Прозревшие в преисподней - Игорь Владимирович Огай

Катапульта только что выкинула дрон инспектора Груббера за пределы палубы, но пирокинетик в топках тот успел поджечь еще в атмосфере отсека, и теперь в ушах стоял легкий звон, а в ноздрях немного пощипывало.

– Я помогу тебе вспомнить, – повторил чи-при. – А ты потом все мне расскажешь.

Он не ставил условия, он просто озвучивал, как именно все будет. Потом махнул в воздухе брошенным Груббером и подобранным им пультом. Ошейники на обоих землянах щелкнули и осыпались на пол десятком неравных фрагментов.

– Так он работал!.. – ахнула Жустин, невольно потирая шею. – Значит Груббер мог…

– Как видишь – не мог, – перебил Семен. Повернулся к надзирателю: – «Безудержный порыв»?

– Да, Чистоплюй.

– Не зря дроффа достал меня со своими допросами… Одна заминочка – я все время был в сознании. Как ни старался свалиться с гипоксией или обезвоживанием – не удалось. До сих пор, блин, жалею.

– Удалось, – перебил надзиратель Луманчкстрат. – Конечно же удалось. Иначе первыми тебя допросили бы еще монахи во «Вратах небесных». Поверь, ты бы рассказал все.

– Допустим. Как ты собираешься вернуть мне память?

– Об этом не беспокойся. Мы технологический народ, забыл? Церебротехника – наш конек. У своей женщины спроси, она подтвердит.

– Да уж… – пробормотала та. – Попробуй не подтверди, как же…

Семен с удовлетворением отметил, что против «его женщины» она не возразила.

Чи за болтовней времени не терял. Вся компания вместе с десятком тех же солдат оказывается уже шла вон с летной палубы (из других дверей, люков и ворот прыснули техники по своим рабочим местам, как только они шагнули за порог), по коридорам – другим, не тем по которым шли сюда (и с дороги поспешно рассасывались случайные встречные) по коротким трапам и длинным подъемникам (действительно на магнитной подвеске что ли?) пока не оказались… ну, наверное, в медотсеке. В большом медотсеке. Целый десяток операционных капсул – воплощенная мечта сценариста «Звездной саги». Чуть ли не сотня лежачих мест, разделенных туманным, и наверняка герметичным занавесом. Дальше по центру целых пять столов с нависшими над ним многорукими автоматами – видимо для особо сложных ручных операций. Объем помещения и количество оборудования намекали на промышленные масштабы работы медперсонала. Оно и понятно – огромное судно, должно быть тысячи особей экипажа. В боевых условиях раненные могли поступать сюда сотнями. Сейчас правда из всего медперсонала здесь присутствовала лишь одна особь.

Надзиратель обменялся с ней парой слов и указал Семену на ближайшую капсулу. Вот значит как! Копание, значит, в мозгу инопланетчика даже не является особо сложной операцией!

– Это долго? – спросил Семен.

– Как повезет. От нескольких часов, до нескольких суток. Для этого и капсула, чтобы не испытывать голода, обезвоживания и санитарных неудобств.

– А… это больно? – произнесла Жустин.

Надзиратель пожал плечами и промолчал.

– Как повезет, – перевел его жест Семен. – Сюда что ли залезать?..

…Семьдесят килограмм. Всего-то. А сейчас и того меньше. Да не поднимать – волоком, волоком. Разве это вес для здоровенного, откормленного и натренированного космодесантника – без малого сто кило сплошной опорно-двигательной системы? Плевое дело! Тем более что недалеко. В общей сложности метров сто, не больше…

Семен поскользнулся. Совсем чуть-чуть, еще неделю назад и не заметил бы. Коленка предательски ослабла, подогнулась, и он кулем свалился на пол, с размаху въехав Антохе локтем в глаз.

Антоха не возражал. Лишь его голова дернулась и снова повернулась лицом к Семену. Глаза в глаза…

Семен дождался, пока звездная круговерть в мозгу прояснится, и принялся подниматься. Теперь это было нелегко. Теперь – оно совсем не то, что неделю назад. И даже не то, что вчера. Хотя бы потому, что вчера они с Антохой – почти на этом же самом месте – поднимались вдвоем.

Приняв относительную вертикаль, Семен нагнулся, ухватился за оттопыренный шиворот Антохи и двинулся дальше. Цепляясь за ткань содранными ногтями, хрипло и мощно втягивая горячий воздух широко раскрытым ртом. Воздух, уровень кислорода в котором еще вчера упал ниже предельно допустимых 17%.

Он должен был это сделать. Потому что Антоха наверняка для него это сделал бы. Вопреки бешенному шуму в голове, и потемнению в глазах. Вопреки отказывавшим на ходу мышцам, норовящим удариться в судорогу. Вопреки тому, что последним ему оставалось быть недолго. Еще минус пару-тройку процентов, а может и раньше…

Он уперся спиной в задраенный люк между агрегатным отсеком и ярусной галереей на боевые палубы. Не открывая глаз – все равно почти бесполезно – нашарил кнопку. Люк дрогнул, мягко и бесшумно ушел в пазы. Такой вот идеально работающий атавизм на безвозвратно погибшем корабле. Впрочем, энергии – пока еще тлел пирокинетик в последней топке – у Семена было с избытком. Если б еще можно было поменять пару лишних мегават на пару глотков чистого воздуха! Но система регенерации к работающим атавизмам не относилась.

В галерее было холодно. До озноба. Показалось даже, что и воздух посвежел, и вроде бы легче дышится… Обман воспаленной памяти тела, которому плевать, что свежему бризу – или хотя бы обогащенной кислородом прохладной струе из кондиционера – здесь взяться не откуда. И все-таки легче. Немножко. Совсем чуть-чуть. Да и недалеко уже осталось. Пятьдесят шагов, не больше, до сработавшей еще в том последнем бою аварийной переборки, отсекшей кормовые отсеки гибнущего крейсера от… практически от открытого космоса. Потому что отрезанная лерским лазером главного калибра центральная и носовая часть так и остались на орбите проклятой базы снабжения и конечно была изрезана планетарными батареями в капусту.

Впрочем, за этой переборкой еще не вакуум. Холод уже почти космический, но не вакуум. Вакуум начинался за следующей. А здесь и вправду дышалось немного легче. Кислорода в этом коротком отрезке коридора сохранилось чуть больше, тратить его здесь было некому. Потому что кому тратить кислород в склепе?

Семен сделал несколько судорожных вздохов. Тьма перед глазами посерела, распалась на рой мельтешащий черных точек, сквозь который уже можно было различать предметы.

Так… Это значит куда ж тебя, Антоха?.. Сюда что ли, рядом с Джонни-Невадой? Скособочено получится, у самой стенки. Неудобно… Или вот здесь пацанов, подвинуть? Абим сын Абиойя не обидится, ему места достаточно. Правда Николасу тогда шею согнуть придется. Ну и ладно. Этот потерпит. Сволочь он редкостная был этот Николас Дидье. И в команду затесался по сволочному.

…О том что, несмотря на все обещанные участникам операции преференции, намечается недобор штурмовых групп стало понятно незадолго перед отлетом. Добровольцев, охотников за удачей было много. Но не настолько. Да еще и годились не