Джентльмены-мошенники (без иллюстраций) - Эрнест Хорнунг

“Все-таки я страшно рад, – думал тем временем этот автор, – что мой неприветливый благодетель не потрудился взглянуть на мою карточку. Все это чрезвычайно интересно!” Вслух он рискнул произнести:

– Я с удовольствием расскажу о нашем разговоре Оливеру, посмотрим, что он сам на это скажет.

Лицо его собеседника осветилось улыбкой.

– Вы с ним знакомы? Ну и ну, вот так удача! Расскажите, непременно расскажите.

– Хотите, я вас представлю? Все-таки я вам обязан. Можем устроить небольшой ужин в узком кругу.

– Нет, – покачал головой Бенсон. – Лучше я останусь просто читателем. В жизни писатели вечно разочаровывают. Вдруг он окажется жалким анемичным коротышкой с грязью под ногтями и прочими атрибутами истинного гения? Впрочем, я ничуть не хочу его обидеть. Однако, боюсь, мы можем серьезно поругаться.

– Накрыто к ланчу в вагоне-рестора-ане, – пропел проводник.

Пока тот шел мимо, Армистон разглядывал свои ногти. Маникюр он делал каждый день.

– Идемте, я угощу вас ланчем, – сердечно предложил Бенсон. – Будете моим гостем. Простите уж, что у кассы я повел себя как грубиян, – очень не хотелось опоздать на поезд.

Армистон рассмеялся:

– Что ж, за мой проезд вы уже заплатили. Не буду отрицать, я так голоден, что даже рельсы вызывают у меня аппетит. Но я сегодня без гроша, так что и поесть за ваш счет не откажусь.

Бенсон поднялся и достал платок. С ним из кармана выпала карточка Армистона – прямо на колени владельцу. Армистон накрыл ее рукой и усмехнулся. Судьба подарила ему шанс оставаться инкогнито столько, сколько он пожелает. Послушать чужие разглагольствования о писателе Армистоне – когда еще выпадет такая удача!

Но больше в адрес любимого автора Бенсон не произнес ни одного обидного слова. Как выяснилось, аристократ так благоговел перед писательским гением, что те же качества, что, по его мнению, представляли опасность для общества, лишь добавляли работе Армистона блеску. Бенсон так и сыпал вопросами о характере своего кумира, и Армистон бесстыдно изобразил себя как поистине удивительную личность. Собеседник лишь слушал и дивился.

– Нет-нет, не хочу с ним знакомиться, – заключил он. – Во-первых, у меня нет времени, а во‑вторых, это непременно закончится скандалом. И вот еще что: если он действительно таков, как я понял с ваших слов, то не выносит, когда перед ним рассыпаются мелким бесом и объясняют, какой он гений. А я боюсь, что именно это и произойдет.

– Почему же, – возразил Армистон, – он не настолько строг. Он… вполне разумный малый с чистыми ногтями, волосы стрижет каждые три недели – такой же, как и все мы.

– Рад слышать, мистер… э-э… – Бенсон рассмеялся. – Ну и ну! Мы с вами беседуем вот уже больше часа, а я даже не взглянул на вашу карточку и не знаю, кто вы!

Он порылся в кармане.

– Зовите меня Браун, – блистательно вышел из положения Армистон с чувством нерушимой своей правоты. – Как сказала бы полиция: Мартин Браун, не женат, грамотен, белый, ботинки на шнуровке, котелок.

– Ну что ж, мистер Браун, приятно познакомиться. Закурим по сигаре. Вы даже не представляете, как вы меня заинтересовали, мистер Браун. Сколько Армистон зарабатывает своими рассказами?

– Каждое слово приносит ему цену хорошей сигары. Полагаю, сорок тысяч в год набегает.

– Ха! Надо думать, даже Годалю, его главному творению, столько не награбить – я уж молчу о риске поймать пулю в таком предприятии.

Писатель выпятил грудь и снова принял важную позу.

– Откуда он берет сюжеты?

Армистон задумчиво нахмурил брови.

– Вот в чем загвоздка, – сказал он. – Разглагольствовать-то можно, пока не охрипнешь и не оглохнешь. Но главное для рассказа – не сколько в нем слов и не как они сплетены; главное все-таки идеи. А идеи на дороге не валяются.

– Есть у меня одна идея, которую хотелось бы подарить Армистону, просто чтобы посмотреть, что он с ней сделает. Вы уж простите, но, на мой взгляд, важна не идея, а ее детальное воплощение.

– Какая идея? – поспешно спросил Армистон. Он не считал зазорным черпать вдохновение в реальной жизни, перекраивая ее на свой вкус. – Если хотите, я расскажу о ней Армистону.

– Правда? Отлично! Для начала… – Мистер Бенсон задумчиво покрутил бокал бренди в своих тонких, длинных, ловких пальцах – Армистону вдруг подумалось, что он не хотел бы вызвать гнев владельца этой руки. – Для начала этот вор, этот Годаль – не обычный преступник. Он аристократ. Наворовал, надо думать, уже немало. Сейчас он уже достаточно богат, да?.. Видите ли, для меня он вполне реальная личность. Полагаю, Годаль уже сколотил состояние и воровство ради денег его больше не интересует. Но что ему делать? Уйти на покой и жить на доход? Нет. Он эстет, у него утонченный вкус. Его интересуют объекты искусства, редкий фарфор, камни уникальной огранки или цвета в оправе от Бенвенуто Челлини, Леонардо да Винчи – кстати, не он ли украл Мону Лизу?[85] Никто другой мне и в голову не приходит… Или вот, скажем, Библия Гутенберга. Сокровища, эталоны красоты, которыми можно наслаждаться втайне от всех, никому не показывая. Вполне естественный путь для такого человека, как Годаль, не находите?

– Замечательно! – воскликнул Армистон, слегка забывшись в энтузиазме.

– Слыхали ли вы о миссис Билли Уэнтуорт? – спросил Бенсон.

– Да, мы неплохо знакомы, – простодушно признался Армистон.

– Тогда вы, наверное, видели ее белый рубин?

– Белый рубин! И слыхом не слыхивал! Разве такие существуют?

– Вот именно. В этом-то все и дело. Я тоже не слышал. Но если бы Годаль пронюхал о белом рубине, то ему, несомненно, захотелось бы им завладеть – особенно если это уникальный камень, единственный в своем роде.

– Ну и ну! Полагаю, вы правы.

– Особенно если учесть все обстоятельства, – продолжал Бентон. – Как вы знаете, Уэнтуорты немало путешествовали. И не слишком церемонились, когда хотели что-нибудь заполучить. Итак, миссис Уэнтуорт… Но прежде чем я продолжу свой немыслимый рассказ, мне надо объясниться. Все это выдумка – идея для Армистона и его Годаля. Уэнтуорты в моей истории не имеют ничего общего с действительностью.

– Понимаю, – ответил Армистон.

– Итак, белый рубин находится во владении миссис Уэнтуорт. Допустим, она воспользовалась официальным положением мужа и украла его у какого-нибудь царька в Британской Малайе. Обвинить в воровстве женщину ее положения нельзя. Единственный способ вернуть камень – снова его украсть. Это священный камень царской семьи – в литературе иначе и не бывает. И вот за миссис Уэнтуорт в Америку следует пестрое племя жонглеров, торговцев коврами и так далее – все это маскировка, разумеется. Они ждут своего шанса – но не чтобы покуситься на ее жизнь, насилия у них и в мыслях нет. Они хотят украсть камень.

– Носить его она не может, – продолжал Бенсон. – Остается прятать в надежном месте. Где надежнее всего? Не в банке. Годаль вскроет любой банковский сейф одним мизинцем. Вполне возможно, что и малайцы не так просты, все-таки их ведет религиозный порыв. Не в сейфе. Это было бы просто глупо.

– Где же тогда? – с нетерпением спросил Армистон.

– Вот именно: где? Это Годалю и предстоит выяснить. Допустим, он знает, что малайцы уже обшарили покои миссис Уэнтуорт и ничего не нашли. Он знает, что рубин хранится в доме. Но где? Спросите Годаля. Понимаете? Сталкивался ли Годаль ранее с таким крепким орешком? Нет. Для этого ему надо быть не только самым ловким вором на свете, но в то же время и самым хитрым сыщиком. Прежде чем взяться за дело, придется пойти на разведку. Вот какие мысли мне приходят в голову, когда я читаю Армистона, – продолжал Бенсон. – Я пытаюсь завязать такой узел, чтобы этому удивительному вору пришлось пустить на его распутывание все свои таланты. Придумываю загадки вроде этой. Иногда говорю себе: “Отлично! Я сам это напишу. Стану знаменитым, как Армистон. Создам нового Годаля”. Но, – тут он всплеснул руками, – что в итоге? Я завязываю узел, который сам не могу развязать. Беда в том, что я не Годаль. Но Армистон… Стоит открыть любой из его рассказов, и отпадают малейшие сомнения: он – Годаль. Иначе и быть не может. Иначе Годаль был бы не способен на все те удивительные фокусы, что он вытворяет. Но что это? Уже Нью-Хейвен? Очень жаль, что вам уже пора, старина. Страшно рад был познакомиться. Будете в наших краях – дайте знать. Может быть, я даже соглашусь познакомиться с Армистоном.

Вернувшись в Нью-Йорк, Армистон первым делом вспомнил судьбоносную встречу, благодаря которой он в очередной раз так и не опоздал на поезд. Отсчитав купюры, он написал вежливую записку за подписью “Мартин Браун” и отправил посыльного в Тауэрс, к Дж. Бордену Бенсону. Тауэрс, указанный на карточке мистера Бенсона, был модным доходным домом в начале Пятой авеню. В нем царили шик и помпезность староанглийского герцогского замка. Однажды, довольно давно, Армистон ужинал там с другом, но от воспоминаний у него всегда пробегал холодок по коже. С ними будто обедали призраки былых королей, до того торжественная и похоронная там царила атмосфера.