Приговор приведен в исполнение... - Олег Васильевич Сидельников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Волновался и Цветков. Он твердил, доказывал Осипову, что они разгуливают над бездной по тоненькому канату, надо торопиться. Военком и сам понимал, что промедление грозит бесславной гибелью. Но понимал он и то, что без поддержки извне у него мало шансов стать диктатором. И он решил согласовать срок мятежа с английским генералом Маллесоном, штаб-квартира которого находилась в Асхабаде. Не имея с генералом прямой связи, военком решил воспользоваться посредничеством мистера Уайта, британского генерального консула в Бухаре.
«Кого направить? — мучительно раздумывал предатель. — Надо послать человека ловкого, смелого, сообразительного, опытного... Кого?»
И вдруг его осенило. Бомчинского! Связного атамана Дутова.
Цветков одобрил кандидатуру. При следующей встрече полковник Цветков вручил Осипову письмо, адресованное своей жене, проживавшей в Асхабаде. В нем Павел Павлович, в частности, писал: «Жив, бодрствую, хотя и скитаюсь по дачам. Занимаюсь прессой... Ботт меня не подводит...»
Встреча Осипова с Бомчинским произошла на квартире отца Тишковского, где укрывался Цветков. Бомчинского (он же Домжинский, а правильно — Попенгут) познакомили с хмурым человеком лет тридцати.
— Это Машков, — представил хмурого военком. — Свой человек, его отца, владельца больших виноградников под Кауфманской, большевики разорили. Поэтому на сына можно положиться. Кроме того, мы учились с ним в военной школе прапорщиков. Проверенный господин.
Осипов помолчал, затем продолжал:
— Пойдешь под фамилией Домжинского. Она счастливая, без особых приключений доставила тебя к нам из Оренбурга. Все документы будут у тебя. Но и прапорщик Мешков тоже в курсе дел. Меня вы не знаете. Оба! Учтите. Что бы ни произошло, я для вас не существую. Слушайте дальше. Ты, Владимир Андреевич, — обернулся военком к Попенгуту, — в Бухаре явишься к генеральному консулу Уайту. Ну, всякие там от меня поклоны и прочая, чтобы соблюсти политес. А затем объяснишь, почему мне необходима связь с генералом Маллесоном. Попроси у него, у консула Уайта, письмо к Маллесону, разумеется, шифрованное. Иначе генерал с тобой и разговаривать не станет, решит, что тебя Чека подослала. С генералом согласуй срок. Чтобы одновременно нанести удар: мы внутри в Ташкенте, а англичане — из Закаспия — на Ташкент.
Военком встал. Поднялись и Попенгут с Машковым.
— Все ясно, господа?
Лазутчики щелкнули каблуками, коротко, по-военному, кивнули.
— Да, — произнес Осипов. — Есть еще и частное поручение. У Павла Павловича Цветкова жена в Асхабаде. Звать ее Екатерина Марковна. На конверте указан ее адрес. Передай, Владимир Андреич, ей это письмо. Но обо мне ни гу-гу!..
— Ясно! — ответствовал Попенгут и еще раз щелкнул каблуками.
— Отлично, — Осипов поправил на себе скрипучую портупею. — Теперь о маршруте. Линия фронта проходит в двух с небольшим верстах северо-западнее разъезда Караул-Кую. Держитесь правее железной дороги в трех-четырех верстах, и тогда пройдете через линию фронта запросто. Получи́те документики. В них сказано, что вы направляетесь в инженерную службу фронта в качестве специалистов по ремонту прожекторов.
Шестая узбекская национальная рота вторую неделю находилась в боевом охранении, занимая железнодорожный разъезд Караул-Кую. Командовал ею Яков Степанович Попович, в прошлом рабочий ташкентского трамвая. Веселый улыбчивый блондин с детскими голубыми глазами, он казался совершенно штатским человеком. Но в нем сидела «военная косточка». И дисциплина в роте была идеальной. О своих красноармейцах Попович заботился как о родных детях. Вот и сейчас, проверив утром личный состав, объявил:
— Воронов, Султанов, берите повозку и отправляйтесь на охоту. Надо добыть парочку джейранов. Ведь еще Наполеон, кажется, говорил, что путь к сердцу солдата лежит через его желудок. Тебе, Султанов, известному охотнику, я доверяю свою трофейную винтовку с оптическим прицелом.
Рота радостно зашумела. Джейранина будет! Шашлыки нажарим!
— А-а-атставить разговорчики! — приказал Попович.
Повозка с охотниками вернулась неожиданно рано.
В повозке лежал убитый человек. Другой неизвестный, раненный в ногу, стонал.
Нет, не помогла на сей раз Попенгуту «счастливая» фамилия «Домжинский». Попенгут и Машков без особых трудов смогли бы перейти линию фронта в указанном им Осиповым направлении. Но неожиданно появились охотники.
— Заметили мы их в шести верстах отсюда, — азартно рассказывал Султанов. — Они спрятались за барханами, потом бросились бежать к линии фронта. Мы тогда сразу догадались. Если свои — зачем к врагам бежать? «Огонь!» — командую. И сам одного взял на мушку. Вот он, шайтан, лежит в повозке. Твоя винтовка, Якуб-ака, помогла. Триста саженей стрелял и попал! Второго Воронов хромым сделал.
Султанов помолчал и закончил, разведя руки:
— А джейранов пока нет.
Попович поблагодарил охотников за бдительность. Занялся задержанным.
Тот, поскрипывая зубами от боли, говорил всякую ерунду.
— Да, специалисты по ремонту прожекторов. Зачем побежали к противнику?.. Ориентировку потеряли. Что это за письмо у убитого?.. Откуда я могу знать. Фамилия моя, как и в документах, Машков. Убитого звали Домжинским. Зря убили хорошего человека!
Хотели уже отправить раненого в лазарет, как вдруг красноармеец Нишанбаев вскричал, глядя на убитого:
— Йе!.. Какой он Джинский?.. Смех да и только. Это Попенгут. Сын старого Попенгута-ака. Он был ердамчи... Помощник военного губернатора в Самарканде.
— Откуда ты знаешь? — поразился Попович.
— Как не знать? Конюх был мой отец у его отца.
Командир роты приказал составить протокол о происшествии и зафиксировать документально рассказ Нишанбаева. Убитого обыскали. В тулье фуражки нашли листок скрученной в трубочку папиросной бумаги с различными цифрами и значками.
В оперативном отделе и Военконтроле[20] полевого штаба Закаспийского фронта занялись изучением захваченных документов и раненым Машковым. Опытному дешифровальщику Рогозину, занимавшемуся расшифровкой неприятельских документов всю мировую войну, удалось прочитать текст на папиросной бумажке. Он был написан по-английски: «Генералу Маллесону. Препровождаю русского поручика Домжинского Владимира Андреевича. Он устно сообщит необычайно важные сведения. Уайт».
Командующий войсками Закаспийского фронта Борис Николаевич Иванов и начальник штаба Иван Венедиктович Ефимов задумались.
— Надо немедля послать в Асхабад нашего человека, Борис Николаевич. Машков, желая спасти свою жизнь, полчаса назад рассказал, что Домжинский-Попенгут шел на связь с Маллесоном. И шифровка Уайта это подтверждает. Машков утверждает, что в Ташкенте подготавливается антисоветский переворот. Хотят согласовать сроки, чтобы ударить одновременно.
— Ты словно мои мысли прочитал, Иван Венедиктович. Но кого послать? Требуется крепкий парень, без нервов.
— А что, если Лебедева? Анатолий Викторович работает в Военконтроле, дело знает и любит. Не раз ходил в тыл врага. До этого ведал кадрами уголовного розыска в Комиссариате внутренних
