Андрей Ярославич - Ирина Горская

Но все равно Андрей невольно супился и глядел невольно исподлобья. Все три сына Данииловы — Лев, Мстислав-Иоанн, Андрей-Шварно — принимали участие в игрище. Молодые супруги Льва и Шварна сидели на помосте рядом с Андреевой невестой… Чувство неловкости тревожило Андрея… Что она думает о нем, сидящем вот так, рядом со стариками?.. Не станут ли перед нею заноситься королевна венгерская и дочь Миндовга?.. Он решился попытаться уловить, поймать ее взгляд… Вдруг и она смотрит на него?.. Но девочка в своем новом прекрасном наряде не смотрела на него. Она чуть поворачивала головку, оглядывалась по сторонам. В лице ее соединялись оживление и рассеянность… И внезапно Андрей понял, что она впервые, как возрастная уже, сидит вместе с другими женами и девицами на помосте. И никого и ничего не видит в отдельности, одну лишь общую живую пестроту, праздничную, шумную на вольном воздухе… И оттого, что ему показалось, будто он понял ее, он подумал о ней с такою особенной нежностью…

Но тут всадник-победитель поднял забрало шлема и оказался сыном дворского. Веселая, взыскующая быстрых движений и громких кликов радость охватила Андрея. Он вскочил, не задумываясь, вскинул обе руки кверху и закричал радостно, приветственно другу своему:

— Э-эй! Вот я!..

Он увидел, как на другом помосте вскочила Маргарита и тоже замахала Константину рукой. И Андрей удивился, как не заметил ее прежде. И закричал и ей;

— Маргарита! Маргарита!..

Даниил и дворский улыбались. Девочка на помосте украдкой глянула на Андрея, подумала, что он здесь — лучше всех, и едва приметно бровки нахмурила, когда он радостно выкрикнул имя Маргариты…

На конном дворе Константин показывал Андрею приемы рыцарского поединка. Конечно, это оказалось вовсе не так сложно, как говорил князь Андрею. Андрею ли сложна и трудна любая воинская выучка после того, как в детстве своем побывал он в руках такого война и наставника, каким был его Лев… С воинственными возгласами юноши пускали коней навстречу друг другу и сшибались копьями. Константин заставлял своего коня переступать с ноги на ногу, будто в пляске причудливой. Андрей вздыбливал и горячил Злата…

Но когда Константин окончил урок, Андрей сам вызвался показать ему приемы пешего поединка, преподанные некогда Львом. И легко двигался в невидимом круге, вздымал вверх свой меч Полкан. И сын дворского дивился:

— Я и вправду почувствовал, как моя сила идет к тебе! Но как же это?..

И Андрей щедро делился своим умением с другом и только жалел, что невеста не видит его таким искусным и ловким воином. Но когда-нибудь она увидит!.. Казалось, одно лишь счастье, одно лишь веселье пестро-цветным горным лугом раскидываются впереди…

В честь Андрея устроено было и несколько парадных торжественных пиршеств. Эти пиры днем происходили, засветло завершались, и не было в них буйного веселья, и шумного опьянения не допускалось. На этих пирах Даниил Романович справлял обычайный обряд представления своего милого гостя уже в качестве будущего зятя. Это уже можно было назвать прямым предвестием свадьбы. Андрей и его невеста сидели на возвышении, особенный стол поставлен был перед ними. Званы были на эти пиры не одни лишь ближние люди придворные. Князь Галицко-Волынский положил эти пиры добрым поводом для того, чтобы лишний раз напомнить боярам богатым и наклонным к мятежу о своей силе и власти над ними. Перед юной парой прошли, склоняясь в церемониальных поклонах, отцы и сыновья знатнейших и богатейших родов Галичины и Волыни. Нельзя было от этого обряда уйти, нельзя было не поднести даров. Но такое поднесение даров с поклонами означало подчинение, и все это знали. Все понимали Даниилову затею. И, быть может, для одних лишь юноши и девочки не происходило ничего значимого, а просто пестрая череда нарядных людей с подарками им, будущей чете супружеской. Один случай, впрочем, нарушил общий порядок. Черноглазый юноша в алом кафтане приблизился к столу с явственной горделивостью. Подарка не было в его руках, и никто не нес за ним подарков. Андрей заметил, как насторожился придворный, принимавший дары, складывая их и расставляя сбоку от стола. Юноша не поклонился, но протянул руку, желая «повитаться» — поздороваться с Андреем, как с равным себе по возрасту и происхождению. Но Андрей уже осознал мгновенно, что вся эта церемония поднесения даров затеяна Даниилом Романовичем неспроста. Мгновенно пробудился в сознании, в душе Андрея правитель, ведающий свои права и знающий хорошо, какую честь должны ему оказывать. И еще — ведь Андрей уже успел полюбить Даниила и сейчас понял, что видит его врага, и уже испытывал к этому юноше неприязнь. Андрей не протянул руки. Вое задивились тихо, какое величие вмиг проявилось в этом светлоликом пестроглазом мальчике; и тоненькая девочка рядом с ним замерла величаво — каменная стрелочка на капители соборной. Это была царственная чета, и не склониться невозможно было… Черноглазый в алом кафтане медленно склонил голову и поклонился, подчинившись этому ощущению непререкаемого величия, будто волной воздушной ветровитой окружившего юную чету… И Даниил снова подумал, что Ярослав прав был, предлагая своего Андрейку в зятья не кому-нибудь— самому великому Штауфену. Дорогого стоит этот мальчик!..

Когда завершилось церемониальное поднесение даров и пошел пир, вокруг ничего не говорилось о странном случае. Андрей понял, что говорить об этом юноше, о его семействе и роде запретно при дворе Даниила. Но после, конечно, Андрей принялся спрашивать своего друга, сына дворского, кто же таков черноглазый в алом кафтане и чего добивался, что желал показать и доказать. Константин отвечал без охоты, однако не ответить вовсе на Андреевы расспросы нельзя было.

— То княжич Болоховский, — неохотно обронил Константин и замолчал, решив не говорить по своей воле, но лишь отвечать на расспросы Андрея.

И отвечая на эти расспросы, Константину пришлось рассказать, что Болоховские бояре — в знатности и богатстве едва ли не с самим князем пытаются соперничать, зовут себя «князьями» и дворы завели, будто и вправду князья. Болоховцы — главные внутренние враги Даниила. И тотчас Константин прибавил, что всем ведомо о болоховцах— они всего лишь мятежники; знатны, богаты, но всего лишь мятежники, злоумышляющие на своего правителя…

Андрей задумался… Конечно, не так просто все складывалось в Галицко-Волынских землях. Возможно, Даниил и мог бы покончить с болоховцами, но опасается раздражить другие знатные боярские роды подобным погромом старейшей семьи… Андрей снова вспомнил свою беседу с князем в малых покоях. Пришлись ли князю его, Андреевы, слова? До них ли Даниилу?… Но ведь внутренние мятежники всегда бывают; на место одних, изведенных, другие являются. И все эти внутренние мятежи не умаляют для правителя необходимости внешних действий… И вдруг Андрея поразила и возмутила одна мысль, вроде бы неожиданная, нежданная, но, должно быть, исподволь зревшая в его сознании; мысль о том, что Александр может воспринимать его как мятежника, злоумышляющего против Александровой власти!.. Но нет, как это возможно?! Ведь они — братья, у них один отец, и ведь Александр знает, он твердо знает права Андрея, и знает, что желает нарушить эти законные права…

«Да, покамест меж нами — борьба равных. Но если одолеет, победит в этой борьбе Александр, на детей моих и внуков утвердится взгляд как на злостных мятежников… А если победа будет за мною? Как я стану смотреть на Александровых детей?»

В другое время эти мысли о детях и внуках вызвали бы у него смущенную улыбку и стыдливую краску на щеках. Но сейчас возможные дети и внуки и их судьба всего лишь входили в общее понятие о его личной власти; и когда он сейчас думал о них, не было и тени мысли о нежных любовных ласках, о жизни в браке, о соитии с женщинами…

На этих парадных торжественных пирах Андрей вдоволь наслушался прекрасных Митусовых песен. Митус пел-говорил длинные красивые, не хуже Гомеровых, песни-стихи о богатырях и поединках, о царевнах, тоскующих в теремных башнях; и спел совсем страшную песню — о красавице, отказывающей рыцарю, и тогда он выкалывает ей глаза и кидает ее глаза ей в лицо…

После выходили девушки, дворцовые песельницы, в красных платьях, в уборах из красных и желтых лент, и пели протяжные звучные песни Галичины…

А говорить со своей невестой Андрею довелось лишь однажды. Ему очень хотелось до своего отъезда перемолвиться с ней хотя бы несколькими словами. Но не знал, как это устроить. Поделился с Константином и Маргаритой. И Маргарита обещала что-нибудь измыслить. Через день охота была назначена с ловчими птицами. Выехали рано, едва заря забрезжила, и воротились к накрытым обеденным столам. Задалась веселая пиршественная трапеза, простая, непарадная. Женщин не было. Мужчины много пили, говорили и рассказывали непристойности, громко смеялись. Сидели вперемешку, безо всякого чина. Андрей тихомолком пристроился на краешке длинной лавки и томился в ожидании — удастся ли Маргарите… Константина он не видел в зале и тщетно озирался, пытаясь углядеть его… Наконец вошел Константин, Андрей подался к нему, Константин подсел к Андрею, выпил маленькую чарочку вина, после наклонился к самому уху Андрееву и зашептал…