Личные мотивы - Александра Маринина

— А где сейчас Виктория?

Настя сделала вид, что ничего не знает о самоубийстве матери Юры Петракова.

— Умерла, — вздохнула завлит. — Это была очень грустная история. После несчастья Вика страшно запила, винила во всем Гашина и в конце концов покончила с собой. Славик тогда страшно переживал, для него это было огромным потрясением, ведь он очень любил Вику.

— А что случилось у Виктории? Почему она во всем винила Гашина? — спросила Настя.

— Ах да, вы же не в курсе… Извините, — смутилась завлит, — я как-то привыкла, что все знают. Дело в том, что у Вики был сын, она родила совсем молоденькой, и мы даже не знали, кто отец ребенка. Когда в ее жизни появился Славомир, мальчик его сразу невзлюбил. Отношения у них никак не складывались, и Вика из-за этого нервничала. Она хотела, чтобы они все втроем поехали летом в отпуск, но сын заупрямился, не хочу, говорит, ехать с этим козлом, и все тут. Пришлось отправить Юрочку в пионерлагерь, а Вика со Славиком махнули на Кавказ, на какую-то горную турбазу. Юрочка в лагере пошел с друзьями кататься на лодках, там произошел несчастный случай, мальчик упал в воду, получил травму черепа и через несколько дней умер в местной больнице. Вику даже не сумели вовремя разыскать, так что сына в живых она уже не застала. Так вот, понимаете ли, Вика считала, что если бы Гашин вел себя с ребенком как-то по-другому, то отношения у них могли бы сложиться, и тогда мальчик поехал бы с ними отдыхать и никакого несчастья в лагере не случилось бы.

Значит, Гашин не отец Юры Петракова… Значит, конструкция должна быть какой-то другой… Но что-то мешает сосредоточиться и быстро придумать нужные вопросы, что-то мечется в мозгу, какая-то мысль, какая-то догадка… Вот она! Настя невольно улыбнулась.

— Простите, я так разволновалась, слушая вас… Где у вас тут можно курить?

— Пойдемте, я провожу вас, у нас тут зрительская курилка рядом.

Они прошли в другой конец фойе и свернули в нишу, задрапированную бархатной шторой, за которой оказалась дверь в курилку. Настя уселась на стул с потертой обивкой, вытащила сигареты и с наслаждением сделала затяжку. Вот оно как получается! Разуваев… Она вспомнила, где слышала эту фамилию еще до того, как Стасов позавчера давал ей задание. Именно такой была фамилия того самого директора средмашевского предприятия, который тогда отдыхал на закрытых обкомовских дачах и которого усиленно пасли офицеры КГБ. Однако для того, чтобы быть кому-то деловым или политическим конкурентом, этот Разуваев, пожалуй, староват, ведь стать в тридцать лет директором предприятия в те времена он не мог, ему было как минимум пятьдесят, когда произошел несчастный случай на водохранилище. Может быть, речь идет о его сыне? Но каким образом этому сыну может помешать информация о том, что его отец когда-то отдыхал там, где произошло несчастье с подростками? Какая связь?

Пока что понятно одно: сын Виктории Петраковой получил тяжелую травму и скончался в больнице, и Славомир Гашин вполне мог считать доктора Евтеева виновником смерти ребенка, дескать, плохо сделал операцию, чего-то недосмотрел, не предпринял всего, что можно и нужно было. Одним словом, мотив для убийства Евтеева у него был. Но почему спустя двадцать пять лет? Почему не сразу?

А потому. Потому что Гашин только сейчас узнал что-то такое, что позволяет ему обвинять доктора Евтеева, и это «что-то» должно быть напрямую связано с Разуваевым.

Настя погасила окурок в пепельнице и вышла в фойе, где завлит ждала ее, оживленно беседуя о чем-то с одетой в униформу женщиной-капельдинером.

— Простите, у вас нет фотографии Славомира Ильича? — спросила Настя.

— Нет, откуда же… — растерялась завлит. — Впрочем, можно посмотреть в нашем музее, там есть снимки, сделанные на премьерах, а Славик на все наши премьеры много лет ходил. Портретного снимка не обещаю, его почти наверняка нет, а вот какой-нибудь групповой может и найтись.

— У вас и музей свой есть? — удивилась Настя.

— А как же! — горделиво ответила завлит.

Они снова пошли длинными запутанными переходами, и наконец Настя оказалась в просторной комнате, увешанной афишами и фотографиями и заставленной манекенами в сценических костюмах и париках. Она без труда опознала Марию Стюарт, Раневскую, Дездемону и Чацкого, все остальные персонажи остались для Насти загадкой. Завлит медленно шла вдоль стен, разглядывая фотографии.

— Вот, нашла! Идите сюда, вот Славик, третий слева, рядом с Георгием Симоновичем, это наш режиссер. А вот и Вика здесь же, эта фотография была сделана после премьерного спектакля «Отелло», Вика играла Дездемону. А вот, кстати, и ее костюм, мы его сохранили.

Завлит указала на один из опознанных Настей манекенов. Но Настя даже головы не повернула, глаза ее были прикованы к фотографии, к третьей фигуре слева. Бесспорно, красивый молодой человек, длинные волосы, усы. Но снимок сделан четверть века назад. Каким он стал сейчас? Поседел, постарел, сбрил усы или, наоборот, вдобавок к усам отрастил бороду? Да и мелкое изображение, групповой снимок, формат девять на двенадцать, что на таком разглядишь?

Шли дни, а душевная боль не уходила и не притуплялась, и Валентина Евтеева уже не могла с ней справляться. Она каждую минуту ждала, что позвонит Стасов и торжествующим голосом скажет, что задание выполнено, и продиктует ей адрес. Она немедленно поедет, найдет Славомира и объяснится с ним, попросит прощения… Но ничего не происходило, Стасов почему-то не звонил, и Валентина начала терять терпение.

Она маялась, слонялась по дому и участку, совсем перестала выходить на прогулки в лес, не смотрела телевизор — ей все было неинтересно. Наконец она набралась смелости и обратилась к Нине Сергеевне:

— Вы не могли бы спросить у Максима Витальевича, где Гашин?

Нина Сергеевна глянула сердито, видно, собралась сказать что-то резкое, но передумала и сочувственно улыбнулась.

— Деточка, я тебе уже объясняла: это Москва. Здесь совсем другие законы. У нас главное — не нарушать дистанцию, иначе отношения мгновенно разрушаются. Я понимаю, как тебе тяжело и как ты мучаешься, но и ты меня пойми. Я дорожу работой у Крамарева, потому что она, во-первых, по моей специальности и я ее люблю, во-вторых, мне хорошо платят, и в-третьих, она близко от моего дома. Такой работы я никогда и нигде больше не найду. Поэтому отношениями с хозяевами я дорожу больше, чем отношениями с тобой. Ты уж не обижайся, но я говорю тебе все как есть, чтобы не было недомолвок.

— Но что же мне делать?! — в отчаянии воскликнула Валентина. — Я уже вся извелась, измаялась, я сон потеряла! Должен же быть какой-то выход!

— Должен, — согласилась Нина Сергеевна. — Просто ты его не видишь.

— А вы видите? — спросила Валентина с вызовом.

— Я — да, вижу.

— Ну так скажите.

— Еще рано, — загадочно ответила Нина Сергеевна. — Ты еще не готова.

— К чему я не готова?

— К таким решениям. Ты своему частному детективу давно звонила?

— Три дня назад. Он сказал, что пока нет ничего нового.

— Ну так позвони еще раз сегодня. От тебя не убудет.

Валентина недоуменно пожала плечами и сердито посмотрела на Нину Сергеевну. Что она имеет в виду? К каким решениям она не готова? И почему не готова?

Но Стасову она все-таки позвонила.

— Мне пока нечем вас порадовать, — сдержанно ответил он. — Вы напрасно беспокоитесь и звоните сами, я же сказал вам: как только будет результат — мы вам сообщим.

В общем, ничего нового Валентина не услышала, однако голос Владислава Николаевича ей не понравился. Раньше он разговаривал с ней совсем иначе, не скрывал своей радости от того, что слышит ее, шутил, говорил комплименты, и голос его возбужденно вибрировал. А сегодня он был с ней сух и строг, словно она в чем-то провинилась. Может быть, все дело в том, что Нина Сергеевна права и она, Валентина, нарушает дистанцию и ведет себя как-то неправильно, не по-московски?

Расстроенная еще больше, она ушла в свою комнату, легла на кровать поверх покрывала и уставилась в потолок. Сколько дней прошло с того момента, как Славомир был здесь, рядом с ней, лежал на этой кровати и обнимал ее? Совсем немного. Или много? Она так настрадалась за эти дни, что ей кажется — прошла целая вечность. И одновременно кажется, что все случилось только вчера — настолько живы и горячи воспоминания об их последнем свидании. Есть ли смысл его разыскивать, если прошло много времени? Может быть, он уже давно забыл ее, выбросил из головы, как выбрасывают в мусоропровод ненужную старую вещь. Но если прошло совсем мало времени, то нужно ли расстраиваться из-за того, что Гашина до сих пор не нашли? Не нашли, потому что просто не успели. Как правильно думать, чтобы стало легче?

В субботу, 29 мая, Борис Кротов запер дом, сел в машину и поехал в Москву. Криминальный авторитет Артур назначил ему встречу в ресторане, который ему же и принадлежал. Хан тщательно готовил Бориса к разговору с Артуром, особенно напирая на то, что Артур ни за что не должен догадаться, откуда у Бориса сведения о его «крыше».