Трудный путь к Победе - Сергей Третьяк

Солдаты-самоубийцы составляли значительную часть личного состава укреплённых районов. Штурм населённых пунктов, обороняемых смертниками, представлял задачу чрезвычайной сложности. Так, например, в сильно укреплённом городе Фугдин войска 2-го Дальневосточного фронта столкнулись с фанатичным сопротивлением смертников. Некоторые из них размещались на 20-метровых железных вышках с бетонированными колпаками. Для надёжности смертники были прикованы к пулемётам цепями. Ещё более характерен пример боёв за г. Муданьцзян, где были сосредоточены крупные силы японцев, в том числе и два отряда смертников, которые упорно защищали город, не допуская форсирования одноименной реки на подступах к нему. 26-му стрелковому корпусу 1-й Краснознамённой армии довелось ввязаться в тяжёлые, изматывающие бои, отражать внезапные нападения сотен самоубийц. Наступающим частям приходилось предварительно основательно прочёсывать придорожные травы и кустарник, прежде чем пускать по дорогам колонны войск и техники.

Слепой фанатизм смертников, которым японское командование пыталось компенсировать техническую слабость своих войск, чаще всего не давал желаемых результатов. Подавляющее большинство их уничтожалось огнём бдительных автоматчиков, и лишь в единичных случаях самоубийцы достигали цели. Чаще всего атаки смертников носили совершенно безрассудный характер и преследовали единственную и формальную цель – погибнуть на поле боя.

Во время Маньчжурской операции были зафиксированы случаи бессмысленного уничтожения смертниками собственных жён, матерей, детей, а также других штатских японцев. Так, в 12 км южнее г. Дзиси было обнаружено более 400 трупов женщин и детей. Расследование показало, что это массовое убийство было совершено 12–13 августа 1945 г. солдатами-смертниками, которые не желали капитулировать и не могли взять своих жён и детей с собой в сопки.

Беспощадная ликвидация мелких групп смертников в Маньчжурии и Корее продолжалась и после официальной капитуляции Японии. Вероятно, последний бой с фанатиками имел место 5 сентября 1945 г. в китайском г. Пиньянь-чжэнь. Здесь советские бойцы истребили полторы сотни смертников с взрывными зарядами, пытавшихся взорвать советскую комендатуру.

Пилоты-самоубийцы. В дни Августовской войны японская армейская авиация появлялась над полем боя лишь изредка (в основном одиночные машины, реже небольшие группы). Действия бомбардировочной авиации Квантунской армии по ближним тылам советских фронтов были неэффективны, при этом японцы редко когда осмеливались углубляться далеко за линию фронта. Японские лётчики, даже асы, имевшие до 20–30 побед над американскими и китайскими пилотами, всячески уклонялись от воздушных боёв. «К сожалению, малая активность нашей истребительной авиации сводит порой на нет все оборонительные усилия наземных войск», – сокрушённо признал 13 августа 1945 г. японский военный министр генерал Анами.

Генералы-квантунцы, осознавая бессилие собственных ВВС в «обычной» воздушной войне, сделали ставку на кинжальные удары пилотов-смертников. Были зафиксированы случаи, когда советские танки подвергались атакам японских «крылатых бомб». Так, в течение 12–13 августа 1945 г. на колонну 5-го гвардейского танкового корпуса совершили налёты 14 вражеских самолётов, пытавшихся уничтожить отдельные танки воздушным тараном. 2 самолёта были сбиты зенитчиками, 3 – истребителями, а остальные 9 лётчиков-смертников врезались в землю в стороне от танков. Как вспоминает известный российский публицист Ю. И. Мухин, на военной кафедре его института один из офицеров-танкистов в 1945 г. участвовал в войне с Японией. Этот офицер рассказывал, что в день, когда была объявлена капитуляция Японии -15 августа 1945 г., их два танка шли в боевом разведдозоре с мотострелками. Появились шесть лёгких японских самолётов и стали снижаться. Как потом выяснилось, это были учебные «кукурузники» Татикава Кі-9, в задней кабине которых были установлены 250-литовые бочки с «коктейлем Молотова». Все решили, что японские самолёты собираются сесть, чтобы сдаться в плен. Но первый самолёт вдруг врезался в головной танк. Раздался мощный взрыв, танк, у которого сорвало башню, охватило пламя. Экипаж танка в считанные секунды сгорел заживо. Поняв, в чём дело, экипаж второго танка покинул машину и залёг в сторонке. Все пять японских самолётов аккуратно один за другим зашли в атаку на второй танк и – промахнулись, разбившись в стороне от него…

Но наибольшую известность в годы Второй мировой войны получили не армейские пилоты-смертники, а камикадзе – пилоты-смертники авиации флота Японской Империи. За октябрь 1944 – июль 1945 г. 5 тысяч камикадзе потопили 45 американских кораблей основных классов, нанесли повреждения 13 ударным авианосцам, 15 линкорам, 16 крейсерам и более чем двум сотням кораблей других классов. Но, ирония судьбы, всю тяжесть самоубийственных атак японских лётчиков приняли на себя американцы, хотя последнюю точку в своей недолгой истории камикадзе поставили, атакуя советские корабли. 18 августа 1945 г. в 14 часов 43 минуты японский двухмоторный бомбардировщик, предположительно Кавасаки Кі-45 «Торю», попытался в Амурском заливе у Владивостокской нефтяной базы таранить танкер «Таганрог», однако был сбит зенитным огнём. Как следовало из уцелевших документов, пилотировал самолёт армейский поручик Иосиро Тиохара, который имел приказ «таранить самый большой танкер и вызвать общий пожар в порту». В тот же день камикадзе добились своей единственной победы над советским флотом, потопив в районе острова Шумшу катер-тральщик КТ-152 (бывший сейнер «Нептун»).

Судёнышко водоизмещением 62 т и с командой в 17 человек от удара двухмоторного Кавасаки Кі-45 «Торю» сразу же пошло на дно.

При освобождении северокорейского порта Гензан (Вонсан) советские десантники захватили учебный центр лётчиков-камикадзе со всей матчастью. В числе трофеев были ракетные самолёты-снаряды «Ока», судьба которых неизвестна. Скорее всего, после беглого изучения эти примитивные крылатые бомбы из жести и фанеры как не представляющие интереса для советского авиастроения были сожжены.

8. Освободительная миссия

После 1905 г. Ляодунский полуостров с городами Дальний (Далянь, Дайрен) и Порт-Артур (Люйшунь) был аннексирован Японией и превращён в генерал-губернаторство Японской Империи. Генерал-губернатором Ляодуна стал по совместительству главком Квантунской армии. На территории захваченной у Китая в 1931–1933 гг. Маньчжурии было создано «независимое» государство Маньчжоу-го во главе с «императором» Генри Пу И. Послом Японии при дворе маньчжурского императора стал опять же главком Квантунской армии. По сути, в Северо-Восточном Китае было создано самостийное владение квантунского самурайского клана.

Антияпонские выступления местного населения топились в крови. В деле «умиротворения» Дунбэя японцы прибегали к самым различным способам. Шире всего применялись методы «санитарной очистки» – плотная блокада войсками и флотом охваченных «бандитизмом» районов с последующими их опустошительными артобстрелами и воздушными бомбёжками «в целях поголовного уничтожения всего населения». Также широко практиковалась организация «датуней» – «укреплённых поселений», в которые насильственно сгонялось всё население близлежащих деревень. Жителям «датуней» под страхом смерти запрещалось всякое общение с населением вне «датуней». Оккупанты прибегали также и к «агит-успокоительным мероприятиям». К ним относились подкуп местной верхушки, создание «образцовых деревень» и «деревень добровольной охраны». К началу 1943 г. партизанское движение в Маньчжурии было разгромлено, уцелевшие партизаны ушли в СССР и Монголию или перешли на нелегальное положение. В стране установилось недолгое обманчивое спокойствие.

9 августа 1945 г. стало днём конца японского колониального владычества в Северо-Восточном Китае. С вступлением советских войск в Маньчжурию японское военное командование и администрация приступили к систематическому запугиванию местного населения. Китайцам, маньчжурам, корейцам и русским внушали, что «большевики» пришли в Маньчжоу-го «проводить массовые убийства, грабежи и насилия». Особенно изощрялись в антисоветской пропаганде «Главное бюро российской эмиграции» в Харбине и его отделения на местах, организации и активисты прояпонского «Русского фашистского союза». Не отставали от них и марионеточные власти Маньчжоу-го. Оставшиеся в Чанчуне после эвакуации Пу И, его двора и правительства заместители министров и аппарат министерств «вместе с Квантунской армией принимали необходимые меры для оказания сопротивления противнику». На местах органы власти, учреждения связи и транспорта «тесно взаимодействовали с Квантунской армией». Власти призывали население к развёртыванию «партизанской войны против Красной Армии». Создавался «партизанский кадр» – из тюрем выпускались уголовники, которым в ряде случаев раздавали огнестрельное оружие. Покидая города, оккупанты и их марионетки истребляли политзаключённых в тюрьмах и концлагерях, поджигали промышленные предприятия, железнодорожные и речные вокзалы, склады с горючим, боеприпасами и продовольствием, многие жилые дома.