Экспансия - Вадим Денисов

А они «режики» зажали, пацанва.

Краеведение и локальная пока история — важнейший атрибут образовательной системы анклава. Все граждане Союза должны видеть целое, хорошо представлять среду, в которой живут. Поэтому и в клубе, и в помещении музея есть киноустановки прошлого поколения, пленочные. И фильмы киногруппа снимает пленочные, практически вечные. Цифра, естественно, практикуется в полный рост, но вся база аналоговая.

Среди прочего просветительскую роль выполняют речные экскурсии, каждую летнюю субботу от пристани замка отчаливает «Дункан» или «Нерпа» — последняя чаще: поездка на настоящем пароходе оставляет больше ярких впечатлений. Маршрут тургруппы — к морю. По пути судно ознакомительно заходит в Сену, останавливается для пикника на каменистом берегу возле приметной скалы Две Лошади. Там стоят деревянные балаганы и мангалы. Дивное место, скалы, две реки, рыба играет в слиянии потоков. И воздух первозданной чистоты. Люди восхищаются, ловят рыбу на спиннинг, жарят шашлык из форели с травками, фотографируют. Многие заве ли себе пленочные фотоаппараты — сухих реактивов уже накоплено предостаточно. С этой «химией»… Ее я беру постоянно, много, по прогнозной «аварийной» заявке научников. Выгружаем мы «химию» через окно операторской — поставили балку с талью, после того как три бутыля с соляной кислотой чуть не разбили на лестнице…

Потом пароход идет на Морской Пост, где эзотерик-экскурсовод от Эдгара накоротко морочит приезжим голову тря — личными ленточками и показом «святых мест Смотрящих» — этого экскурсантам обычно вполне достаточно, чтобы унять любопытство, понять суть и проявить сущность.

Самая дальняя точка круиза — крошечная бухточка на противоположном берегу, где на желтом песчаном пляже отдыхающий народ наслаждается морскими купаниями под охраной экипажа, с карабинами в руках высматривающего акул. А если уж совсем повезет, то наблюдение за большой белой становится верхом впечатлений.

На обратном пути судно подходит к Листвянке, где на Кордоне группу ждет горячий ужин, вечерний волейбол среди сосен и кедров и песнопения с домашним пивом. После чего КАвЗ развозит людей по домам.

Я один раз скатался в такой волшебный круиз, после чего отчаянно захотел плюнуть на все суетное и устроиться работать экскурсоводом.

— Оружие сдать, причем честно! — приказал я. — И учтите: не только оружие, — так что гоните артефакты, сталкеры. Я вполне понимаем?

— Так точно…

— Вечером занесем.

— Да мы же чисто помацать хотели…

Все равно что-то себе отметать будут: психология трофейности.

Однако мужики проголодались. Отчего бы не совместить полезное с приятным? Вскоре Якуб притащил слоеные пирожки с разной начинкой, горячего бульона и помидорчиков с чесночком.

Перерыв у нас, господа.

— Прежде чем обсуждать так интересующий вас вопрос о сути сокровенных тайн Промбазы и иже, я хочу уточнить кое-что практическое…

Сытые люди не так собранны, но так, как это нужно, спокойны. А подобные темы всегда требуют спокойной, взвешенной позиции.

— Первое… Второй трактор, говорите, практически готов?

— На днях выпустят из цеха, только тут такое дело, Алексей Александрович, — тут же начал маневрировать Демченко.

— Слушаю внимательно.

— Взамен Промзоне обязательно нужен маленький — для рутинных работ и по мелочовке шебуршиться. «Хуцик», короче. Тем более что фронт работ намечается.

Вот хитрец. Сразу ухватил веревочку, за которую нужно дергать.

— Принимается, мини-трактор дадим. Теперь следующее… Как там грунты навскидку?

— «Соткой» грубо взрыхлили приличный участок под посевное поле, выкорчевали крупное. Земля в Промзоне хорошая, жирная. Но сам слой не особо толстый, дальше скальное основание.

— Хорошо, а в Крепости?

— Пока сложно сказать. Но за нею, между полосой леса и пляжем, тянутся явные остатки садов — хоть и одичало, но там каких только плодов нет. Мы далеко не ходили, времени не было даже на прикидочное обследование. Может, там и маслины растут, почему нет? Площадь полосы не очень большая, гумуса скопилось много, перспектива есть.

— Вычеркиваем… С кольями я все понял, тут спорить не о чем. А вот что с обезьянами? Если, например, уже сейчас три дворовых хозяйства ставить на Промзоне? Каковы реальные риски?

Вот тут им уже тяжело отвечать однозначно, мешает предвзятое, мешают накопленные страхи ночных дежурств и разговоры на тему Тайного в соответствующем антураже.

— Обезьян поблизости нет, — наконец начал Демченко. — Остатки стаи частью отошли в предгорья, но там им не светит: кондоры над головой, корма мало, волки вдоль хребта бродят. Можно считать, что их уже сожрали.

— А другая часть? — спросил я, хотя уже и понял расклад.

— Спустилась вниз, в ущелье, к крепости не подходили по понятным причинам — те, кто подошел, познакомились с отрядами «Каа» и ныне уже переварены. Так что гиббоны уже не противники, тем более что после всех стрельб и гонок людей они боятся панически. В последнее время там три группы прошли, почистили. Так что от стаи останутся единицы, никак нам не мешающие и не могущие помешать. Будут жить-поживать, как положено мирным обезьянкам, орешки грызть. А вот медведи и волки есть…

— Ну это и в России было, когда вокруг замка сутками крутилась крупная живность, — вспомнил я.

— Именно. До сего дня такая цель, я про зачистку говорю, если и была, так реального мотива к акциям не было. Да и людей нет — ведь в Промзоне и внутренних дел навалом. Если взяться дружно — два дня работы, и зверь, как всегда, отойдет дальше, сдав территорию полностью. Но, товарищ Командор, мы должны сказать, что обезьянья тема не закрыта… Точнее, не совсем открыта.

Вот сейчас и начнется.

— Мы три раза находили следы крупного примата. Весьма крупного.

— Да это йети, че там сусолить, — все еще дожевывая очередной «последний» пирожок, бескомпромиссно заявил Гоблин. — Нормальный такой кабан, здор-ровый, чертила. Ниче, я еще его увижу в прицел — в облическом движении.

Я снял очки. Что я в них сижу-то, бумаги в сторонке…

— Мужики, я вас умоляю! Вы мне про этих йети еще год назад плешь проели! Свели тут всех с ума… Нам существующего мало?

— Но они же есть, — пожал плечами Костя. — Раз след, два след…

— Вы их сами видели?

Пауза: не видели. Их никто не видел. И охотники писали докладные, и дальние патрули с «пакистанки». Следы есть — объекта нет.

— Давайте так. Я вот прямо сейчас, то есть публично, при всех признаю, что да, какой-то «снежный человек» по Платформе бегает. Местный ли, или Смотрящими слепленный, не суть важно, — бегает, могу расписаться! Но он никак, повторяю, никак не влияет на нашу жизнь! Давайте мы этот фактор учтем, но оглядываться на него не будем. Оглядываться будем на реально мешающее. Вот леопарды там есть?

— Имеются.

— А кондоры?

— Летают.

— Пещерники?

— Ну зачем так, ясно уже, — возмутился Лунев. — Мы поняли, все услышали, будем действовать по обстановке, реагировать правильно и адекватно, и… продолжать искать пока неочевидного «подснежника».

Вот же упрямые, черти! Я лишь махнул рукой.

— Марк Львович, давайте, начинайте… Мы готовы послушать ваши предположения и выводы, прошу… Гоблин, зараза, положи пирожок! Ты на совещании!

Наконец-то оказавшись в центре внимания, профессор поднялся и принял привычно интеллигентную позу «умный лектор перед дурнями».

— Итак, коротко о том, что мы знаем в виде незнания… Мы ничего не знаем о старой Земле. Все наши попытки выяснить судьбу родной планеты ни к чему не привели. Так, почти все попаданцы первой волны были транспортированы сюда одним «староземным днем». И почти одним часом. В этом «почти» кроется важное: есть несколько человек, попавшие сюда не час в час, а с некой дельтой, не превышающей, впрочем, двенадцати часов. Вероятен вариант, что в самый последний момент некоторые претенденты на перенос, скажем так, выбывали из игры — например по причине смерти. Субъективную точку зрения я сейчас озвучивать не стану, она известна, но объективно очевидно, что уважаемый Алексей Александрович, например, — не первый претендент на роль руководителя русского кластера.

А вот этого я не знал! Что-то такое крутилось в голове, но рваные размышления первых дней так и не вылились в выводы.

Остальные тоже вытаращили глаза.

— Претендентов могли браковать по разным причинам. Кто и как этим занимался и насколько успешно, мы можем судить по истории с немецким кластером… Остальные были «взяты» синхронно. С попаданцами второй волны картина другая: этих брали из другого промежутка времени, все данные и даты сведены нами в единую базу, которая по сей день анализируется. Но и они вполне укладываются в строго отмеренный и весьма короткий «отрезок изъятия». И это при том, что люди продолжают попадать к нам до сих пор. — Профессор перевел дыхание и глотнул воды. — До этого мгновения находясь в некоем «пункте передержки», о природе которого мы можем только гадать.