Помещицы из будущего (СИ) - Порохня Анна

Но у Тани память оказалась намного лучше.

- Это та Прасковья, в которую вы были влюблены? – подруга даже поднялась, находясь в шоке от своей догадки. – Та самая крепостная? Нам нянюшка рассказывала!

- Да, Софьюшка. Она самая. Моя первая любовь. Эх, сколько несчастий она мне принесла… - кивнул мужчина, тяжело вздыхая, после чего задумчиво протянул: - Барыня, барыня, сударыня барыня… Приехала барыня из деревни во Москву, становилась барыня во палатах каменных…

- Но как она стала Дарьей Потоцкой? Разве крепостная могла выйти замуж за помещика? – удивилась Таня. – Поменять имя?

- Конечно, Софья Алексеевна! В нашем обществе такие браки осуждают, но как вы знаете, сердцу не прикажешь. Случается и такое. Помещики иногда берут в жены крестьянок или дворовых девок. Сначала им выписывают вольную, а затем уже ведут девиц под венец, - ответил вместо дядюшки Павел. – А имя… Стала называться Дарьей, а Прасковья, мол, по святцам.

- Батюшка, как замуж ее выдал, так сразу и продал вместе с мужем Потоцкому. Она вскружила голову новому хозяину. Муж умер, и Прасковья быстро стала хозяйкой усадьбы, - продолжил наш гость. – Я ее десять лет не видел, а потом на Невском столкнулся и обомлел… Ничего в ней от Прасковьи не осталось, лишь глаза… взгляд этот с поволокой я бы из тысячи узнал. Только теперь это была дородная барыня в парике да соболином салопе. Выступала она, будто пава, никого вокруг не замечала. И не скажешь, что когда-то в крепостных девках бегала. Потом уж я про нее много чего разузнал… Как жизнь ее сложилась.

Неужели эта ненависть из прошлого за то, что ей сломали судьбу? За то, что не дали быть с любимым? Но мы-то тут причем?

Почему человек начинает мстить? От неумения, нежелания простить своего обидчика. Желание собственноручно наказать того, кто причинил боль. Но порой месть заходит слишком далеко. Человек отравлен ею и не может остановиться, давя катком своей ненависти даже тех, кто не причастен к его страданиям. Видимо, это и произошло с Потоцкой. Ей нужно было уничтожить все, что было связано с Засецкими…

И тут же в мою голову пришла ужасная мысль, от которой по спине пополз неприятный холодок.

Что если Александр мой двоюродный брат? Нравственная сторона этого вопроса меня очень беспокоила.

- Александр Потоцкий ваш сын? – спросила я, и к моему облегчению дядюшка отрицательно покачал головой.

- Нет, он родился позже и, скорее всего, от старого Потоцкого, - он усмехнулся. – Старик был бодр до самой смерти. Ходили слухи, что до женитьбы на Прасковье, он обхаживал всех дворовых девок.

Ну и на том спасибо. Нам таких родственников не надо. А Дарье Николаевне Потоцкой, в девичестве Прасковье в предприимчивости не откажешь. Она точно знала, чего хочет от жизни, а желание мести было двигателем во всей ее бурной деятельности.

Глава 24

После всех откровений на душе легче не стало. Для меня Потоцкая стала еще омерзительнее, и мне с трудом удалось подавить в себе желание сделать ей так больно, чтобы она на всю жизнь запомнила. Нет. Чем я тогда буду отличаться от нее? Месть разрушительна и нужно совсем немного для того, чтобы стать одержимой этой страшной болезнью.

Нужно просто не думать о гадком семействе хотя бы перед таким важным событием, как крестины моей дочери.

Дядюшка принял мое предложение остаться на семейный праздник, посетовав, что не имеет подарка для Машеньки.

- Ну, ничего, «на зубок» у меня найдется, а подарок я обязательно привезу! Вот приедем к вам всей семьей знакомиться, за голову схватитесь! Девки мои - неугомонные! Ни минуты усидеть не могут! Супруга их и так и эдак уговаривает. Порой даже накажет знатно. Да все бестолку!

Но мне хотелось иметь родственников. Даже неугомонных. И чем больше, тем лучше. Все-таки это опора, помощь… Да и быть частью большой семьи – один из факторов счастья. Для меня так точно. Родство нужно беречь, несмотря на всякие жизненные ситуации, ведь это узы данные свыше. Пару лет назад я прочла одно воспоминание из детства протоиерея Сергия Николаева, и эта простая история теплом отозвалась в моей душе. Однажды в дом его бабушки пришел незнакомый мальчику человек и попросил у нее тележку и лопату. Бабушка сказала, где находятся эти вещи, а потом добавила: - А ведь у него свои есть, просто он их жалеет, бережет… Мальчик возмутился, мол, зачем же ты дала? А бабушка ответила: - Нельзя не дать. Он нам родней приходится.

Страшно не то, что кто-то воспользуется твоей тележкой, страшно, когда никого нет рядом. И дал бы, да никто не попросит…

В день крестин распогодилось, и солнечные лучи освещали комнату каким-то особым, сияющим светом. Вместо купели в центре гостиной мы поставили глубокий медный таз, а нянюшка украсила его отрезом парчи и искусственными цветами. Таня немного волновалась, что все как-то не по-настоящему, но я успокоила ее, напомнив, что у нас в новом храме, пока не приобрели купель, стояло большущее кашпо. Главное ведь не сама емкость, а ее наполнение.

Степан привез отца Никифора, а следом приехали гости. Петр с отцом, Андрей с родителями, предводитель дворянства Апехтин и даже Пименов Родион Макарович пожаловал. Дом моментально наполнился веселыми голосами и смехом, которые затихли лишь на время обряда. Дочка спокойно лежала на руках Петра, а я не находила себе места, представляя, как она отреагирует, когда ее станут окунать в импровизированную купель.

Священник перед Крещением прочел молитву над тазом, прося Святого Духа освятить воду. Потом силой молитвы и именем Господа Бога изгнал сатану, и крестные троекратно произнесли отречение от нечистой силы, а затем произнесли молитву. Отец Никифор совершил помазание елеем, провозгласил имя Мария и, взяв Машеньку из рук Петра, троекратно погрузил в воду.

К моему удивлению дочка даже не всхлипнула, лишь немного скривилась, когда подруга завернула ее в крыжму. После этого на нее надели крестик, крестильную рубашечку и чепчик. Священник повел Петра и Таню, держащую на руках Машеньку вокруг купели, а дьячок запевал: - - Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекóстеся. Аллилуйя!

По православному обычаю у Машеньки состригли несколько волосков с затылка, затем с макушки, потом с правой стороны и уже в самом конце - с левой. Отец Никифор отдал их дьякону, чтобы тот скрепил их воском и тоже опустил в купель.

В отличие от нашего времени, в прошлом их прикрепляли к обратной стороне именной иконы. Поэтому священник пообещал спрятать их за иконой Святой Равноапостольной Марии Магдалины.

Нас с мужем принялись поздравлять, а слуги уже бегали с блюдами да подносами. Головин пригласил всех к столу, а я отдала дочку Глашке, чтобы та положила ее в колыбель, стоящую у теплого бока голландской печи.

Как только гости расселись за столом, в дверях показалась веселая и раскрасневшаяся Аглая Игнатьевна, держа котелок с кашей. Я чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда гости принялись поднимать и опускать стол, произнося пожелания, чтобы новорожденная так же высоко росла, да здорова была.

Нянюшка подошла к столу и, поклонившись, сказала:

- Здравствуйте, гостики честные, кумушки любезные! Бабушка идет, кашку несет!

- Пришла пора отца соленой кашей кормить! – засмеялся Родион Макарович, поглядывая на моего супруга. – А ну-ка, Аглая Игнатьевна, приготовьте Павлу Михайловичу блюдо!

- Это я мигом! Это я сейчас! – нянюшка положила в тарелку Головина гречку и высыпала на нее целую ложку соли. – Давайте, барин, не побрезгуйте! Отведайте кашки!

- Эх, была не была! – махнул рукой муж, и старушка принялась его кормить, приговаривая:

- Как раба Божия Елизавета маялась, так и ты помайся!

Головин кривился, но ел, а мне его было жаль до ужаса. Но, похоже, муж получал удовольствие от всего происходящего, а гости и подавно. Они весело подбадривали Павла, смеялись над тем, как он морщился, а Апехтин уже держал наготове рюмку с рябиновой настойкой.