Правда о Порт-Артуре. Часть II - Евгений Ножин

Романъ Исидоровичъ Кондратенко заболѣлъ. У него сильнѣйшій плевритъ.

Въ 3 часа пополудни, послѣ нѣкотораго затишья страшной, гремѣвшей весь день канонады — японцы совершенно неожиданно начали обстрѣливать дома Стесселя и Смирнова.

Стрѣляли залпами изъ малокалиберной артиллеріи.

Внезапная и удивительно мѣткая стрѣльба эта служитъ лучшимъ доказательствомъ того, что японцы отъ корреспондентовъ узнали, гдѣ живетъ "главный комендантъ".

До визита иностранцевъ осаждающій энергично обстрѣливалъ домъ намѣстника.

Теперь, очевидно, будетъ обстрѣливать Стесселя и Смирнова.

Какъ только у дома начальника раіона разорвались первые снаряды, генералъ Стессель приказалъ приготовить себѣ домъ генерала Волкова, что у подошвы Перепелинои горы; немедленно началась перевозка вещей.

Попавшій въ этотъ домъ 11" снарядъ заставилъ генерала отказаться отъ этой затѣи, весь его скарбъ потянулся на старое пепелище.

Въ 3 ч 20 м надъ Аргуромъ прошелъ небывалый еще, страшный ураганъ, заставившій мнительныхъ людей предположить и увѣровать, что это предзнаменованіе скораго освобожденія Артура.

Ураганъ надѣлалъ много хлопотъ на оборонительной линіи, размывъ много земляныхъ сооруженій.

Телефонограммы.

25 сентября.

Копіи.

Два большихъ японскихъ орудія на полотнѣ желѣзной дороги установлены на особо приспособленныхъ платформахъ, начиная отъ 9 вер. и далѣе Инчензы, на нѣкоторомъ разстояніи друъ отъ друга. Платформами же подаются снаряды.

Шт. — капитанъ Берестроудъ.

6 час. 40 мин. утра.

Изъ квадрата 593 Ж непріятель стрѣлялъ по Заредутной и Мортирной батареямъ.

Поручикъ Шуба.

6 час. вечера.

Бомбардировка фортовъ шла энергичнѣе прежняго. Пораженій мало.

Капитанъ Степановъ.

8 час. вечера.

Телефонограммы.

25 сентября.

Копіи.

На западномъ фронтѣ безъ перемѣнъ.

Капитанъ Романовскій.

9 час. утра.

Празднуя батарейный праздникъ 3 батареи 4 бригады, офицеры бригады и другихъ частей лѣваго фланга сухопутной обороны пьютъ за здоровье вашего превосходительства.

Коменданту крѣпости генералъ-лейтенанту Смирнову.

Полковникъ Ирманъ.

12 часовъ 20 м. дня.

На западномъ фронтѣ безъ перемѣнъ. Кптайцы убираютъ поля. Японцы продолжаютъ работать на предгорьяхъ Высокой, таскаютъ ящики. Гдѣ убранъ гаолянъ, замѣтны проволочныя сѣти.

Капитанъ Романовскій.

10 час. вечера.

Большую сослужилъ японцамъ службу неубранный во-время гаолянъ. Они безнаказанно передвигались въ немъ на виду у всей крѣпости. Онъ имъ иногда прямо замѣнялъ ходы сообщенія.

Телефонограммы.

25 сентября.

Копіи.

На Тигровомъ Хвостѣ отъ непріятельскаго снаряда возникнулъ пожаръ.

Поручикъ Никольскій.

11 час. утра.

Лагерная батарея попала въ миноносецъ, послѣдній ушелъ.

Капитанъ Григорьевъ.

10 час. 50 м. вечера.

У деревни Чилендзы большой лагерь, ясно различаемый. Не можетъ, ли обстрѣлять "Пересвѣтъ"? Крѣпость не можетъ.

Генералъ-маіоръ Бѣлый.

9 час вечера.

25 сентября.

"…11" орудія съ 9 часовъ занялись обстрѣливаніемъ нашихъ мортирныхъ батарей No№ 20, 21.

Къ 1 часу дня они успѣли выпустить по нимъ около 55 снарядовъ. Лѣвая половина бетонной батареи № 21 послѣ обстрѣливанія представляла картину полнаго разрушенія.

Бетонъ разбитъ во многихъ мѣстахъ, и отвалился цѣлыми глыбами, осколками его и галькой засыпало внутренность орудійныхъ двориковъ…………………

…Утромъ стрѣляли по городу залпами…"

Приказъ.

Сентября 25 дня, 1904 года. Кр. Портъ-Артуръ.

№ 698.

Въ виду неоднократно поступающихъ заявленій, что содержатели торговыхъ магазиновъ и лавокъ непомѣрно повысили цѣны на всъ предметы потребленія, какъ-то: на бѣлье, обувь и матеріалы для шитья ихъ, а также на оставшіеея нераспроданными жизненные припасы, — въ послѣдній разъ вновь объявляю содержателямъ магазиновъ, лавокъ и другихъ торговыхъ заведеній, что всѣ предметы потребленія обязательно должны продаваться по нормальнымъ цѣнамъ, какія существовали до осады крѣпости.

Я рѣшительно не вижу никакихъ причинъ къ повышенію ихъ, такъ какъ торговцы распродаютъ большею частію заваль, оставшуюся отъ многихъ лѣтъ, и которая покупается потребителями лишь по нуждѣ, за неимѣніемъ ничего лучшаго; пользоваться же безвыходностію положенья жителей и гарнизона осажденной крѣпости по меньшей мѣрѣ недобросовѣстно. Лицъ, уличенныхъ въ неисполненіи настоящаго приказа, я буду подвергать штрафу въ высшей мѣрѣ, а затѣмъ закрою торговлю.

Комиссару по гражданской части и полиціи наблюдать, чтобы приказъ этотъ исполнялся въ точности, и, въ случаѣ неисполненія его, составлять акты и представлять ихъ мнѣ.

Генералъ-адъютантъ Стессель.

Приказъ этотъ искренно привѣтствовался всѣми.

Дѣйствительно, аппетиты торговцевъ разыгрались. Цѣны на все быстро росли, и конца возвышенію ихъ не предвидѣлось.

Я положительно не могу понять, какъ у людей торговыхъ могла развиться эта отталкивающая алчность.

Вѣдь никто изъ жившихъ въ Артурѣ не бьтлъ увѣренъ въ завтрашнемъ днѣ.

Вмѣсто того, чтобы итти на встрѣчу измученнымъ людямъ, грабить ихъ — это положительно непонятно и непростительно.

Они, эти милые благотворители на городскую дешевую столовую, были хуже враговъ.

Счастливымъ исключеніемъ явилась фирма "Кунстъ и Альберсъ", и, къ стыду нашему, нужно признаться, что фирма эта была иностранная.

Большинство служащихъ, съ управляющимъ фирмой г. Релль во главѣ, были германскіе подданные.

Уже шесть дней городъ осыпается 11" бомбами, этими огромными металлическими глыбами съ страшной разрушительной силой.

Теперь нигдѣ нѣтъ отъ нихъ спасенія.

Единственное мѣсто, гдѣ можно отъ нихъ укрыться, это блиндажъ m-me Субботиной, высѣченный въ скалѣ.

Бетонъ фортовъ, броня судовъ пронизываются ими насквозь.

Въ Артурѣ съ 18 сентября стало тяжелѣй.

Огонь 11" бомбъ сильно угнеталъ все живое въ крѣпости, давно уже освоившееся съ взрывами снарядовъ меньшихъ калибровъ.

25 сентября первый "паровозъ" прошелъ послѣ 9 вечера и совершенно неожиданно разорвался въ домикѣ, отведенномъ мнѣ гражданскимъ комиссаромъ въ саду Пушкинскаго училища.

Я былъ въ это время въ домѣ русско-китайской школы. Зданіе солидной постройки, при взрывѣ, вздрогнуло — лампа потухла, посыпались стекла.

Снарядъ разорвался саженяхъ въ пятнадцати.

Всѣ поблѣднѣли, пристально смотрятъ другъ на друга. Началось.

На дворѣ тихо и темно. Вѣтра нѣтъ.

Городъ спитъ или притаился. Вышли въ садъ. Тихо.

Кой-гдѣ залаетъ собака и, словно испугавшись, оборветъ, смолкнетъ.

Опять тихо. Тишина осажденной крѣпости.

Только въ сторонѣ сѣверо-восточнаго фронта, въ направленіи редутовъ I и II-го раздаются, какъ удары хлопушки, рѣдкіе ружейные выстрѣлы.

Вспыхиваютъ отблески орудійныхъ выстрѣловъ, звукъ которыхъ доносится долго спустя.

И опять все, все тихо.

Отъ настоящей-то, мирной тишины, когда кругомъ дѣйствительно все замираетъ, мы давно уже отвыкли.

Наблюдаемъ.

Вотъ за Большимъ Орлинымъ Гнѣздомъ мелькнулъ красноватый взблескъ выстрѣла.

Это выстрѣлъ ея, одиннадцатидюймовой гаубицы.

Чуть-чуть улавливается онъ, и непосредственно за нимъ, секундъ черезъ 25–30, едва различаешь приближающееся урчаніе — шипѣніе, быстро переходящее въ громовой шорохъ.

Еще мгновеніе — шорохъ перешелъ въ непонятный грозный шумъ съ сопровождающимся гуломъ.

Еще шумитъ воздухъ, заполняющій разрѣженную полетомъ снаряда полосу — уже гудитъ взрывъ.

Опять взрывъ, ближе. Весь домъ ходуномъ заходилъ.

Снарядъ разорвался за домомъ въ саду.

Выйти туда посмотрѣть — жутко.

Денщикъ Ѳедоръ (саратовскій колонистъ), приткнувшись къ притолкѣ дверей, смотритъ на дворъ.

— "Идотъ!" заявляетъ Ѳедоръ. Всѣ притаились.

Низко, низко, надъ самымъ домомъ пронесся съ демоническимъ шорохомъ — свистомъ снарядъ.

Громовой взрывъ — и тишина, затѣмъ зашумѣли осколки по крышѣ, по землѣ.

— Господа, идемте. Бѣжимъ. Прошу васъ, ради Бога, идемъ. Сейчасъ, сейчасъ къ намъ упадетъ — говоритъ блѣдная, въ смертельномъ ужасѣ, начальница школы. Пусть разобьютъ домъ, но намъ нужно спастись. Слышите, или нѣтъ? Бѣжимъ, или я сам…