Сын Портоса - Александр Дюма

Придя к такому решению, наш герой успокоился и проспал до утра. Его обнадежило, что маршал, читая депеши, бросал на курьера весьма любезные взгляды. Но, к сожалению, дело испортил постскриптум, который старый ветеран прочитал дважды, словно боясь упустить какое-то содержащееся в нем скрытое значение. От него не укрылось, что Жоэль собирается обратиться к нему с просьбой.

— Шевалье, — сказал маршал, — король требует, чтобы я держал вас при себе до конца кампании и дал вам шанс отличиться. Вы превосходно начали свою карьеру, доставив сообщение, несмотря на все опасности пути. И все же я выполню пожелание его величества, который хочет, чтобы вы возвратились к придворным дамам со славой.

Увы! Все надежды молодого офицера развеялись, как дым. Жоэль не мог и помыслить о том, чтобы покинуть армию, ибо король в письме приказал совсем противоположное, и он был вынужден повиноваться.

— В то же время, — продолжал Креки, — если я могу что-нибудь для вас сделать…

— Поистине, господин маршал, вы оказываете мне огромную милость, позволяя обратиться к вам с просьбой, но мне кажется, было бы неразумно делать это теперь, так как я намерен посвятить себя исполнению своего долга в той роте, прапорщиком которой сделал меня его величество.

— Значит, в роте новых канониров? Я рекомендую вас капитану…

— Капитан Фрике и я — старые друзья, мы даже дрались на дуэли. Все, о чем я прошу вас, — сообщить примерные сведения о том, как долго может продлиться кампания и от чего это зависит.

Креки указал рукой в сторону города.

— Вон там, образно говоря, конец кампании, потому что именно оттуда герцог Карл предполагает ринуться на нас, чтобы отобрать Лотарингию; эта имперская крепость — дамоклов меч, нависший над нашим Эльзасом, — герцогский плацдарм для наступления, источник набора рекрутов, наконец, линия отхода в случае поражения. Взяв Фрейбург, мы завладеем ключами от Вены; надежды принца Лотарингского будут разрушены; это послужит императору Леопольду доказательством опрометчивости и беспомощности действий его зятя против Франции, и в итоге он отречется от него. Вот почему я должен взять Фрейбург, — закончил маршал после небольшой паузы.

— А почему не сделать этого сразу же? — воскликнул решительный Жоэль.

— Вы слишком спешите, молодой человек, — заметил старый воин. — Смелость — хороша, если она не превращается в самонадеянность. Разве вы не видите, что крепость находится на горе? У меня нет грифонов, способных поднять вас на крыльях! Возможно, мне и удалось бы добраться туда, потеряв половину людей, но ведь придется еще иметь дело с гарнизоном форта и с населением города, которое будет драться за стенами, используя против нас камни, огонь, воду и железо! Нет-нет, давайте будем терпеливыми и действовать с помощью подкопов и мин. Когда откроется брешь, ваш старый генерал укажет вам дорогу!

— Понятно, — пробормотал Жоэль. — Очевидно, это будет затяжной поединок, поэтому мне придется заставить Фрике поспешить, иначе…

— Что «иначе»? — осведомился маршал, подслушавший этот монолог.

— Ну, иначе я буду вынужден взять крепость сам, — без колебаний ответил сын Портоса.

— Что? — и старый маршал расхохотался вместе с адъютантами и офицерами. — Тогда вперед, мой мальчик, и не ждите меня! Если у вас есть идея, то должны иметься и средства воплотить ее в жизнь. Разрешаю вам корчить из себя безумца!

— Ты что — получил наследство? — спросил Фрике, когда молодой офицер возвратился сияющим после визита к командующему.

— Да, я вскоре собираюсь завоевать свою жену, — с радостной уверенностью отозвался сын Портоса.

Глава XXVIII

ПЛАН ЖОЭЛЯ

Старый комендант Фрейбурга полковник Шульц любил поесть и выпить, но спал, закрыв лишь один глаз. Защищенный плотными стенами, он располагал солидными запасами провизии, большим, чем у осажденных количеством орудий и снаряжения. Горожане были преданы императору, герцог Карл обещал придти на помощь, а он никогда не бросал слов на ветер. По этим причинам тучного и хитрого полковника не слишком беспокоила осада. Но он был постоянно настороже и не переставал бомбардировать приближающиеся к крепости траншеи. Полковник собирался приступить к очередной трапезе, когда ординарец доложил о прибытии посланца герцога Лотарингского. Услышав эту новость, комендант едва не подавился стаканом мозельского вина.

— Курьер от принца Карла? — переспросил полковник. — Как же он смог к нам добраться? Уверен, что враг не пропустил бы его сквозь свои ряды.

— Полковник, — ответил офицер, — мы видели его, бегущим к нам под огнем французов. Наши пикеты обошлись с ним так же, но он смело выдержал двойной огонь и прыгнул к нам в ров, крича: «Друг!», поэтому я бросил ему веревку, и он смог вылезти на крепостной вал. Сейчас он сушится в караульной — после такой ванны это необходимо.

— Что он из себя представляет?

— Он не француз — больше похож на саксонца, парень гигантского роста. По-моему, они могли бы попытаться поймать его, но просто боялись к нему приблизиться.

— Приведите-ка его немедленно ко мне. Я допрошу его за завтраком, и если что-нибудь в его рассказе вызовет у меня сомнение… — И Шульц со свирепым видом откусил кончик сосиски.

Вскоре четверо имперских мушкетеров ввели курьера, возвышавшегося на пол-головы над своими конвоирами, несмотря на их солидный рост. Черные, тронутые сединой усы и морщины на лице — свидетельство возраста и суровой солдатской жизни — странно контрастировали с явно молодыми глазами. Только Аврора могла бы узнать в этом человеке своего возлюбленного, приобретшего столь необычный облик, благодаря искусству цирюльника молодого герцога де Вийара, взявшегося помогать нашему герою в его смелом предприятии. Нет нужды говорить, что трость Уолтона, подобранная патрулем и принесенная Жоэлю, напомнила ему о его идее и явилась средством ее осуществления.

— Вы подданный Германии? — резко осведомился полковник Шульц.

— Нет, полковник. Я уроженец Лотарингии.

— Вы говорите, что у вас есть поручение от принца Карла?

С помощью солдата, использовавшего свой штык в качестве ножа, Жоэль извлек из-под подкладки камзола записку, врученную Уолтону герцогом Карлом. Комендант дважды прочитал ее и тщательно обследовал.

— Ну все, как будто, в порядке; это бумага из записной книжки принца, помеченная его монограммой.

Подлинность записки не вызывала сомнений, и все же Шульца не покидало недоверие.

— Как же вам удалось пробраться через расположения противника? — спросил он.