Том 10. Братья Карамазовы. Неоконченное - Федор Достоевский

Гость удивляется.

Дом горит или что-нибудь — болезнь.

А<льфонски>й говорит речи.

У Чермака. Развитие, чтение, экзамен.

После экзамена Альфонск<ий> влюбляет. Альфонский допрашивает. За Хроменькую. С Катей. Нива. Семейные сцены.

Альфонский, его друг, пощечина.

В Москве, Lambert.

О классическом образовании у Чермака. (Гер Тайдер)*.

24/12 января.

Не от себя ли рассказ?

27 января.

Его поражает, что все эти люди (большие) совершенно верят в свою чепуху и гораздо глупее и ничтожнее, чем кажутся снаружи (один из ученых гостей падает, запивается и с цыганками в Марьиной роще).

Полоса неверия в бога. NB. Непременно о том, как действовало на него Евангелие. Согласен с Евангелием.

Главное покамест свое я и свои интересы. Философские же вопросы занимают его, насколько его касаются.

ПЕРВЫЕ СТРАНИЦЫ: 1) тон, 2) втиснуть мысли художественно и сжато.

NB. Тон (рассказ-житие — т. е. хоть и от автора, но сжато, не скупясь на изъяснения, но и представляя сценами. Тут надо гармонию). Сухость рассказа, иногда до «Жиль Блаза»*. На эффектных и сценических местах — как бы вовсе этим нечего дорожить.

Но и владычествующая идея жития чтоб видна была — т. е. хотя и не объяснять словами всю владычествующую идею и всегда оставлять ее в загадке, но чтоб читатель всегда видел, что идея эта благочестива, что житие — вещь до того важная, что стоило начинать даже с ребяческих лет. Тоже — подбором того, об чем пойдет рассказ, всех фактов как бы беспрерывно выставляется что-то и беспрерывно постановляется на вид и на пьедестал будущий человек.

Чтоб в каждой строчке было слышно: я знаю, что я пишу, и не напрасно пишу.

1) Поймали мышь.

Хроменькая.

Старики.

Няня, мытье, орден на шее — и на покой.

Анна и Василиса бежали.

Последнее причащение (итальянец из кармана деньги) — первая мысль.

Учитель (пьяный).

Первая исповедь: что у него там в ящичках и в чаше. Есть ли бог?

Черта обратить.[42]

Битье Хроменькой.

Мертвый у забора. Кильян.

Василису продали.

Проценты и разговоры с гостем.

Чтения. О Суворове. Арабские сказки. Мечты. Умнов и Гоголь* (Хроменькая смеется).

Старик и старуха всё больше и больше слабеют. Запирал их. Напился пьян. Украли вместе с мальчиком. Избил его. Драться с старшими мальчиками. Хроменькую бьет, чтоб дралась с мальчиками. Та и выскочила бы, но ее отколотили, и она плакала. Полный разврат. Дразнили барыню, их[43]

Мечты о силе воли. Умнов (подглядывает голых, посягает на Хроменькую).

NB. Когда старики умерли — ему 11 лет, а Хроменькой десять.

Альфонский. Старик и старуха. Смерть. Он к Хроменькой речь, как держать себя.

Прежде того: дразнили барыню — напали, их затащили в дом высечь.

Жаловаться. Струсил. (Струсил сам, а мальчика избил).

Первое столкновение, бросился бить господина с орденом.

«Я никогда не струшу».

«Я выучусь не трусить».

Порезал себя для пробы.

Преподавание от мальчика <->. («Thérèse-philosophe» — избил его за это, а книжку удержал у себя).

Начал собирать деньги.

Копить (сообщает Хроменькой).

Хроменькую взяли в дом А<льфонс>ких раньше. Тот, как пришел, сейчас ее допрашивает. (Наставление ей: об Гоголе не рассказывай и ничего из нашего).

1-я часть. Мальчик дикий, но ужасно много о себе думающий.

Главное нотабене: деньги он стал собирать с идеей неясной, но идея эта всё утверждалась и доказывалась ему дальнейшим ходом дела. Главнейший же толчок был — переселенье к Альфонскому.[44]

Об чем он говорит с Хроменькой? Обо всех своих мечтах. «Когда я буду большой». «Я женюсь не на тебе». Так что не надо говорить: он мечтал о том-то, но он шел к Хроменькой и говорил ей то-то.

Об том, чем он будет, и о деньгах. Бил ее за то, что не нарастали деньги.

О чтениях Карамзина, сказок и прочее ей говорил. По-французски и по-немецки учили молодая, старушка и проч. Ходили учиться к другим детям (там над ними смеялись).

Что Хроменькая не воспламенялась Карамзиным — он ее бил.

Всю Библию знал — ей говорил.

Всемирная история — из географии плохо.

(Мечты о путешествиях, Кук с Хроменькой)*.

Читали романы.

(NB. Он сильно развит и много кой-чего знает. Гоголя знает и Пушкина*).

Встречается Умнов и доказывает ему, что больше его знает. Воротясь домой, он говорит Хроменькой, что Умнов дурак и ничего не знает, и прибил Хроменькую, а затем увивается за Умновым.

Никогда не нежничает с Хроменькой до самого того времени, как нес ее на руках.

Хроменькая: а я расскажу, как ты говорил, что будешь королем (или что-нибудь смешное), — режет ее за это.

«Сделайте это — обрежьте, я не желаю, чтоб вы учились с моими детьми».

Когда старички очень напивались и валялись, то Хроменькая над ними плакала. Он сначала ее бил, но потом перестал.

Зарезали гуся.

Библия. Иаков поклонился три раза*. Сливает с Библией. Хроменькая смеется.

Привычка ее бить; не хотел поцеловать ее.

(NB. Хроменькая не замерзла. Ее нашли. Но она исчезла из дома Альфонских).

Беспрерывная мысль его, как стал себя помнить: чем я буду и как это всё сделаю.

Потом сомнение: одна ли власть всего стоит и нельзя ли быть рабом всех сильнее.

Стал упражнять силу воли.

Укусили страсти.

Lambert и он — полная картина разврата. Но Lambert упивается им и не находит ничего выше. Национальное легкомыслие.

А он входит в разврат хотя и с неотразимым желанием, но и со страхом. Пустота, грязь и нелепость разврата поражают его. Он бросает всё и после ужасных преступлений с горечью предает себя сам.

Лакей Осип* — сначала взят в дом, тешит их рассказами, веселым характером. Засек А<льфонски>й брата Осипова, потом взял Осипа и свез в рекрутское присутствие. Тотчас же Осип бежал (он же и Кулишов). Убили Орлова*. Расстаются. Кулишов (Осип) отпустил его.

Через l½ года мачеха плачет об измене А<льфонско>го. Открыто держит любовницу. Осипова сестра. (Тут-то и засек брата Осипова). А<льфонско>го убивают крестьяне.* (?)

КАНВА РОМАНА. У великосветской жены А<льфонско>го (мачехи героя), еще когда она изнывала, засидевшись в девках, был жених (офицер или кто-то (учитель)). Но она вышла за Аль<фонс>кого. Недовольная и оскорбленная А<льфонски>м (била его любовницу по лицу), она завязала сношения с подвернувшимся прежним любовником. Мальчик видел, как она целовалась с ним. «Можете донести отцу» — и потом просила его не говорить. Мальчик смолчал; но А<льфонски>й знает, что сын знает, что у него рога и что у мачехи любовник. В деревне поднял шум за Хроменькую. Натешился над Катей. Мать за Катю вышла из себя. В городе с Lambert'oм — и т. д.

Тут NB, NB. (А<льфонско>го, задурившего в деревне, могли убить крестьяне, чему мальчик мог быть свидетелем, и[45]

(Можно еще подсочинить о мачехе с любовником и в какой мере и степени мальчик ввязан в этот роман).

У А<льфонско>го есть благодетель — и именно первый враг, потому что благодетель. Все благодеяния его унижают его гордость. Тот же не может жить без роли благодетеля, но за вершок благодеяния требует на три сажени благодарности. Оба унижают себя, унижают друг друга и ненавидят друг друга до болезни.

Необычайная гордость мальчика делает то, что он не может ни жалеть, ни презирать этих людей. Он на них и негодовать очень не может. Не может ни отцу, ни матери симпатизировать. На экзамене он нечаянно отличился, — он хотел показаться идиотом. Он глубоко презирает себя за то, что не утерпел и отличился.

Опасная и чрезвычайная мысль, что он будущий человек необыкновенный, охватила им еще с детства. Он беспрерывно думает об этом. Ум, хитрость, образование — всё это он хочет приобресть как будущие средства к необыкновенности. Опять-таки деньги кажутся ему во всяком случае не лишними, везде пригодною силою, и он останавливается на них.

Науки кажутся ужасно трудны.

То опять кажется ему, что если он и не будет необыкновенным, а самый обыкновенный, то деньги дадут ему всё — т. е. власть и право презрения.

И наконец, он кается и мучается совестью в том, что ему так низко хочется быть необыкновенным. Впрочем, он сам не знает, чем он будет.

Чистый идеал свободного человека мелькает перед ним иногда; всё это в пансионе.

Подружился с Осипом, о хлыстах, вместе чуть не спят.