Национальные приоритеты - Дмитрий Медведев

Это и происходит, о чем свидетельствует внешнеторговая статистика: структура импорта меняется в пользу машин и оборудования. Доля этих товаров в импорте в январе – апреле составила 44 %, в то время как в январе – апреле прошлого года она составляла лишь 41 %. Это говорит о том, что более производительное и технологичное импортное оборудование в результате укрепления рубля становится доступнее для российских предприятий.

В среднесрочной перспективе повышение реального курса национальной валюты – процесс, видимо, неизбежный. Но важна тактика курсовой политики. Повысить курс рубля можно резко, но тогда нам не избежать спада во многих отраслях обрабатывающей промышленности, мы придем к дефициту торгового баланса, возникнут проблемы с доходной частью бюджета. Можно же допускать плавное повышение реального курса рубля, как это происходит сейчас. Тогда экономика успевает приспосабливаться к действующим реалиям. Второй путь значительно лучше. В целях борьбы с инфляцией есть достаточно действенные инструменты помимо валютного курса.

– Если говорить дальше о финансовой системе страны, то хочется затронуть вопрос об основных приоритетах ее развития. У нас складывается ощущение, что финансовая политика, в частности политика Центрального банка, сегодня слишком осторожна и не использует всех тех возможностей, которые нам дает прекрасное состояние государственных финансов. Если есть много денег и есть рыночная система, то не следует ли создать условия для вливания денег в рыночную систему не напрямую через инвестиции в конкретные проекты, а опосредованно, например, через систему госгарантий или систему рефинансирования? Всем известно, как строили железные дороги в России в концеXIXвека. Компании выпускали облигации, и эти бумаги гарантировались государством, к тому же платежи по ним освобождались от налогов при выпуске облигаций. Конечно, это нагрузка на госбюджет, но вот они – дороги, мы до сих пор по ним ездим!

– У меня нет готового ответа на этот вопрос. Очевидно, что надо оставаться в существующем макроэкономическом поле. Конечно, любое строительство, основанное на акционерном капитале, да еще и при наличии государственных гарантий, – эффективная вещь. Вопрос, какой ценой для макроэкономики это происходило. Мы же сейчас этого не чувствуем. Не знаем, например, какая была инфляция, происходило ли реальное укрепление того самого дореволюционного рубля.

– В тот период Сергей Витте добился реальной конвертируемости рубля.

– Это, безусловно, косвенное доказательство того, что с инфляцией было более или менее в порядке. Но что, например, происходило с товарной корзиной? Что сколько стоило, как это сказывалось на уровне жизни?

– Тогда и голод бывал…

– Значит, можно предполагать, что всплески цен на зерно, хлеб, соль были обычным явлением. Поэтому говорить о том, что имперская экономическая система была сбалансирована, я бы не стал. Наоборот, мне кажется, она была крайне разбалансирована. Другое дело, что качество этой разбалансировки значительная часть людей просто не чувствовала. Многие люди находились на очень низком уровне потребления, жили впроголодь, другие почти постоянно жили в Баден-Бадене, где эти колебания тоже не имели значения.

Но возвратимся к нашей финансовой политике и к функциям Центрального банка. Наша резервная система в целом со своими задачами справляется. Другой вопрос, что в ряде случаев голая финансовая схема выдавливает экономический прагматизм. Достаточно продуктивной для Центрального банка (если не сейчас, то в относительно близком будущем) была бы идея разделения надзора и собственно банковского регулирования, с одной стороны, и функции контроля за текущими параметрами финансовой системы, а также рефинансирования банков – с другой. То есть кредитования экономики в целом и отдельных институтов этой экономики в частности.

– Если говорить о кредитовании бизнеса, то всплывает вопрос о региональном развитии банковской системы. Частные банки сегодня развивают региональные сети, но, возможно, требуется какая-то специальная программа налогового или иного экономического стимулирования банков к этому.

– Да, несмотря на то, что малый и средний бизнес динамично развивается, считаю, что темпы его роста должны быть выше. По сравнению с другими развитыми странами доля малого и среднего бизнеса в произведенном ВВП до сих пор незначительна. Одна из главных причин торможения роста – нехватка оборотных средств. Почти 40 % руководителей предприятий называют эту причину главной. И хотя здесь прослеживается положительная динамика (в 2000 году эту причину назвали 63 %), 40 % – это, конечно, очень много.

Что делать? Возможны два встречных направления. Банки должны обращать больше внимания на кредитование малых предприятий. Государство же могло бы увеличить объемы рефинансирования по таким кредитам.

– А региональная экспансия?

– На сто процентов согласен. Это проявляется и в ходе моей работы по национальным проектам. Совершенно очевидно, что люди готовы занимать деньги. Причем не только на уровне среднего бизнеса, но и на уровне личных подсобных хозяйств. И для них основная проблема даже не возврат займа и, как ни странно, не процентная ставка, а инфраструктура. Страна гигантская, а инфраструктура часто обрывается на уровне центра субъекта Федерации. В городах с населением 150–200 тысяч иногда есть по два-три мелких банка. Но люди живут и в других местах. В этом смысле развитие банковской инфраструктуры в целом, например по национальному проекту в области АПК, – вещь абсолютно необходимая.

– Как вы сами сказали, вам часто приписывают стремление создать в России систему госкапитализма. Как вы определяете границы участия государства в экономике? В каких отраслях вы рассчитываете на создание крупных и эффективных частных компаний?

– Я не считаю, что государство вообще не должно быть собственником хозяйствующих субъектов на нынешнем этапе развития. Но я и не считаю, что государство должно увеличивать свое присутствие в экономике. Государство – не очень эффективный собственник, хотя некоторые государственные компании демонстрируют отнюдь не плохие показатели. Границы участия государства можно обозначить стратегическими секторами (оборонно-промышленный комплекс, трубопроводный транспорт, электрические сети, атомная энергетика). Это отрасли, в которых необходимы масштабные инвестиции и определение вектора развития на долгие годы. Государство должно принимать участие также в отраслях с низкой или отрицательной рентабельностью, теряющих позиции ввиду серьезной конкуренции, которые необходимо сохранить по стратегическим соображениям (например, авиакосмический сектор). На нынешнем этапе требуется и сохранение специализированных финансовых институтов развития и поддержки внешнеторговой деятельности.

Практика последних лет показывает, что инвестиции в больших объемах идут в те компании, где есть доля государства.

В период хаотично развивающейся экономики и корпоративных войн на протяжении всех 1990-х годов доверие бизнесменов друг к другу было серьезно подорвано, и многие из них сейчас видят в лице государства надежного партнера.

Относительно крупных и эффективных частных компаний могу сказать, что такие сейчас есть в ТЭКе, черной и цветной металлургии, связи, розничной торговле. Подтягивается банковский сектор. Конечно, далеко не все они на фоне глобальных компаний значительны. Но на российском рынке они играют весьма заметную роль. С либерализацией экономики и развитием финансовых рынков Россия все больше интегрируется в мировую экономику. Не исключаю, что в целях конкуренции с мировыми гигантами уже в ближайшем будущем в России начнется процесс консолидации компаний. Государство намерено оказывать поддержку инициативам в этой сфере, если это не будет создавать чрезмерные риски злоупотребления монопольным положением.

Кстати, в выступлении на петербургском форуме я нигде не говорил о поддержке создания только крупных государственных корпораций. Форма собственности не имеет особенного значения. Куда важнее их эффективность.

– Один из важнейших национальных проектов связан с развитием рынка недвижимости. Как говорят участники рынка, одно из главных ограничений его развития – дефицит земли под застройку. Компании, которые желают строить, сегодня уже не могут «выбить» землю из муниципальных органов власти ни за взятки, ни через аукционы, никак. Существует ли, на ваш взгляд, механизм, который позволит создать цивилизованный рынок земли?

– Вопрос свободного получения прав на земельные участки для жилищного строительства сегодня основной. Пока земля у нас не вовлечена в должной мере в экономический оборот, она остается либо в государственной, либо в муниципальной собственности. Самый прозрачный и конкурентный механизм предоставления земельных участков – на открытых аукционах. В этом случае возможность приобрести права на земельный участок получают все желающие, причем без всяких дополнительных поборов. Продавцы получают за земельный участок в бюджет наилучшую цену. Однако перед тем, как земельный участок выставят на аукцион, он должен быть сформирован (проведен кадастровый учет, подготовлены градостроительные регламенты, технические условия и т. д.). Сегодня этот процесс вызывает много сложностей у муниципалитетов, ведь раньше всем этим занимались сами застройщики. Но ничего сложного в этом процессе нет, надо просто этим заниматься. Те муниципалитеты, которые хотят развивать жилищное строительство, уже это делают. Кстати, недавно Правительство России рассмотрело на своем заседании вопрос об изменениях в законодательстве о землеустройстве и о резервировании земли для целей строительства. Кроме того, мы продумываем вопрос о других механизмах вовлечения земли в оборот. Это касается снижения выкупных цен на землю и упрощения регистрации прав на недвижимость, а также переводе земель сельхозназначения в земли других категорий – в том числе для жилищного, в том числе малоэтажного, строительства.