Не остаться одному - Олег Верещагин

– Вообще-то ничего невозможного, – сказала Ленка, и остальные девчонки закивали. Я сидел на пне неподвижно, чувствуя себя на редкость неловко, хотя сам это и предложил. Теперь меня разбирали буквально по косточкам. Что самое потрясающее – Танюшка принимала в этом самое живое участие. – Волосы длинные… Неухоженные, правда, но можно в косу заплести.

– В косу не надо, – оспорила Ленка Чередниченко, – у него скулы выпуклые, лицо слишком широким станет.

– Нормальное у него лицо, шестиугольник, – возразила Власенкова.

Чередниченко замотала головой, подскочила, собирая мои волосы сзади в пучок, словно я был манекеном:

– Ну и смотри, и где нормальное?

– Лен, больно, – робко пискнул я. Чередниченко даже внимания не обратила:

– Ну?!

– Да, пожалуй. – Ленка Власенкова обошла вокруг меня походкой хищницы. – Значит так. Помоем ему голову. Как следует.

– А волосы лучше на макушке в хвост собрать, – прорезалась Танюшка. – А с висков подобрать повязкой, только не его, а какой-нибудь вышитой.

– Во, точно… Брови, – Ленка Власенкова чиркнула ногтем, – у него нормальные, красивые брови. И ресницы хорошие. Губы тоже красивые…

– Нос подгулял, – подала реплику Зорка.

– Просто перебитый, – вступилась Танюшка, – что тут сделаешь? А вообще симпатичная девчонка получится. Не заподозришь, что парень.

– Спасибо, – пробормотал я.

Ленка Власенкова покрутила мою руку:

– Запястья тонкие, ладонь узкая…

– Мозоли, и пальцы побитые, – вмешалась Ингрид.

– Да у нас у всех такие, – отмахнулась Чередниченко. – Вот фигура… ну-ка, встань!

Я покорно поднялся.

– Красивая у него фигура, – ответила Линде.

Ленка отмахнулась:

– Для парня. Вон какой треугольник.

Я невольно засопел. «Треугольником» меня еще не называли. А Ленка продолжала наводить критику:

– Ну, грудь мы подложим и подошьем. А вот бедра…

– Да ладно, – сжалилась Ленка Власенкова, – в конце концов, фигуры бывают разные… У тебя тридцать девятый?

– Сороковой, – буркнул я.

– Все равно много, – категорично заявила Ингрид.

– Ну, ноги мы ему тоже не укоротим, – ответила Ленка. – Да и это тоже не так страшно… Ну-ка, пройдись.

Я обреченно прошелся туда-сюда. Девчонки обменивались многозначительными взглядами и вздыхали.

– Хватит, ладно. – Ленка Власенкова махнула рукой. – Запоминай. Руками так не отмахивай. Шаг свой метровый укороти вдвое. И бедрами покачивай.

– Чем? – с сиплым возмущением уточнил я.

– Бедрами, – отрезала Ленка. – Пройдись еще раз.

Я прошелся. Танюшка вынесла вердикт:

– Нормуль. Он у меня понятливый.

– Нормуль – а с голосом что делать? – поинтересовалась Зорка.

– А чем голос плох? – удивилась Линде. – Этот. Как его.

– Дискант, – подсказала Зорка. – Слышно же, что мальчишка.

– Ничего не слышно! – заспорила Ленка Чередниченко, решив, кажется, наконец сказать в мою защиту пару слов. – Такой голос и у девчонки может быть, у него еще не сломался. Только пусть контролирует, чтобы на низы не слетать, и все будет нормально.

– Короче, ладно – берем его в работу, – решила Ленка Власенкова. – Посиди, Олег, мы сейчас.

И они удалились организованно-решительной толпой, оставив меня в некотором даже испуге. Предстоящая операция на дирижабле меня не пугала, а вот что со мной сделают наши же собственные девчонки…

– Князь.

Я отвлекся от своих печальных мыслей и обнаружил стоящего рядом Раде.

Он выглядел смущенным и в то же время решительным.

– Да? – ответил я.

Раде вздохнул:

– Давай я пойду. – Я не спешил возражать, но он заторопился, словно я его уже перебивал. – Ну я же больше подхожу, правда!

Я улыбнулся – без насмешки. Это, конечно, было правдой – смуглый голубоглазый красавец Раде с нежным девичьим лицом, конечно, мог сыграть девчонку (хотя бы внешне) во много раз лучше меня. Загвоздка была только в одном…

– Раде, – мягко сказал я, – извини, но ты не умеешь драться так, как умею я.

Из чистого, ровного зеркала ручейного затончика на меня глядело лицо девчонки.

Оно было моим, несомненно, не спутаешь. И не моим в то же время! И девчонка была вполне красивая, хотя и с крупноватыми чертами лица. Высоко подобранный на макушке хвост темно-бронзовых от вечного солнца волос красиво изгибался, падая назад. Вышитая повязка плотно облегала виски. Шнуровка куртки была туго стянута между ключиц.

– В тебя можно влюбиться, милочка, – негромко сказал я, поднимаясь на ноги. До расчаленного между скал воздушного корабля оставалось километра три, не больше. Я был почти уверен, что меня заметили уже давно. Сверху им хорошо видно, должны уже увериться, что я один… одна.

Я шел спокойно, но был собран, как пружина. Если честно, никакого конкретно плана действий у меня не имелось. Главным сейчас казалось – попасть внутрь… А вот интересно – как же все-таки они держат в воздухе такой большой воздушный корабль? Красивый… На миг я представил себе, как здорово было бы на таком лететь над океаном или лесами, переваливать горы и нестись над пустынями… Возникло изумление – кем нужно быть, чтобы использовать это чудо для примитивного, тупейшего разбоя?!

Мне оставалось около полукилометра (я даже различал прямоугольные иллюминаторы в плетеных бортах большой гондолы), когда из-за скал справа появились двое парней, затянутых в черную кожу. Они, на ходу убирая оружие, двинулись ко мне неприятно-развинченной походкой, буквально расцветая ухмылками – так подходят к девчонкам дураки, переполненные ощущением идиотского суперменства, уверенные в том, что они неотразимы во всех смыслах.

Ну-ну.

– Я тебе говорил – девка, – громко сказал один другому.

Тот отозвался:

– С железками… – оба засмеялись. Они говорили по-английски, но, похоже, были латиноамериканцами. – Она что, сумасшедшая? Еще заразимся, когда переть будем…

Но, кажется, их все-таки насторожило то, что я не замедлил шага и не заговорил с ними. Во всяком случае, дальше мы сближались молча, и снова они заухмылялись, только когда мы сошлись вплотную.

– Это корабль Гонсалеса Гаррибы? – спросил я, приподняв подбородок.

– Точно сумасшедшая, – сказал второй. – Знает, а прется.

А первый обратился напрямую ко мне – соизволил:

– А зачем тебе Гонсалес, сучка? – и, подойдя ближе, с ухмылкой хлопнул меня по мягкому месту. – Мы и сами можем тебя неплохо оприходовать…

Кажется, он хотел что-то еще добавить, но не успел. Сгиб моей левой ладони впечатался ему снизу в подбородок, и парень повалился наземь без сознания. Второй тоже не успел дернуться – дага в моей правой руке уперлась ему под левый глаз, и он застыл, нелепо растопырив руки.