Личные мотивы - Александра Маринина

В субботу, 29 мая, Борис Кротов запер дом, сел в машину и поехал в Москву. Криминальный авторитет Артур назначил ему встречу в ресторане, который ему же и принадлежал. Хан тщательно готовил Бориса к разговору с Артуром, особенно напирая на то, что Артур ни за что не должен догадаться, откуда у Бориса сведения о его «крыше».

— Ты ни от кого не мог этого узнать, только от меня, — несколько раз повторил Алекперов. — А наш с тобой контакт должен для всех остаться тайной. Я тебя прошу, Кротов, будь предельно внимательным, обдумывай каждое слово, взвешивай каждый звук, который будешь произносить. Артур страшно подозрителен и недоверчив, но у него есть слабое место, на котором можно сыграть: он невероятно тщеславен по части власти, авторитета и полномочий. Напирай на это — не прогадаешь.

С Артуром Кротов был знаком не очень хорошо, их когда-то представили друг другу, потом они несколько раз пересекались на тусовках у разных людей, а потом Артур пригласил Кротова на рандеву и заказал ему портрет своей нынешней подружки, той самой, которая теперь исправно ездила к Борису на сеансы. Вот, собственно, и все знакомство.

Кротов подъехал к ресторану, вышел из машины и немедленно попал в объятия широкоплечего бодигарда, который тут же авторитетно заявил, что ресторан закрыт и откроется только в семь вечера, и делать здесь Кротову совершенно нечего. Последовал обмен репликами, в результате которого Бориса проводили на второй этаж в кабинет хозяина, вкушающего обед.

Сорокасемилетний Артур, невысокий, полноватый, плешивый, с маленькими усиками, респектабельный и очень обаятельный, стремился придерживаться мировых стандартов «здорового образа жизни» и «здорового питания». У него были собственные представления об этих стандартах, и никто не мог сказать точно, насколько они отличаются от настоящих, действительно «мировых». Едва войдя в помещение, Кротов сразу окинул взглядом стол и с трудом удержался от гримасы: вареная спаржа, сельдерей ломтиками, помидоры-черри, стручки зеленого горошка, мини-кукуруза.

— Заходи, — Артур сделал гостеприимный жест, — присоединяйся, пообедай со мной чем бог послал.

Борис крепко пожал протянутую руку с жесткой ладонью и сел напротив.

— А что тебе бог сегодня послал? — насмешливо спросил он.

Артур едва шевельнул бровями, и стоящий за его спиной официант немедленно доложил:

— Суп-пюре из лука-порея и соевые спагетти с запеченными на гриле баклажанами. Десерт — суфле из обезжиренного йогурта со свежей клубникой.

— Вот десерт я, пожалуй, съем, — кивнул Борис. — Для всего остального нужна такая сила воли, как у тебя, Артур. Я такой волей похвастаться не могу.

Артур самодовольно ухмыльнулся и отправил в рот дольку сельдерея.

— Сила воли — залог здоровья и долгой жизни, — поучительно произнес он. — Ну, рассказывай, какие у тебя проблемы, зачем встречу просил. Или на бабу мою нажаловаться хочешь? Достала она тебя?

— Что ты, — улыбнулся Кротов, — с ней все в порядке, никаких претензий.

— А то смотри, если эта дура себя неправильно ведет и капризы разводит, так ты не сомневайся, чуть что — сразу по соплям, без церемоний. Нечего с ней цацкаться, пусть знает свое место.

— Нет-нет, Артур, с ней все в порядке.

— Ну ладно. Портрет-то скоро будет готов?

— Скоро. Я думаю, еще пара сеансов — и все. Ну максимум — три.

Артур доел лежащую на тарелке вареную спаржу и велел официанту подавать суп.

— Ну, излагай, что там у тебя стряслось.

Борис постарался быть предельно кратким и четким, ни слова про убийство матери и подметные письма, только сухая и сжатая просьба помочь найти информацию о сотруднике Комитета госбезопасности, который в середине восьмидесятых контактировал с его матерью Ларисой Кротовой.

Официант принес суп, Артур съел несколько ложек и жестом отослал молодого человека. Когда они снова остались вдвоем, спросил:

— Зачем тебе эта информация? Я в принципе могу помочь, но я, знаешь ли, не люблю, когда меня используют втемную, как болванчика.

— Да я не хотел тебя грузить…

— А ты грузи, грузи, — усмехнулся Артур, снова берясь за ложку. — Ты грузи, а я послушаю, заодно и поем пока.

Он принялся с аппетитом прихлебывать суп из лука-порея, при одном только виде которого Бориса затошнило. Кротов начал рассказывать.

— И знать это все может только человек, который в этом участвовал непосредственно, — закончил он рассказ. — Он и пишет мне эти письма. И я хочу его найти. Поможешь?

— Ай-яй-яй, — Артур поцокал языком и покачал головой, — какое горе, какое горе! Такой маленький мальчик — и пережил такую страшную трагедию.

Лицо его стало мягким, и Борису даже в какой-то момент показалось, что Артур сейчас заплачет, но в то же мгновение глаза его собеседника вновь стали жесткими и колючими.

— А почему ко мне?

— Что? — не понял Кротов.

— Почему ты со своей просьбой пришел именно ко мне?

Ну, вот он, тот самый вопрос, о котором предупреждал Хан.

— А к кому еще мне идти? Из всех, кого я знаю, ты самый авторитетный, у тебя самые широкие знакомства. Если кто и может подсказать, к кому мне обратиться, так только ты. И я прошу тебя не просто подсказать мне, кто может добыть эту информацию, но и походатайствовать за меня. Тебя уважают, тебе не откажут.

Глазки Артура удовлетворенно блеснули. Он доел последнюю ложку супа и отодвинул тарелку.

— Уноси! — крикнул он, и из-за прикрытой двери немедленно показался молоденький официант с подносом, на котором дымилась тарелка тонких полупрозрачных макарон с овальными кусочками баклажанов.

Пустая тарелка моментально исчезла со стола, и Артур приступил к следующему блюду. Он ловко наматывал спагетти на вилку, помогая себе ложкой, а Кротов терпеливо ждал.

— Ты правильно сделал, что обратился именно ко мне, — сказал наконец Артур. — Я тебе помогу. Не обещаю, что быстро, это не от меня зависит, надо переговорить с разными людьми, перетереть. Тема щекотливая, сам понимаешь. Но с другой стороны, прошло столько лет, что теперь нет смысла делать из этого секрет. Страна другая, политика другая, люди другие. Думаю, ты узнаешь то, что тебе нужно. Это, конечно, будет стоить, но я сам расплачусь, пусть тебя это не волнует. Считай, это мой тебе подарок за портрет, типа бонуса. А ты будешь мне должен, постарайся об этом не забыть.

— Да что с меня взять? — улыбнулся Кротов. — Чем я могу быть тебе полезен?

— Ну, мало ли, — хмыкнул Артур. — У тебя в мастерской много кто бывает. Мало ли что мне понадобится. Отработаешь.

Кротов слишком много общался с людьми, подобными Артуру, чтобы не понимать: никому он платить не будет, ему и так все скажут, между криминальным авторитетом и «крышей» всегда существует система взаимозачетов услугами и одолжениями, эдакий невещественный бартер. В рамках такого бартера Артур и получит нужную Кротову информацию. Зато теперь будет повод поговорить о бонусе как о свидетельстве широкой Артуровой натуры.

Глава 15

Вернувшись из поездки в воскресенье утром, Настя Каменская нырнула в постель и провалялась до утра понедельника. Она добросовестно сделала попытку доложить Стасову результаты, но тот даже слушать не стал:

— Гришка навернулся с велосипеда и сильно расшибся, мы с Таней сейчас везем его в травмпункт. Завтра, все завтра, а сегодня не дергай меня.

Гришу было, конечно, жалко, но и отдохнуть хотелось, поэтому Настя с чистой совестью позволила себе поваляться и выспаться. Да и докладывать на свежую голову всегда лучше.

В понедельник она явилась в кабинет Стасова и тревожно взглянула в лицо шефа. Лицо было спокойным и, как обычно, слегка насмешливым, и это означало, что с мальчиком все в порядке. Ссадины, ушибы, разбитые коленки и локти, но чье детство обошлось без этого? Пожалуй, только Настино, потому что у нее никогда не было велосипеда.

— Мое дело и дело Доценко срослись, как сиамские близнецы, — заявила она. — Помнишь, после возвращения из Руновска я рассказывала тебе про трех мальчиков, погибших в результате несчастного случая на воде? Так вот, твой Гашин был любовником матери одного из них, Юры Петракова. Юра умер в больнице после операции, которую проводил доктор Евтеев, и у Гашина, по-видимому, есть какие-то основания полагать, что доктор проявил халатность и не спас ребенка, хотя имел возможность это сделать. Уж какие это основания и почему они появились именно сейчас — это другой вопрос.

Стасов помотал головой, будто стряхивал с нее невидимую паутину.

— Каменская, у меня голова забита информацией по всем делам, которые ведет наша контора. Я вчера перепсиховал и вечером, когда выяснилось, что с Гришкой все обошлось, позволил себе расслабиться. Поэтому сегодня с утра я соображаю как-то не очень. Напомни, о чем звуки речи.