Принцип четности - Станислав Гимадеев

Конторский нервничал. В ожидании машины они находились возле транспортера уже около получаса, и он все время обеспокоено вертел головой по сторонам и то и дело перекладывал из одной руки в другую старенький измятый плащ. На земле возле него стоял чемодан и огромная, раздутая от напиханных в нее вещей, сумка. Сергей конторского раньше никогда не встречал. Вид у того был довольно жалкий и взъерошенный, лет ему было около сорока, роста он был приземистого, телосложения среднего и постоянно близоруко щурился, поглядывая в сторону шоссе, и нервно облизывал потрескавшиеся губы. Наспех повязанный галстук съехал набок, а шнурок на одном из ботинок грозил вот-вот развязаться. Похоже, что минувшей ночью он не спал - об этом говорили его красные, воспаленные глаза на помятом, небритом лице. Машина из города запаздывала, и с каждой минутой томительного ожидания конторский волновался все сильнее и сильнее, и даже когда мужики в будке на несколько секунд включили транспортер, он встрепенулся, словно его ударило током.

- Что - уже?.. - сипло выдохнул он и присел к чемодану и сумке.

- Да успокойтесь вы, - сказал Барновский. - Видите же, что машины еще нет. Просто транспортер проверяют. Хотите валерьянки?

- Н-нет... спасибо... - пробормотал конторский, очень медленно выпрямляясь.

- Виталий... э-э... Как вас? - протянул Барновский. - Все забываю...

- Андреевич... - проронил конторский, вздыхая.

- Виталий Андреевич, не волнуйтесь вы, ради бога, - успокаивающе заговорил Барновский. - Когда скажут, тогда и пойдете. Что с вами, прямо?

- Не знаю, - снова сказал конторский, потирая шею. - Как-то все это в голове не укладывается... Растерялся немного.

- Бывает, - кивнул понимающе Барновский. - Володя, ну что у них опять? спросил он у стоящего рядом Кравца. - Полчаса жаримся.

Кравец молча пожал плечами - дескать, что я могу поделать? Он стоял в нескольких шагах от них, в тени Сергеевой машины, и сосредоточенно копался в своей кожаной коричневой папке.

Кирилл, Филин и Володя Лобан стояли недалеко от транспортера кружком, курили и щурились на солнце. Жара в этот день выдалась нешуточная. Ни малейшего дуновения ветерка не чувствовалось в воздухе, ни единого облачка не наблюдалось в пронзительно-голубом небе.

- Градусов тридцать, наверное... - пропыхтел Барновский, доставая носовой платок и вытирая капли пота с лысины.

- Сапоги зимние забыл, - проговорил вдруг конторский сокрушенно. - Черт, они же там на полке стояли...

- Сапоги? - переспросил Барновский. - Зачем вам сапоги сейчас? Что вы, прямо, такое говорите?

- Да в спешке я... - сказал конторский. - И сапоги, и шапку тоже, кажется... Или взял я шапку? - Он покосился на сумку.

- Слушайте, на кой шут вы это все притащили? - поинтересовался Кравец, не отрываясь от папки. - Зачем, спрашивается? Какие-то чемоданы принесли... Вот выбрались бы и потом свои вещи забрали спокойно. Пропадут они, что ли, я не понимаю! Что с вами, Виталий Андреевич?

- А, да не знаю я!.. - отчаянно махнул рукой конторский. - Ну, не подумал просто... Сам не знаю зачем.

- Пригнали б машину к транспортеру, - рассудительно продолжил Кравец, все так же не поднимая головы. - Хоть вечером, хоть завтра... Принесли бы вам ваши вещи, никто бы их не съел. Многие же так делают. Вы же все равно на себе все не утащите, что вы в самом деле?

- Ну, обратно же не понесешь теперь? - развел руками конторский.

- Обратно - нет, - сказал Кравец твердо. - Куда теперь обратно? В любую минуту машина может приехать.

- И ключи не взял! - воскликнул конторский. - Я ведь даже об этом не подумал!.. А мои-то, наверняка, сейчас все на даче. Как же я без ключей-то? Я даже и не помню, где они лежат... Вот ведь! Совсем об этом не подумал...

- На дачу поедете, - произнес Барновский, обмахиваясь платком. - Обрадуете семью. Детишек-то много?

- Двое, - ответил конторский, снова крутя головой в разные стороны. - А как я на дачу - с сумками? А это не она? - вдруг спросил он.

На том конце транспортера с визгом затормозила машина "скорой помощи", и из нее стремительно стали выскакивать санитары.

Кравец сразу же поднял голову, взглянул в сторону шоссе, затем резко захлопнул папку и быстрым шагом подошел к ним.

- Ну что же, Виталий Андреевич, - официальным тоном проговорил он. - От лица мэрии, от лица всей резервации позвольте пожелать вам дальнейших успехов! Уже, так сказать, по ту сторону Оболочки. Ни пуха вам, ни пера. - Он протянул ему руку.

- С-спасибо... - выдавил конторский, вяло пожимая ладонь Кравца.

- "К черту" надо говорить, "к черту", - прокряхтел Барновский, пряча носовой платок в карман. - По местам, хлопцы! - скомандовал он полицейским.

Вся курящая троица побросала окурки. Лобан остался у этого края транспортера, а Кирилл и Филин торопливо потопали к его середине, туда, где проходила воображаемая граница Оболочки.

- Значит так, - поспешно заговорил Кравец конторскому. - Никакой самодеятельности и неуверенности быть не должно. Как только я скажу, залезаете на транспортер и выходите. Поняли меня?

Тот мелко закивал, хлопая глазами. Казалось, он до конца так и не понял, что же происходит. Размашистым шагом Кравец направился к середине транспортера, держа папку под мышкой. Санитары на том конце уже вытаскивали из машины носилки.

- Всем лишним отойти на положенное расстояние! - выкрикнул Барновский скопившимся рядом нескольким зевакам.

Наблюдатели покорно попятились. Двое грузчиков из столовой, исполнявшие в резервации по совместительству роль санитаров на подобных мероприятиях, стали раскладывать на земле свои носилки. Кирилл и Филин уже стояли на положенных местах по разные стороны транспортера, возле самой границы, пристально поглядывая вокруг.

Санитары из машины "скорой помощи" осторожно стали устанавливать носилки на транспортер. Отсюда не было видно, кто на них лежал. Санитары о чем-то перекрикивались с Кравцом, стоявшим рядом с Филиным.

Сергей поднял у "Рафика" заднюю дверцу и сел в нагретую лучами солнца кабину.

- А ну, держи дистанцию! - строго прикрикнул Барновский двум пацанам, крутившимся рядом. - Володя, - сказал он Лобану, - отгони их!

Конторский стал взволнованно переминаться с ноги на ногу, не сводя взгляда с носилок.

- Включай! - крикнул Кравец в сторону будки. - Только на самой малой!

Двигатель транспортера загудел, резиновая лента судорожно дернулась и носилки с лежащим на них человеком очень медленно стали ползти вперед. В воздухе воцарилось полное безмолвие, словно на торжественной церемонии только жалобно поскрипывали в тишине заржавленные механизмы. Озабоченный Кравец вернулся к Барновскому, поблескивая на солнце оправой очков.