Желанная и вероломная - Хизер Грэм

«Ясно, — подумала Келли. — Его друзья наверняка знают, что у него нет жены!»

— Черт возьми! — воскликнул вдруг Дэниел. — А не начать ли нам с самых верхов?!

— Дэниел, что ты задумал?

Он не ответил. Через десять минут они остановились перед величественным белым зданием с широким крыльцом и высокими колоннами. Возле дома было очень оживленно, стояло множество коней и конных экипажей. Вход охраняли часовые.

— Что это? — спросила Келли.

— Здесь живет один из моих друзей, — коротко ответил Дэниел. — Идем! — скомандовал он, взяв ее за руку.

— Я так не могу, — запротестовала женщина, испуганно вырывая руку. — Я вся грязная и потная после долгого путешествия. Дэниел, отпусти…

Но он и не думал ее отпускать. Его здесь явно знали, потому что, пока они поднимались по ступеням, все встречные, не ограничиваясь обычным приветствием, спешили добавить какие-то теплые слова.

— Дэниел, куда мы идем? — снова спросила Келли.

— Это здание называют Белым домом Конфедерации.

— Неужели… Джефф Дэвис твой друг?! — Она чуть не вскрикнула от удивления.

— По правде говоря, я лучше знаю Варину, — хмыкнул он.

Келли побледнела от желания залепить ему пощечину.

— Отпусти меня, Дэниел! — взмолилась она.

— Ни за что на свете.

— Неужели ты поведешь янки знакомиться с Джефферсоном Дэвисом?

— Ты же сама сказала, что хочешь выспаться на обычной постели. Варина, думаю, прекрасно все устроит.

— Лучше отпусти меня! Еще натворю там что-нибудь…

Примусь, например, петь «Боевой гимн Республики»…

— Только попробуй открыть рот и сказать что-нибудь неуместное! Сразу же будешь распевать, связанная по рукам и ногам, в повозке! — предупредил он.

Дверь распахнулась. На пороге их встретил чернокожий дворецкий, лицо которого сразу же расплылось в улыбке.

— Неужели полковник Камерон? — воскликнул он и, перейдя на доверительный шепот, продолжил:

— Очень рад видеть вас живым, полковник. Мы здесь слышали о битве при Геттисберге, да, сэр, слышали. Столько наших там полегло! А четвертого июля пал Виксберг, словно переспелая слива — прямо в руки янки. Но вы вернулись, слава Богу, вы вернулись, полковник. Да еще с ребеночком! Ну и ну! Значит, и на вас нашлась уздечка?

Дэниел ничего не ответил. Дворецкий внимательно оглядел обоих. Взгляд его задержался на стоптанных туфельках Келли и ее пыльной, испачканной в дороге юбке. Однако он ничем не выдал своего изумления.

— Добро пожаловать, полковник. Добро пожаловать, леди.

Они оказались в красивом холле, паркетный пол которого из ценных пород лиственных деревьев был покрыт толстыми циновками с красочным орнаментом. Еще бы! Сотни пар ног ежедневно сновали по нему в разных направлениях. Стены холла были облицованы мрамором.

Приоткрытая дверь справа вела в просторную столовую, а та, что была в центре, неожиданно распахнулась, и на пороге появилась красивая женщина с карими глазами.

— Дэниел! — воскликнула она мягким мелодичным голосом.

«Отнюдь не молоденькая девушка, а зрелая женщина лет тридцати пяти», — прикинула Келли. Ей редко приходилось видеть таких красавиц. Привлекало внимание ее скромное дневное платье с застежкой под горло серебристо-серого цвета, отделанное тончайшим черным кружевом ручной работы и вышивкой. Несмотря на жаркую погоду, незнакомка выглядела свежей и спокойной.

Она обняла Дэниела. Он взял ее за руки и расцеловал в обе щеки.

— Дэниел, ты вернулся из Геттисберга! — прошептала она. — Там действительно было так ужасно? О Боже, о чем я спрашиваю?! Конечно, все было ужасно, страшно, кошмарно. И мой бедный старенький Банни умирал понемногу с каждым погибавшим там солдатом, хотя не все это понимают. А теперь вот и Виксберг пал!

Красавица замолчала, заметив стоявшую за спиной Камерона Келли. Будучи хорошо воспитанной дамой, она не выказала своего удивления по поводу странного вида женщины.

— Я очень, очень опечалена этим! — И тотчас протянула руки К Келли. — Я Варина Дэвис, дитя мое, и вижу, что вы крайне утомлены. Да у вас малыш?! Можно мне его подержать?

Варина тотчас взяла на руки ребенка, не обращая ни малейшего внимания на его не слишком чистое одеяльце.

Стоило ей только взглянуть на малыша, как она удивленно воскликнула:

— Что только не делает с людьми война! Ты вот, Дэниел, например, женился и успел родить такого чудесного малыша!

Джард внезапно захныкал, и Келли с трудом поборола желание забрать его к себе на руки. Впрочем, в этом не было необходимости. Варина Дэвис засмеялась и, положив головку ребенка себе на плечо, похлопала его по спинке. Он сразу же затих.

— Ты, видимо, везешь домой молодую жену и сына?

Келли затаила дыхание, полагая, что Дэниел сейчас беспечно заявит, что не удосужился жениться на матери ребенка.

Она решила сказать обо всем сама и уже было открыла рот, считая, что Дэниелу не помешает послушать, но так ничего и не сказала, потому что, как бы ни сердилась она на Камерона, Варина Дэвис ее буквально заворожила. «Эта леди действительно сердце Конфедерации», — подумала Келли. Но если мятежники — ее враги, то ей следовало бы особенно холодно отнестись к супруге президента Конфедерации. Однако та была очаровательна, заботлива, в ее голосе чувствовалась искренняя скорбь по погибшим. А как она тревожится за своего Банни! Всего несколько лет назад, перед войной, еще до отделения Юга, Джефферсон Дэвис, военный министр Соединенных Штатов, был человеком весьма известным. Его считали хладнокровным, решительным и бескомпромиссным политиком.

Однако если эта женщина так сильно любит его, в нем, несомненно, есть что-то доброе и человеческое.

— Я вижу, что вы устали и, должно быть, очень проголодались, — сказала Варина. — У меня в малой гостиной сейчас дамы из лиги помощи госпиталю. Пойдемте, я познакомлю вас с ними. Пусть пока поговорят с Дэниелом, я скоро освобожусь.

— Нет! — испуганно выдохнула Келли и тотчас спохватилась: как же она невежлива! — Простите меня, но мы действительно не можем туда войти. — Она судорожно облизала губы.

Пусть ее простенькое платье из домотканого полотна не идет ни в какое сравнение с элегантным нарядом Варины, это не страшно. До войны семья Келли была не богатой и не бедной. Отец всегда говорил им, что о человеке следует судить не по наряду, а по его человеческим качествам. И Келли никогда не завидовала шелкам, атласу и богатству.

Но сейчас она испугалась. Ее смутила не элегантность Варины, а ее самообладание и доброта. Она еще никогда в жизни не чувствовала себя такой жалкой замарашкой.

— Миссис Дэвис, дальше этого места я и шагу не смею ступить в таком виде.