Том 10. Братья Карамазовы. Неоконченное - Федор Достоевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У старичков. С стариком чтение Карамзина*. Арабские сказки.
О Суворове* и проч., о процентах. Оскорбил молодую старуху. «Проси прощения». — «Не хочу». Запирал их. Смерть. Анна и Василиса бежали*. Продали Василису. Последнее причащение. Первая исповедь. Гадливость: есть ли бог. Библия и чтение.
1 января 1870.
NB. Совершенно обратный тип, чем измельчившийся до свинства отпрыск того благородного графского дома, которого изобразил Т<олстой> в «Детстве» и «Отрочестве». Это просто тип из коренника, бессознательно беспокойный собственною типическою своею силою, совершенно непосредственною и не знающею, на чем основаться. Такие типы из коренника бывают часто или Стеньки Разины, или Данилы Филипповичи*, или доходят до всей хлыстовщины и скопчества. Это необычайная, для них самих тяжелая непосредственная сила, требующая и ищущая, на чем устояться и что взять в руководство, требующая до страдания спокою от бурь и не могущая пока не буревать до времени успокоения. Он уставляется наконец на Христе, но вся жизнь — буря и беспорядок. (Масса народа живет непосредственно и складно,[37] коренником, но — чуть покажется в ней движение, т. е. простое жизненное отправление, — всегда выставляет эти типы). Необъятная сила непосредственная, ищущая спокою, волнующаяся до страдания и с радостию бросающаяся — во время исканий и странствий — в чудовищные уклонения и эксперименты, до тех пор пока не установится на такой сильной идее, которая вполне пропорциональна их непосредственной животной силе, — идее, которая до того сильна, что может наконец организовать эту силу и успокоить ее до елейной тишины.
2 янв<аря>.
Расшиб нарочно зеркало.
Решается молчать и не говорить ни слова.
Св<ятая> мать: «К чему вы из себя выказываете жертву?» (идеальное и странное создание).
Отец Аль<фонски>й. (Речи его сыну и запросы).
Чувство разруш<ения>.
Сладострастие (хочет на этом ждать до денег).
И огромный замысел владычества (непосредств<енность> чувств) сказывается в нем так сильно, что он чувствует себя не в состоянии сам подладиться под этих людей. Сколько надо знать наук (разговаривает с Ванькой).
Сам дивится себе, сам испытывает себя и любит опускаться в бездну.
NB. Бегство с девочкой и разбойник Куликов сейчас по переходе от Сушара к Чермаку. Факт, производящий на него потрясающее действие и несколько сбивший его самого с толку, так что он чувствует естественную необходимость сжаться внутри себя и пообдумать, чтоб на чем-нибудь установиться. (NB. Устанавливается все-таки на деньгах).
О боге пока не думает.
После Куликова он и в семействе и в пансионе как бы смирен (чтоб обдумать и найти себя, установиться).
Но нелюдим и необщителен, молчание кончается через полтора года признанием о Куликове, да и не может быть иначе, помня и зная за собой такой ужас и смотря на всех остальных детей, например, как нечто совершенно себе чуждое и от которого он далеко отлетел в сторону, в худую или хорошую. Кровь иногда его мучает. Но и главное: не одно это уединяет его от всех, а именно мечты о власти и непомерной высоте над всем. (Увлекается чем-нибудь ужасно, «Гамлетом» н<а>прим<ер>;* «Жители луны»*.
NB. Сбивают его с этой высоты науки, поэзия и проч., т. е. в том смысле, что это выше и лучше и что надо, стало быть, чтоб и в этом он был выше и лучше.
ГЛАВНОЕ. Смысл первой части. Колебание, ненасытимость замысла, только готовит себя, но странно уверен, что всё само придет: <де>ньги разрешают все вопросы, инстинктивное сознание превосходства, власти и силы. Искание точки твердой опоры. Но во всяком случае человек необыкновенный.
Картины (коровы, тигры, лошади и проч.).
Или лучше: ни одна мечта о том, чем быть и к чему он призван, не мешала накоплению богатств.
Но сомнение разрешает всегда исход денег и накопление богатств.
Насчет взбесившейся лошади или пожара.
(Продает лакеям).
Отец высек его — разрыв: «Я вас не считаю своим отцом».
Продает лакеям — за это в общем презрении, но находит бумажник — уважение, которое и приобретается окончательно экзаменом, — он было поддается.
Но после этого история со срамом Кати и потом адский разгул с Albert'oм, злодейство и кощунство и донос о себе в убийстве с Куликовым — прямо в бездну. Монастырь.
Хотя деньги и страшно его устанавливают на известной твердой точке и решают все вопросы, но иногда точка колеблется (поэзия и много другого), и он не может найти выхода. Это-то состояние колебания и составляет роман.
Усиление воли, раны и сожигания — гордость его питают. Ко всему быть готовым хочет.
Деньги положил наживать честным путем. Колебание над бумажником.
NB. Так как многое его иногда трогает сердечно, то он в страшном припадке злости и гордости бросается в разгул. (ЭТО ГЛАВНОЕ).
Отчужденности помогало и то, что и все на него смотрели как на эксцентрика с насмешками или со страхом.
Пробитая голова (pantalons en haut),[38] болен. Потом Чермак оставил его. (Манго*).
NB. Достиг, например, процессом мысли, что потому не надо нечестно, что, действуя и честно, он еще даже лучше наживет деньги, потому что богатым все льготы на всякое зло и без того даны.
Albert и он срывают звезду с венца* и бегут удачно (подбил он), но когда Albert стал кощунствовать, он стал его бить. А потом сам провозгласил себя перед судом атеистом.
Мысли: что можно еще выше достигнуть власти, льстя, как фон Брин.
«Но нет, — думает он, — хочу достигнуть того же не льстя».
«Я сам бог» — и заставляет Катю себе поклоняться.
Бог знает что с ней делает. «Тогда полюблю, когда всё сделаешь».
В отклонениях фантазии мечты бесконечные, до ниспровержения бога и постановления себя на место его (Кулишов сильно влиял).
Задача, mémento.[39]
1-й акт. Первое де<т>ство. Старик и старуха.
2-й) Семейство, Сушар, бегство и Куликов.
3) Чермак экзамен.
4) Деревня и Катя, разгул с Albert'ом.[40]
20 — дет<ство>,
20 — монаст<ырь>,
40 — до ссылки,
20 — ссылка и сатана,
40 — подвиги.
Гадливость к людям с самого первого детского сознания (из страстности гордой и владычествующей натуры). Из презрения же: «Возьму нахрапом, не стану унижаться до бринской лести и ловкости».
И это тоже от гадливости к людям и от презрения к ним с самых детских лет.
«О, если б я взял на себя роль такого льстеца, как Брин, — чего бы я не достиг!»
И начинает иногда рассуждать: «Не сделаться ли льстецом (об этом с Хроменькой советуется). Это тоже сила духа — выдержать себя льстецом. Но нет, не хочу, гадко — к тому же у меня будет оружие — деньги, так что они волей-неволей и хочешь не хочешь подойдут все ко мне и преклонятся».
С Куликовым силу духа выказывает. Тот его не режет, а отпускает, а беглого солдата, разбойника, зарезали вместе.[41]
Если б кто подслушал его мечты, то он бы, кажется, умер; но Хромоножке во всем открывается.
Что ни прочтет, то передает своеобразно Хроменькой.
«Пощечина есть величайшая обида». Кровью.
Первая организовавшаяся мечта и значение денег.
Хроменькая хранит тайну из всего, что он говорит ей, и странно — это делает она сама собою, без его приказания, деликатно поняв, так что он в большей части случаев и не напоминает ей о необходимости хранить тайну.
Хроменькая не соглашается быть атеисткой. Он ее за это не бьет.
Один, но подробный психологический анализ, как действуют на ребенка произведения писателей, н<а>п<ример> «Герой нашего времени».*
Негодование ребенка на приезжающих гостей, на те откровенности и дерзости, которые они себе позволяют (Увар). «Как они смеют?» — думает ребенок.
Падение стариков.
Театр. «Сядь ко мне на колени».*
Секут за гадливость.
Когда переходит с Хроменькой к Ал<ьфонски>м, говорит ей, чтоб об Гоголе и из нашего, о путешествиях, ничего.
Он ужасно много читал (Вальтер Скотт и проч.).*
У Альфонск<ого> — не братья. Ему дают знать.
Представляется грубым, неразвитым и дураком.
С лакеями.
А<льфонска>я возбуждает мысль, чтоб не вместе с детьми.
У Сушара. Альф<онски>й сечет его. Оказывается, напрасно. А<льфонска>я выдумала, бегство. С Куликовым. Поймали.
Гость: позвать его. Экзаменует его. Мысли откровенные.
