Сын Портоса - Александр Дюма

— Умоляю вас не делать ничего подобного, так как мои люди очень возбуждены и могут забыть о воинском уставе.

— Неужели слух обманывает меня? — пробормотал бретонец. — По-моему, я уже слышал этот капризный голос и манеру разговора!

Тем временем офицер обратился к одному из кавалеристов:

— Вот вы — используйте ваш здоровенный рост, возьмите мотыгу и покажите пример вашим товарищам.

Однако кавалерист не двинулся с места.

— Вы что, не слышите меня?

— Отлично слышу.

— Тогда выполняйте приказ или…

— Я выполняю приказы только офицеров, носящих мой мундир и имеющих рост больше десяти дюймов от пяток до макушки.

Раздался всеобщий хохот, после чего офицер рассвирепел окончательно.

— Вы наглец! — заявил он.

— Полегче, мэтр бомбардир! — с усмешкой ответил кавалерист. — Не бросайтесь на меня с такой яростью, а то провалитесь в собственные сапоги, и найти вас там будет чертовски трудно!

Веселье усилилось, и взбешенный артиллерист рявкнул:

— Сержант Бонларрон!

— Здесь! — отозвался высокий старик в стальном шлеме, вылезая из окопа.

— Сержант, возьмите этого возомнившего о себе невесть что кавалериста — того, кто смеется громче всех, — и отведите его на гауптвахту!

— Есть, сударь! — И высокий солдат шагнул к указанному кавалеристу, но когда он протянул руку чтобы схватить его, тот отскочил и проворчал, взявшись за шпагу:

— Осторожней! Не вздумайте притронуться ко мне!

— Берегитесь, сударь, — заговорил Беранж. — Я предупреждал вас, мои люди не потерпят, чтобы с их товарищем грубо обращались.

— Да еще какой-то карлик!

— Карлик?! Это оскорбление нестерпимо! Ко мне, мои бомбардиры!

Артиллеристы выскочили из окопа, размахивая мотыгами и лопатами.

— Сударь, вы будете отвечать за кровопролитие! — заявил кавалерийский офицер.

— А вы будете отвечать за неповиновение и оскорбление со стороны ваших солдат-мятежников, которых я повешу и четвертую за их наглость! Ну-ка, ребята, отделайте как следует этих сквернословов! — Он выхватил шпагу и этот жест повторили его сержант и солдаты.

— Пожалуй, — пробормотал Жоэль, — пришло время вмешаться кому-нибудь, не утратившему хладнокровие.

Он устремился в толпу, очутившись перед рядом шпаг, пик и лопат, поднятых с целью нападения и защиты.

— Мой друг Жоэль! — внезапно воскликнули капитан артиллеристов и его сержант, которых бретонец сердечно приветствовал.

— Пожалуйста, вложите шпаги в ножны! Должен сказать, что вы все неправы. И прежде всего ты, друг мой, — обратился он к Фрике, — прося даже о нужном деле в такой властной, задиристой и агрессивной манере, что тебя неизбежно пошлют к дьяволу. Черт возьми, разве кавалеристы его величества виноваты в том, что они выше тебя ростом? Смирись с этим невольным превосходством и утешься тем, что драгоценности всегда хранят в маленьких пакетиках.

— В этом нет сомнения, — буркнул коротышка, пряча шпагу в ножны. — К тому же дамы всегда отдают предпочтение маленьким галантным щеголям, а не верзилам размером со статую Юпитера!

Жоэль повернулся к Беранжу.

— Капитан, — сказал он, — позвольте мне со всем уважением заметить, что вам бы следовало выполнить приказ короля. Вы ведь не перестали быть его слугой, оттого что сидите па коне. Мы все посланы сюда для того, чтобы взять Фрейбург, а во имя этой цели удар лопатой так же хорош, как и удар шпагой. Быть убитым в окопе — не меньшая честь, чем кончить жизнь в седле.

Внезапно, как бы в подтверждение его слов, на одном из бастионов крепости поднялось облако белого дыма. Прозвучал пушечный выстрел, и ядро угодило в один из мешков с песком, лежащих вдоль окопа. Мешок лопнул, и Жоэль на момент исчез в потоке грязи.

— Теперь вы видите, насколько необходима эта работа, — спокойно сказал он, стряхивая пыль.

Послышался второй залп, за которым на сей раз последовал крик, и Жоэль оказался забрызганным кровью. Осажденные более удачно прицелились в толпу, и ядро угодило в грудь капитану Беранжу, который испустил дух на глазах побледневших и испуганных солдат. Шампаньяк накрыл его тело плащом.

— Если бы окоп был вырыт до конца, — холодно произнес наш герой, — этот храбрый человек, возможно, был бы жив.

Без лишних слов он взял заступ и принялся за работу. Солдаты и офицеры, сбегав за инструментами, последовали его примеру. Бешеная канонада врага не уменьшила их энтузиазм, и к наступлению темноты окоп был готов.

— Черт возьми! — воскликнул Фрике, когда он и Бонларрон поздравили Жоэля. — Это просто невероятно — возобновить старое знакомство под вражеским орудийным огнем! О, мой отважный и верный Жоэль!

— Посмотрите-ка, — вмешался сержант, — он носит мундир нашего полка с офицерскими эмблемами. Должно быть, он тот самый прапорщик, которого мы ждали!

Последовали всеобщие объяснения. С тех пор, как полицейские арестовали Фрике вместо Жоэля, они стали досаждать «Мавританскому трубачу», и поэтому Бонларрон продал трактир и завербовался в новый корпус бомбардиров, командовать которым поручили Фрике.

— Что касается тебя, то ты, очевидно, разыскал своего батюшку, и счастливый Портос добился для сына чина, соответствующего его происхождению.

Жоэль почувствовал, что его сердце заныло, а кровь прилила к щекам.

— Нет, все не так, как ты предполагаешь, — смущенно пробормотал он. — Мне не удалось обрести такого счастья.

В этот момент капитана Фрике вызвали к генерал-майору артиллерии. Молчание и покой ночи воцарились над лагерем и городом. На аванпостах все спали, кроме часовых и Жоэля. Юноша не мог заснуть из-за угрызений совести, которые пробудили в его душе слова Фрике. Был ли он прав в своих поступках? Совесть говорила ему, что нет. Ведь он покинул родные места не для того, чтобы завоевать любовь Авроры, жениться на ней и вести мирную счастливую жизнь, не для того, чтобы заслужить славу на поле брани. Он должен был прежде всего узнать правду о своем отце. На смертном одре мать возложила на него эту обязанность, и он обещал посвятить жизнь ее выполнению. Жоэль говорил себе, что не имеет права на счастье, покуда не использует все возможности, чтобы разузнать о судьбе друга Атоса, Арамиса и д'Артаньяна. Его решение было молниеносным. Он изложит свое дело маршалу Креки, и тот, несомненно, избавит его от траты времени при осаде Фрейбурга, которая может продлиться несколько дней. Жоэль вернется в Париж и обратится за помощью к этому мудрому и многоопытному старику, герцогу д'Аламеде. Он, безусловно, подскажет ему, как возобновить и довести до конца его поиски.