Трудный путь к Победе - Сергей Третьяк

Солдаты, годами воспитывавшиеся в самурайском духе, получив приказ о прекращении сопротивления и сдаче в плен «русским большевикам», нередко отказывались верить в его достоверность, прекращали повиноваться своим офицерам и учиняли зверские самосуды над «предателями» и «пораженцами». На обозлённых самураев не действовали даже увещевания синтоистских священников, которых советское командование часто использовало в качестве парламентёров. Вместе с тем допросы пленных показали, что более развитый, грамотный японец критичнее оценивал политику правящих кругов своей страны, не относился к императору как к живому богу, был менее фанатичен, нежели малограмотный, отсталый и забитый. Что же касается японского офицерства и генералитета, то они оказались гораздо более трезвомыслящими, чем полагали. Так, практически не было случаев самоубийства офицеров и генералов посредством харакири.

Нередко действия японских войск отличались откровенным коварством. Так, на Южном Сахалине окружённые у горы Хаппо японцы несколько раз выкидывали белый флаг, после чего неожиданно открывали огонь по расслабившимся советским солдатам. Чтобы выиграть время, необходимое для перегруппировки сил, японское командование на Южном Сахалине трижды пыталось добиться прекращения боёв, засылая в расположение советских войск фальшивых парламентёров. Впоследствии это привело к гибели в перестрелках нескольких настоящих японских парламентёров.

Распылённые по лесам и сопкам отряды и группы разбитых, но недобитых японских войск, используя в качестве опорных баз уцелевшие от разрушения доты, пытались вести партизанскую войну, совершая нападения на проходящие колонны советских войск, на отдельные автомашины и одиночных военнослужащих. Командованию 1-го Дальневосточного фронта пришлось выделить для борьбы с недобитками в тылу штурмовые сапёрные части и тяжёлую артиллерию, поддержанные бомбардировочной и штурмовой авиацией. Особенно упорные бои разгорелись за укреплённые высоты «Верблюд» и «Острая» Хутоуского укрепрайона, чьи гарнизоны отказались капитулировать, заявив: «Ничего общего с Красной Армией иметь мы не хотим»[21]. Высота «Верблюд», которую защищал 11-й пограничный отряд, была взята штурмом после мощного артиллерийского обстрела из орудий большой и особой мощности, её гарнизон поголовно истреблён в ходе последующей зачистки, позже уцелевшие сооружения были взорваны сапёрами. Японский гарнизон высоты «Острой» (634-й пограничный отряд и батальон из состава 124-й пехотной дивизии) сражался до конца, с мужеством обречённых. Подземные сооружения одно за другим подрывались зарядами взрывчатки, спущенными в вентиляционные шахты, в бетонированные потерны заливалось горючее, которое затем поджигалось. После завершения штурма из подземных казематов выгребли обгоревшие трупы 500 японских солдат и офицеров и 160 женщин и детей – членов семей японского гарнизона.

Злобу за сплошные боевые неудачи самураи вымещали на советских военнопленных. 9 августа 1945 г. в Хай ларе по личному приказу командующего Кванту некой армией генерала Ямада была истреблена большая группа интернированных советских граждан без предъявления им какого-либо обвинения. Комсоргу 404-го стрелкового полка 393-й стрелковой дивизии сержанту

Д. Т. Калинину, захваченному в плен в районе Муданьцзяна, японские офицеры отрубили ногу, выкололи глаза, на правом боку вырезали треугольник, разорвали ноздри, содрали кожу с черепа, обожгли паяльной лампой нижнюю часть туловища. Была зверски замучена попавшая в японский плен в районе Чхончжина тяжелораненая санитарка М. Н. Цуканова. Показательно, однако, что, получив приказ императора о капитуляции, японские войска в большей части послушно сложили оружие и организованно, во главе с генералами, сдались в плен[22]. Случаев самоубийства, подобного воздушному харакири четырёх лётчиков-истребителей на Мукденском аэродроме, было относительно немного. Сдавались даже солдаты-смертники, не успевшие пожертвовать своими жизнями.

Смертники. Смертники – это, как правило, фанатики, воспитанные в духе беспрекословного повиновения, оболваненные шовинистической пропагандой и убеждённые в том, что смерть за императора – высшая награда для японца. «Они сидели в круглых лунках по обе стороны Хинганского шоссе, одетые в новенькие жёлтые мундиры, в чистое бельё, обязательно с бутылкой сакэ и с… миной на бамбуковом шесте… Молодые люди, чуть старше нас. Матовое, восковое лицо, ярко-белые зубы, жёсткий ёжик чёрных волос и очки. И выглядят-то они не очень воинственно. Не зная, что это смертник, ни за что не поверишь. Но мина, большая магнитная мина, которую и мёртвый продолжает держать в руках, рассеивает все сомнения», – описывал своё первое впечатление от встречи с японским «сверхоружием» боец-миномётчик А. Кривель.

На полях и сопках Маньчжурии советские войска впервые столкнулись с действиями японских смертников – истребителей танков, специально для этого тренированных. Четыре тысячи солдат бригады самоубийц специального назначения были обучены бросаться с зарядами под танки, создавать «подвижные минные поля», жертвуя собой, взрывать мосты с неприятельскими танками. Отряды смертников формировались в каждом полку – рота и каждой дивизии – отряд. В эти отряды отбирались не добровольцы, а солдаты и офицеры, назначенные по приказу командира дивизии. Дивизионный отряд «Тэйсинтай» состоял из 1150 человек – 3 роты по 5 взводов. Каждый батальон и рота также создавали свои группы самоубийц – взводы (по 4 отделения) и отделения. В каждом отделении «Тэйсинтай» имелось 12 винтовок, 3 лёгких пулемёта, ранцевый огнемёт и заряды для подрыва танков.

Главная и основная задача смертников заключалась в уничтожении танков противника. Типичным способом борьбы с танками была засада. Сильно пересечённая лесисто-болотистая местность как нельзя лучше подходила для засад как отдельных солдат, так и целых подразделений. Необходимо также учесть удивительную способность японских солдат тщательно маскироваться и не обнаруживать своего присутствия даже в нескольких метрах от противника. Отмечено несколько случаев, когда ремонтировавшие свою машину танкисты случайно находили рядом с танком узкую щель с японским солдатом. С двухпудовым взрывжилетом на теле он мог просидеть сутки и более, выжидая подходящий момент, чтобы действовать наверняка. Редко удавалось захватить в плен обнаруженного смертника: они немедленно подрывали себя зарядами.

Другой способ остановить советские танки заключался в использовании «живых мин». «Подвижные противотанковые минные поля» активно применялись японцами 13 и 14 августа 1945 г. на Муданьцзянском направлении, где в эти и два последующих дня развернулись самые ожесточённые бои Дальневосточной кампании. Этому способствовало то обстоятельство, что в г. Нингута близ Муданьцзяна перед войной дислоцировалась 1-я мотомеханизированная бригада смертников «Тэйсинтай» (5 тыс. солдат и офицеров). Мемуаристы оставили описание боя за станцию Мадаоши на подступах к Муданьцзяну. Обвязавшись сумками с толом, гранатами и минами, двести смертников образовали «подвижное минное поле». Густые заросли гаоляна позволяли им скрытно подбираться к советским танкам и взрывать их. Командующий 1-й Краснознамённой армии генерал армии А. П. Белобородов оставил описание другого боя: «…Из придорожных кюветов, из замаскированных «лисьих нор», выбирались солдаты в зеленоватых френчах и, сгибаясь под тяжестью навьюченных на них мин и взрывчатки, бежали к танкам. Десантники били по ним в упор из автоматов, бросали гранаты. Смертников косили очереди танковых пулемётов. Мгновенно долина покрылась сотнями трупов, но из нор и узких щелей, из-за бугров появлялись всё новые смертники и кидались под танки. Японская артиллерия и пулемёты вели огонь, не обращая внимания на то, что пули и осколки одинаково поражали и чужих, и своих…» В бою за железнодорожную станцию Балтай группа самоубийц численностью до 40 человек бросилась в контратаку против танкового батальона 61-й танковой дивизии и была уничтожена за несколько минут. Ценой своей почти полной гибели 1-я мотомехбригада смертников подбила и сожгла за 13–16 августа 1945 г. до 10 советских танков.

Японское командование активно использовало смертников для проведения диверсий и провокаций в тылу наступавших советских войск. В г. Хайлар японские диверсанты взорвали и сожгли кожевенный завод, колбасный, пивоваренный и мясной комбинаты. Группы смертников нападали на советские военные комендатуры, совершали диверсионные акты на железных дорогах. 13 августа 1945 г. 15 смертников с зарядами взрывчатки бросились на бетонные устои одного из мостов через р. Муданьцзян, пытаясь его взорвать. Взрывы, однако, не причинили мосту никакого вреда. Под видом местных жителей смертники активно вели разведку расположения советских подразделений, которые затем подвергались внезапному ружейно-пулемётному обстрелу. Отдельные смертники с холодным оружием в руках охотились за одиночными советскими воинами, особенно за генералами и офицерами. Так, под Ванъемяо двумя смертниками был убит командующий артиллерией 17-й гвардейской стрелковой дивизии полковник П. Ф. Васильев, а днём позже тяжело ранен старший ветврач полка капитан Лютых. В районе Хайлара попали в японскую засаду и пропали без вести начальник тыла одной из дивизий 36-й армии подполковник Крупенников и его шофёр. Найденная их машина оказалась пробита пулями.