Контур человека: мир под столом - Мария Александровна Аверина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут я еще немножко подумала и решила, что тетя эта все равно никогда не придет к нам в гости, поэтому можно говорить все, без утайки.
– Там у меня еще желтые бусинки из Бабушкиной шкатулки, цветные стеклышки для секретиков и блестящие разноцветные бумажки от конфет. Я из них себе колечки делаю. А бабушка почему-то считает, что это мусор…
– Я тоже так считала, пока дочка была маленькая… А я ведь в детстве тоже крутила такие колечки из фольги и делала секретики, – вздохнула женщина из телефонной трубки.
– Не может быть! – изумилась я.
– Точно-точно! – засмеялась женщина.
– Вот! Хотя бы вы меня понимаете! Но я вам не про это хотела рассказать, – торопилась я, ибо так долго меня в моей жизни еще никто не слушал!
Когда мы с игрушками собрались было продолжить торжественное чаепитие, в комнату заглянула хлопотливая Зинаида Степановна:
– Машенька! Бегом ко мне на кухню! Нам надо очень быстро покушать, они же сейчас приедут!
Но бегом я (а быстрей меня – Бим!) побежала не на кухню, а в большую комнату. И остановилась в недоумении.
В большой комнате не было ничего! Ни дивана, ни кресел, ни журнального столика, ни телевизора. Ничего! Только один большой-большой стол, который своими очертаниями точно повторял контуры стен. На нем ровными рядами выстроились бутылки с разноцветной жидкостью, знакомые и незнакомые бокалы и стаканы, наши и не наши тарелки. Пустое пространство в центре комнаты занимал огромный, откуда-то взявшийся вазон, в котором во все стороны кучерявились какие-то бело-розовые цветы.
Бим сориентировался первым. Он просто запрыгнул на ближайший к нему стул и только хотел длинным своим загребущим языком лизнуть тонко нарезанную колбаску с ближайшего блюда, как решительная рука Зинаиды Степановны дернула его за ошейник:
– Ты куда?
Пока сопротивляющегося Тузика отволакивали и запирали в моей комнате, не доставшийся ему кусочек колбаски отправился мне в рот. Надо сказать, что о своем мохнатом друге я не забыла – второй кусочек колбаски для него я припрятала в кармане шорт. И только протянула руку за крохотным аппетитным огурчиком, плававшим в какой-то затейливой хрустальной ванне, как теперь уже на меня налетела Зинаида Степановна:
– Маша! Ничего не хватай со стола! Всю красоту нарушишь! Пойдем-ка, я тебе накрыла на кухне, покушаем. Когда все приедут, тогда будешь есть тут.
Но я даже не представляла себе, что такое эти «все»! Странный шум за входными дверями привлек мое внимание аккурат в тот момент, когда я в своей комнате заканчивала самые важные на свете дела на горшке, параллельно скармливая расстроенному Биму припасенную для него колбаску.
Затем произошла какая-то возня в коридоре, взволнованный голос Бабушки нервно спросил:
– Маша где?
– У себя, у себя, – суетливо ответил ей голос Зинаиды Степановны.
– Хорошо. Бим закрыт?
– Да-да, он там же!
– Прекрасно. Тогда я сейчас.
Торопливые шаги Бабушки пробежали в большую комнату, затем обратно, она громко крикнула:
– Входите!
И только мы поспели к месту событий, то есть в коридор – я на горшке, а Бим – носом за моим карманом шорт, как откуда-то грянула громкая музыка, входная дверь распахнулась и…
В дверном проеме, как в картинной раме, возвышался Мой колоссальный Теперь Уже Дядя, держащий в руках огромное бело-розовое безе, которое при ближайшем рассмотрении оказалось… Моей Тетей. За ними просматривалось какое-то непомерное количество совершенно незнакомых нарядно одетых людей, заполонивших не только площадку перед квартирой, но и толпящихся на верхнем лестничном пролете, что я опешила. Бим от неожиданности сперва попятился, а затем, громко залаяв, бросился обратно в мою комнату.
С минуту мы смотрели друг на друга: Мой Теперь Уже Дядя, который явно не знал, что ему делать – перешагнуть через меня (а он бы вполне это мог!) или ждать, пока Бабушка или Зинаида Степановна – ну хоть кто-нибудь! – уберет с пути его торжественного вноса невесты это неожиданное препятствие; Моя Тетя, с лица которой слиняла солнечно-счастливая улыбка, и я, в изумлении снизу вверх с горшка взирающая на все это совершенно невозможное происшествие.
«Зачем он взял Мою Тетю на руки? Она же взрослая! – думала я. – Разве взрослых теть носят на руках?»
И прежде чем кто-то из взрослых сообразил, что надо делать, проклятая розовая туфля, на которую Тетя так много жаловалась, предательски сползла с ее крохотной ножки и тяжелой каплей стукнула в паркет совсем недалеко от моего горшка.
В немой сцене, где все застыли в неожиданной растерянности, видимо, я одна отчетливо почувствовала дисгармонию. В конце концов Мой Дядя, держащий на руках Тетю, действительно, как на картине, казался сказочным богатырем-героем, спасшим Красавицу от какого-то страшного Чудовища. Но ведь потерянная туфелька была совершенно в другой сказке! И поэтому ее срочно следовало вернуть на место.
Что я и сделала. Я встала, взяла невесомый розовый башмачок с розочкой и пошла к Тетиной ноге, которая как раз была в этот момент примерно на уровне моего носа. Горшок с громким стуком отпал от меня, и, пока я пыталась примостить обувь на ее законное место, содержимое «ночной посудины», обгоняя меня, поползло к новехоньким, модельным, блестящим лакированным ботинкам Моего Дяди. Коридор стал наполняться характерным запахом, Тетя инстинктивно-судорожно подобрала юбку, Бабушка истошно закричала: «Зинаида Степановна, скорее тряпку!», а подъезд, перекрывая торжественную музыку, грохнул громовым хохотом!
Крохотная, кукольная, легчайшая туфелька с высоким остреньким каблучком никак почему-то не хотела надеваться на Тетину ножку. И я очень рассердилась на всех этих взрослых за то, что мне никто не помогает: в том, что моя красавица Тетя потеряла существенную часть своего туалета, лично я не видела вообще ничего смешного!
– Маша! Что ты делаешь! – В отчаянии Бабушка выхватила у меня лакированную розовую лодочку с розочкой, одним движением насадила ее на Тетину ногу и, освобождая дорогу буквально впавшему в ступор Моему Дяде, подхватила меня на руки.
– Проходите! Проходите скорее! – скомандовала она и, обогнув подтирающую пол Зинаиду Степановну, внесла меня в мою комнату.
– Как тебе не стыдно! – красная как рак, зашипела Бабушка, натягивая на меня шорты. – Такой торжественный день, столько гостей, а ты…
Я совершенно не понимала, за что она меня ругает – ведь проклятый, вечно спадающий башмачок испортил всю сказочность картинки. Но ведь не я же его сдернула с Тетиной ноги!
– Бабушка! Это не я! Он сам упал!
– Ну как можно… при чужих людях! Ты не могла подождать? Это же неприлично!
За дверьми еще звучал хохот, уйма разнообразных голосов на все лады обсуждала случившееся, новые шутки по этому поводу взрывали наш коридор свежими смешками. Звук множества шаркающих по полу шагов наводил на меня ужас: казалось, что наша небольшая квартирка превратилась в Красную площадь во время демонстрации, и я совершенно не представляла, куда все эти люди тут могут деться. Может
