Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г. - Светлана Бондаренко

Кассель советует поступиться частью, чтобы не погубить всё. Итак, у нас два пути: либо забрать у них свою рукопись и вернуть аванс, либо спешно начать разработку оптимальных путей к отступлению. Если мы решим забрать рукопись, говорить больше не о чем: я еду в Детгиз, забираю всё, и мы переводим на Детгиз монету со своих книжек. Если говорить о путях к отступлению, то надо предусмотреть такие возможности: 1. Простое мажорирование. Это значит — в конце книги вместо нашего эпилога дать нечто этакое, со стягами, лозунгами и всенародным праздником. Это лучшее, на что мы могли бы рассчитывать, если бы Пискунов, что весьма маловероятно, согласился бы не воскрешать наших покойников. 2. Воскресить только одного, очевидно, это будет Богдан Спицын. Я пересмотрел нее возможные варианты и пришел к выводу, что лучше всего для этого оставить Богдана с Крутиковым на «Хиусе». Тогда: а) Переработке подвергается только одна глава — последняя, б) Это достаточно логично — оставить пилотов на корабле, а взять в экспедицию только геологов, в) Переработка остальных глав будет минимальной — даже «Венера показывает зубы», где потеряется и затем находится под обвалом Дауге, после чего и заболевает. Здесь мы теряем только второе столкновение Юрковского с Быковым. 3. Воскресить Данже, переделать «Сигнал бедствия» и воскресить Спицына. Данже воскресить сравнительно легко — сделать не сообщение о его гибели, а сообщение о его удаче: влез в экзосферу Юпитера и выскочил обратно. Чем и как переделать «Сигнал бедствия» — ума не приложу. С Богданом так же, как и в 2.

Причем, заметь, при всех условиях от нас потребуют стягов в конце.

Я буду драться, как лев, за книгу. Тебе же надлежит в кратчайшие сроки разработать все три варианта отступления, если, конечно, мы решим отступать, а не погибнуть. Подумай и напиши конкретно, какие будут твои предложения.

Теперь вот еще что. Ты, вероятно, уже постиг, что значит работать на службе и заниматься писательством по вечерам. Очень трудно, я тебя понимаю. Учитывая твою слабую грудь и склонность к инфарктам, разрешаю тебе на период твоего вхождения в счетные машины, электронику и прочее перекладывать часть работы на меня. Но при этом предупреждай меня, пожалуйста, сразу, что ты можешь и чего ты не можешь. «8зПГ» был бы давно переделан, если бы ты имел довольно сообразительности отказаться от переделки. А мне теперь приходится работать наспех.

Вот всё. Жду ответа. Время пока есть, но не задерживай.

Привет всем, поцелуй маму и Адочку. Твой Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 15 ЯНВАРЯ 1959, М. — Л.

Дорогой Бобкинс!

Получил «ГП». Злорадствовал ужасно: ты, провозвестник нового стиля, утвердитель хеммингуизма в НФП, вписал самым обычным стилем и даже, по мнению наших, сильно ослабил то многое новое, что, опять-таки по мнению наших, удалось в рассказе. Вот так-то, брат-хэмми-эх-да-гуэевец! Искать, батюшка, надо, искать, а не копировать. Но эпизод мне нравится, и я его оставлю, хотя немного изменю характеристики. Кстати, почему ты решил оставить японку?

С «СБТ» пока ничего страшного. Пока ясно, что нужны в конце знамёна — смотри только, нежные и деликатные! — так что ты уж постарайся. Что-нибудь насчет будущего Венеры: сковать ее, заковать, переменить атмосферу, сделать землей обетованной, так ее и не так! Вот в таком плане. Я говорил с замглавредом — симпатичная бабенка, сидит на НФП пятнадцать лет, говорит, что ничего, сколько-нибудь сравнимого с «СБТ» не видела за последние пять лет и пророчит книге большое будущее, чуть ли не бессмертие. «Вы уж постарайтесь, голубчики, — говорит она. — Не дайте пропасть книге, не садитесь на улей голым гузном». Я обещал постараться и спросил, как это сделать. Безнадежно. Понимаешь, совершенно безнадежно. Дело не в трупах, не в деталях, а в тоне и колорите. Вот Кассель предлагает для спасения смягчить сумасшествие Дауге, или убрать его (сумасшествие) совсем. Не знаю, может быть, он и прав. Хотя этот псих, на мой взгляд, приятно разнообразил будни экспедиции. Подумай и отпиши немедленно. Кстати, о сроках. Знамёна нужны при всех обстоятельствах, и потребуются они к первому, не позже. Так что пиши и скорее присылай, чтобы я имел возможность тоже поработать.

Так о чем бишь я? Да, колорит. Несомненно, сумасшествие Дауге весьма и весьма влияет на зловещий колорит повести, и без него будет значительно светлее. Подумай, на всякий случай, что можно сделать так, чтобы обойтись минимальными переделками. И скорее, скорее.

«8зПГ» принят благосклонно, отдали мне снова, чтобы исправить некоторые конкретные детали. Вчера читал гранки «Мешка». Его изрядно сократили, но впечатление остается. Видел и иллюстрации к нему. Не очень.

Вот и всё. Дома всё хорошо. Тебе большой привет от всех. Поцелуй маму и Адочку, им тоже посылают приветы и поцелуи.

Твой верный Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 21 ЯНВАРЯ 1959, М. — Л.

Дорогой Бебкинс!

Прежде всего отмечу, что немало обескуражен твоей обидой на невиннейшее хи-хи-с по поводу исправления. Я злорадствовал, это так, но только по одной причине: я убедился в том, что был прав, а именно — что хеминг-эх-да-гуэевский стиль совершенно не годится для острых моментов в научной фантастике, что он исчезает немедленно, как только на сцену выдвигаются вещи или события, фантастические с точки зрения героев. Еще туда-сюда, когда речь идет об обыденном для героев, каким бы фантастичным это ни казалось читателю. Но острые моменты невозможны. И если можно и нужно искать какой-то новый стиль для нас, то он не должен быть современным западным. И если хочешь знать, мне самому «ГП» не очень нравится, и я буду весьма мало огорчен, если его не напечатают. И вот мой вывод: эпизод с чудовищем придется убрать — совершенно выпадает из тона, девицу сделать русской — будут дурацкие вопросы: а как туда попала эта японка? И то, и другое довольно жалко, но увы.

Теперь о положении с «СБТ». Удивлен и разочарован, что ты не понимаешь положения. Кажется, я тебе его описывал дважды. Ты сейчас знаешь столько же, сколько и я, и даже столько же, сколько и они сами. Повторяю: чего они хотят — я не знаю, ты не знаешь, они, оне тоже-таки не знают. Они хотят «смягчить», «не выпячивать», «светлее сделать», «не так трагично». Конкретно? Простите, товарищи, мы не авторы. Конкретные пути ищите сами. Мне не нравится то-то и то-то, но это мое личное мнение, и вы можете меня не слушать, это ваше право, думайте сами. Понял, наконец, как идет разговор? И при этом мольбы: не губите книгу, не подставляйте ее под удары.

Так какого ты, брат мой……… от меня хочешь? Что я тебе могу еще, так сказать, сообщить? Я писал тебе возможные варианты, чтобы ты знал, к чему надо быть готовым в худшем случае. Тов. Н не нравятся умертвия, тов. НН — колорит, тов. ННН — сумасшествие, и все они не согласны друг с другом, но согласны в одном: надо смягчить, светлее сделать, не так мрачно и пр. И вот печальный вывод, брат мой. Мало написать хорошую книгу. Надо еще за нее подраться.

А в остальном, прекрасная маркиза, все так себе.[271] Прислать тебе экземпляр я, естественно, не могу: их было три, один у Касселя, другой у художника, третий у жюри конкурса. Я доходчиво излагаю, понятно? Что касается «8зПГ», то я таки его подправил, а лучше или хуже получилось — не знаю, то есть знаю, что хуже, но в приемлемых ли границах — бог ведает. Я, брат, уже совсем дошел. На работе гонка — к съезду, драка — увольняли одного хорошего парня, так мы здесь с ног сбились, насилу отстояли, ежедневно — лопни, а выдай страницу перевода с японского и т. д. Я запыхался немного, понимаешь ли. И еще кутерьма с «8зПГ» и с «СБТ», и всё это как-то втиснулось в две-три недели. И дома еще в дополнение ко всем радостям домработница женится и уходит.

Ну, сейчас легче станет. Да мы железные, отдышимся.

Ну, будь здоров. Целую всех, жму руку, Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 7 ФЕВРАЛЯ 1959, М, — Л.

Дорогой Бобкинс!

Получил твою бандероль. Мне очень понравилось, и сейчас же позвонил Касселю и сел обрабатывать стилистически. Впрочем, обработка свелась к тому, что я кое-что добавил, кое-что поприумял, так что в основном всё осталось, как у тебя. Сейчас перепечатал и сегодня, наверное, отнесу в Детгиз.

Там, кстати, опять для нас неприятности. Какой-то идиот выступил якобы против упоминания в научной фантастике о военных. В крайнем случае нам придется превращать Быкова в бывшего капитана, взятого в УМПС из начальников транспортного отдела геологического сектора в Казахстане. Но я еще не уверен. Посмотрим.

Целую, привет Адочке поцелуй маму твой Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 17 ФЕВРАЛЯ 1959, М. — Л.

Здравствуй, Бобкинс.

Прости, что задержался с ответом. Был весьма занят — большая задолженность по переводу. Вот окончу этот перевод и баста. Больше переводить не буду.

Есть новости.

а) Есть указание безусловно и безоговорочно убрать из всех НФП книг, связанных с атомной энергией и космическими перелетами, военных. Ни одной папахи, ни одной пары погон быть не должно, даже упоминание о них нежелательно. Поэтому мы, посоветовавшись с Касселем, быстро, двумя-тремя смелыми мазками перекрасили Быкова в демобилизованного офицера, уже пять лет работающего зам. нач. по технической части колонны вездеходов штаба Туркестанского геологического округа. Это прошло, по словам Касселя (я еще не видел, это его редактура), совершенно безболезненно, образ почти не пострадал, всё остальное сохранилось в неприкосновенности. Так что не огорчайся. Кстати, пока больше никто не заикается о воскрешении мертвых, поскольку имеется конец «в другом ключе».