Золотой человек - Мор Йокаи

Скоро Михай пришел к убеждению, что его занесло в такую глушь, куда еще века не проникнет великий хаос, обычно именуемый цивилизацией. Он мог без всяких опасений плотничать здесь и дальше, уверенный в том, что в далекий мир цивилизации никогда не проникнет молва о Михае Тимаре Леветинци, королевском тайном советнике, помещике и скупщике-миллионере, который вздумал промышлять плотничьим ремеслом на каком-то неведомом острове, трудиться там в поте лица, а в минуты отдыха мастерить при помощи перочинного ножа навес из ивовых веток, чтобы защитить от солнца или непогоды безвестного маленького человечка, круглого сироту, даже не имеющего своей фамилии.

А сколько радости испытал Михай в своей неведомой глуши! С каким восторгом следил он, как крошечный мальчик учится выговаривать первые слова, как умилялся его забавным усилиям складывать как нужно непослушные ребячьи губки, чтобы членораздельно произнести короткое словечко «папа». Разумеется, это слово ребенок узнал раньше всех остальных. Кем же, как не отцом, был человек, так ласково ему улыбавшийся! Разве мог бедняжка знать, что он всего лишь сын жалкого контрабандиста, сирота без отца, без матери!

Но вот пришла для мальчика пора узнать и печальные стороны жизни, в виде неизбежных детских болезней. У ребенка режутся зубы… Сколько треволнений и бессонных ночей для окружающих! В такие дни Ноэми оставалась со своим Доди дома, а работавший в лесу Михай каждый час, всадив в ближайший пень топор, бежал взглянуть, не стало ли малютке хуже. Иногда он брал его у Ноэми и подолгу качал на руках, напевая колыбельную песенку:

Хибарка милушки моейДворцов и замков мне милей…

А как торжествовал он, если ему удавалось смягчить страдания Доди, навеять ему спокойный сон!

Работа Михая подвигалась успешно. Наконец наступил день, когда заготовка ореховых бревен была закончена. Но тут дело застопорилось. Увы, плотничье ремесло, как и всякое другое, — это искусство, требующее большого навыка и сноровки. Уверяя Ноэми, что знает в нем толк, Михай бессовестно лгал и теперь просто не представлял себе, что предпринять дальше.

Близилась осень. Тереза и Ноэми уже свыклись с мыслью, что Михай всегда покидает их в эту пору, его отъезд они находили вполне естественным, — должен же он зарабатывать себе на хлеб. Очевидно, он занят сезонным промыслом, а в летнюю пору наступает передышка. Зато уж зимой приходится работать вовсю. Такой образ жизни, по наблюдению островитянок, вели и другие торговцы. Дома, в Комароме, существовало почти такое же мнение об образе жизни Михая. Только Тимея была уверена, что именно летом у Тимара самый разгар дел, что он отлучается на лето, чтобы вкладывать в дела все свое уменье: всецело поглощенный ими, он в это время управляет промышленными предприятиями, хозяйничает в поместьях, барышничает, развертывает коммерцию. Таким образом, с осени до весны Тимар вводил в заблуждение Ноэми, а с весны до осени — Тимею. Во всяком случае, он не мог упрекнуть себя в непоследовательности…

В нынешнем году он особенно спешил в Комаром и покинул остров раньше обычного.

За время его отсутствия ему снова повезло сверх всяких ожиданий. Даже в большой государственной лотерее на его долю выпал самый крупный выигрыш. Этот лотерейный билет валялся где-то в ящике письменного стола, и Тимар совершенно о нем забыл. Только спустя три месяца после тиража он случайно вспомнил об этом билете и с таким барским пренебрежением предъявил его к оплате и сгреб выигранные сто тысяч форинтов, словно это была мелочь, которую и в расчет-то не берут. Общество было буквально потрясено таким жестом, кругом заговорили, что у Леветинци денег куры не клюют, он попросту не знает, куда их девать.

И в самом деле, на что употребить эти деньги?

И Тимар распорядился ими: он пригласил из Секейского края и Зарандского округа нескольких знаменитых плотников, несравненных мастеров, строивших чудесные жилища из твердых древесных пород, — не какие-нибудь хибарки, а настоящие терема, которые стоят веками и в которых живут секейские и румынские помещики. Внутри этих теремов все украшено великолепной резьбой. И дом и обстановка — столы, стулья, шкафы, — как правило, изготовляются одним и тем же мастером, без единого гвоздя или железной скобы. На стройку идут лучшие древесные сорта: дуб, орех, граб…

Резчик по дереву

Вернувшись домой, Тимар нашел Тимею не совсем здоровой. Тогда он пригласил из Вены нескольких прославленных врачей, чтобы посоветоваться с ними относительно состояния здоровья жены.

Консилиум знаменитостей пришел к единодушному выводу: больной необходима перемена климата. Порекомендовали отправить ее на зиму в Италию, в Мерано.

Тимар сам отвез Тимею и сопровождавшую ее Аталию на курорт, отыскал для них в теплой, защищенной от ветров долине подходящее жилье — изящную виллу в швейцарском стиле, приютившуюся под сенью деревьев. Он был уверен, что жене будет очень приятно жить в таком уютном особнячке.

В продолжение зимы он не раз навещал Тимею, почти всегда с каким-то неизвестным ей пожилым человеком, и окончательно убедился, что дача в саду стала ее любимым местопребыванием.

Вернувшись в Комаром, Тимар задумал построить для жены за зиму точь-в-точь такой же павильон и разбить такой же сад, как в Мерано. Пожилой секей, вместе с ним посещавший Тимею, — искусный резчик по дереву, — срисовал в мельчайших подробностях внешний вид и внутреннее убранство меранской дачи, а затем в одноэтажном доме Тимара на Сербской улице была оборудована большая мастерская. Работа закипела. Строительство было задумано как сюрприз для Тимеи и хранилось в тайне. Чтобы ускорить работу, резчик потребовал себе подмастерья. Но разве сыщешь парня, который умеет держать язык за зубами? И Тимар не нашел другого выхода, как самому пойти в помощники к мастеру. С утра до вечера, без устали, обтесывал он бревна, стругал доски, обтачивал на токарном станке, сверлил и вырезал различные детали, не уступая в усердии самому мастеру.

Однако резчику-секею оказалось невмоготу хранить тайну хозяина. Будь у него на устах печать самого царя Соломона, он все равно нарушил бы обет молчания. За воскресной выпивкой он разболтал своим многочисленным дружкам весть о том, что г-н Леветинци готовит своей драгоценной супруге приятный сюрприз. Сейчас, мол, идет заготовка бревен, аккуратно подгоняется каждая планочка, а как только со всем этим управимся, поставим целый терем на Монастырском холме в большом саду. Сам барин, хоть человек он денежный, день-деньской трудится в поте лица, как заурядный подмастерье. Да еще как управляется с инструментом! Любого опытного плотника за пояс заткнет. Даже дело свое забросил, пусть, мол, с этим приказчики возятся! И все хлопочет, хлопочет в нашей мастерской: тешет, пилит, строгает. Из сил выбивается, чтобы доставить удовольствие своей красавице женушке. Только смотрите, никому об этом ни слова, хозяин готовит сюрприз к возвращению хозяйки и строго-настрого приказал молчать.

Но строжайший запрет оказался бессилен. Словоохотливый резчик быстро оповестил о тайне Тимара весь город. Узнала об этом, разумеется, и г-жа Зофия, которая тут же написала своей дочери Аталии, а та не замедлила поделиться новостью с Тимеей. Таким образом, супруга Михая уже заранее знала, что, когда она приедет в Комаром, муж в первый же погожий день отправится с ней в экипаже на Монастырский холм, откуда открывается чудесный вид на Дунай и где раскинут их прекрасный фруктовый сад. Там, на склоне холма, она увидит уютную дачу, точную копию с ее жилища в Мерано. Тимея найдет там и изящный столик возле окна с корзинкой для вышиванья, и полочку из граба с любимыми книгами, и свое плетеное берестяное кресло на веранде. Но она должна помнить, что все это сюрприз для нее. Ей предстоит бесконечно улыбаться, выражать притворную радость, изумляться мастерству, с которым сделан домик, и услышать в ответ от мастера:

— Помилуйте, сударыня, я тут ни при чем. Самая искусная резьба выполнена моим подмастерьем. К примеру: кто сделал этот карниз на фронтоне? Нарядные перильца? Капители? Он, подмастерье. А кто мой помощник? — спросите вы. Да сам барин! Его милость господин Леветинци. Он выполнял самую трудную работу.

И снова надо будет улыбаться, подыскивать достойные слова для выражения своей благодарности.

Да, только слова! На большее она была не способна.

Если бы даже он осыпал жену драгоценностями или в поте лица добывал ей хлеб насущный — ему не удалось бы снискать ее любви…

Все произошло, как и было задумано. Весной Тимея вернулась в Комаром, и ей преподнесли сюрприз в Монастырском саду. Муж устроил по этому поводу роскошный пир, пригласив на него множество гостей. Тимея печально улыбалась. Лицо Тимара выражало скромное довольство собственной щедростью. А гости рассыпались в похвалах, добрых пожеланиях и не могли скрыть зависти.