подорвавшись с дивана. — А как же полчасика?

— Планы поменялись, Мариш. Но ты развлекайся, пей, ешь, танцуй, всё оплачено. Может, повезет, и удастся подцепить нового «папика», — улыбнулся криво, набрасывая на плечи темно-синий пиджак. — Так что не унывай, лады? Всё у тебя ещё… впереди.

— Но-о-о, — растерялась она, нервно покусывая губы. — Я думала… Хорошо! Тогда я тоже ухожу. Подвезешь? А то у меня на такси не осталось денег.

Вал обреченно вздохнул. Это же Марина, что тут ещё скажешь?

— Ладно, поехали.

Если побили горшки — ещё не значит, что нужно шарахаться друг от друга. Ему не в западло сделать лишний круг, подбросив её домой.

— Вал, ну тогда напоследок шлифонем или как? — засуетился Артур, пуская по рукам наполненные стаканы. — За твои семнадцать!

Жаль, что на такси. Если бы был за рулем своей ласточки, можно было бы заартачиться, мол, всё, хватит, и так слегка перебрал, однако никто не стал его слушать, вспомнив, что ещё не пили за любовь, и всё, мать его трижды, хорошее.

Рюмку ему передала Марина, с таким ожиданием заглядывая в глаза, что Вал едва не поперхнулся. Разве можно так смотреть? Так и подавиться недолго.

Посыпались финальные поздравления. Пока со всеми пообнимался и «поручкался» благодаря за пожелания, Военбург прихватила сумочку и стала чуток в сторонке, не мешая его общению. Стойко ждала, не торопила, с подозрительной внимательностью следя за каждым его шагом и действием. И так уже поняла, что среди присутсвующих девушек его пассии нет. И когда, вдруг, ни с того, ни с сего его неожиданно колыхнуло, вызвав у друзей безобидный смех, проворно метнулась в его сторону, услужливо подставляя под потерявшее координацию тело свое хрупкое плечо.

— Эй, Вал, да ты реально в хлам, — похлопал его по плечу Ростислав, прощаясь последним.

— Скажешь ещё, — рассмеялся, чувствуя во всем теле небывалую доселе легкость, — Да я и не пил толком…

Так и было. По факту, он и выпил-то от силы рюмок семь. С учетом его комплекции и приобретенного опыта — это так, пыль.

К выходу шел на автопилоте, что уже тогда показалось странным.

Марина продолжала поддерживать, юркнув ему под руку и ловко лавировала между толпами танцующих, помогая выбраться на улицу.

Как-то слишком резко ударило по шарам, вызвав сильное опьянение. В голове вертолетом кружились мысли и разбегались кто куда, то ли от эйфории, то ли от легкости. И сознание… оно, то выхватывало всё до мельчайших подробностей, то отключалось напрочь.

Яркая вспышка — они с Маринкой в такси. Нормально, а куда подевались двадцать минут ожидания?

Потом… перед глазами какие-то картинки. Приятные. Реальные… Что именно? Сказать не мог. Просто было хорошо в моменты таких провалов. Хотелось ржать, танцевать, орать на всю глотку, но он каким-то неведомым чутьем понимал, что что-то тут не то, что что-то пошло не так.

Помнил, как Мирина назвала водителю его адрес… Стоп. Сначала к ней. Эй!!! Туда нельзя. К нему домой нельзя.

— Марин… — очнулся, стоя уже у двери своей квартиры. — Ты это… иди, по-хорошему, ага? А то мне что-то х**во. Давай-давай, — ухватившись рукой за открывшуюся дверь, повернулся к ней, собираясь попрощаться, да так и замер, наполняя ноздри Юлиным запахом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Пошатнулся. Мозги совсем не соображали. Он вроде и в сознании, и в то же время… снова это ощущение смутной догадки.

«Юлька-а-а…»

Не прошли и три дня, а он уже устал. От неизвестности этой устал. Неопределенности. Когда хочется послать, плюнуть на всё и… что-то сдерживает. Не отпускает. Тянет и тянет из него все соки, выжимая до последней капли. И нет этому состоянию ни конца, ни края.