Схватка за Рим - Феликс Дан

– А как ты думаешь, – быстро спросил Иоанна молодой, очевидно, недавно прибывший из Византии командир, которого Цетег не знал, – могли бы новые машины достать отсюда варваров – те машины, что были последним изобретением Мартина, а мой брат повез их к Риму?

– К Риму? – повторил Цетег, пронизывая взглядом Иоанна.

– Ну да, к Риму! – с досадой ответил тот. – Зенон, этот человек – Цетег, префект Рима.

Молодой византиец поклонился и взглянул на Цетега.

– Цетег, – продолжал Иоанн, – это Зенон, сражавшийся до сих пор с персами. Он вчера только прибыл сюда из Византии.

– И его брат пошел к Риму? – спросил Цетег.

– Мой брат Мегас имеет поручение установить новые машины на стенах Рима, – ответил византиец. – Вероятно, он уже там. Мне же очень приятно лично познакомиться с величайшим героем западной империи, славным защитником гробницы Адриана.

Но Цетег уже не слышал его. Молча поклонившись, он повернулся и пошел в свою палатку.

– Возвратился ли Сифакс? – спросил он исаврийца, стоявшего на страже у входа.

– Да, начальник. Давно уже и с нетерпением ждет тебя. Он ранен. Цетег быстро вошел в палатку.

– О мой господин! Мой великий лев! – в отчаянии закричал Сифакс, бросаясь перед ним и обнимая его колени. – Ты обманут… Погиб… Ничто не может, спасти тебя!

– Успокойся, – ответил Цетег. – Приди в себя. Ты ранен?

– Это пустяки: лонгобарды не хотели пускать меня сюда и, как будто шутя начали со мной спор, но удары их ножей были очень нешуточные. Об этом, впрочем, не стоит и говорить. Но ты, мой лев, мой орел, моя пальма, мой источник, моя утренняя заря, – ты погибаешь!

И нумидиец снова бросился к ногам своего господина, целуя и обливая их горячими слезами.

– Говори по порядку, – сказал Цетег, прислонившись спиной к столбу и скрестив руки на груди. Голова его была гордо закинута, он смотрел не на Сифакса, а в пустую даль.

– О господин, я не смогу рассказать по порядку. В купальне с Нарзесом был Василиск, Альбомы и еще три человека, одетых лонгобардами, но я узнал Альбина, Сцеволу и Аниция, сына Боэция.

– Не может быть! – вскричал Цетег. – Ты ошибся.

– Нет, господин, я хорошо узнал их. Они вчера только прибыли из Византии и требовали твоей головы. Я не понимал некоторых слов – они говорили по-гречески, а я не так хорошо знаю этот язык, как твой, – но смысл я хорошо понял: они требовали твоей головы. Однако, Нарзес сказал: «Нет, не надо убийства. Он должен быть судим и умрет по приговору. – «Когда же?» – спросил сын Боэция. – «Когда наступит его время». – «А Рим?» – спросил Василиск. – «Рима он никогда не увидит более», – ответил Нарзес.

Цетег быстро зашагал взад и вперед.

– Господин, в Риме происходит что-то очень важное, только я не мог хорошо понять, что именно. Аниций что-то спросил и затем назвал твоих исаврийцев. «О, – ответил Нарзес, – братья Мацеры прекрасно завлекли их в ловушку».

– Что? – закричал Цетег. – Хорошо ли ты расслышал? Братья Мацеры? В ловушку?

– Да, он так и сказал: в ловушку. Альбоин заметил: «Хорошо, что молодой Лициний ушел, – иначе не обошлось бы без жаркого боя». А Нарзес ответил: «Всех исаврийцев надо было удалить. Неужели можно было допустить кровавую битву в своем лагере? Король Тейя, наверное, воспользовался бы этим». О, господин, я боюсь, что они с умыслом завлекли твоих верных воинов.

– Да, я сам теперь почти уверен в этом, – мрачно ответил Цетег. – Но что говорили они о Риме?

– Альбоин спросил о каком-то новом предводителе, Мегасе: «Давно ли он Риме?» – «Поспел вовремя для Лициния и исаврийцев», – ответил Нарзес. Цетег застонал:

– О, Лициний! И ты последовал за Юлием! – воскликнул он.

– «Но граждане Рима? – спросил Сцевола. – Они боготворят его!» – продолжал Сифакс. – «То было прежде. Теперь же никого они так не боятся и не ненавидят, как этого человека, который силой хотел заставить их стать римлянами, героями», – сказал Нарзес. – «А если они все же согласятся принять его? – спросил Альбин. – Ведь имя его действует». – «О, двадцать пять тысяч армян в Капитолии свяжут римлян лучше, чем их договор и клятва». – «Какой договор и клятва?» – спросил Сцевола. – «Они поклялись открыть свой город только префекту Рима. Но они знали уже тогда, что префектом Рима назначен я. Мне, а не ему клялись они в верности», – ответил Нарзес.

Цетег молча бросился на постель, закрыв лицо руками. Ни одного стона, ни одной жалобы не вырвалось из его груди.

– О господин, это убьет тебя! Но ты должен знать все, отчаяние придает силу.

– Кончай, – спокойно ответил Цетег, поднимаясь. – Я выслушаю спокойно, чтобы там ни было. Все прочее может касаться уже только меня, а не Рима.

– Но оно ужасно! О, господин, потом они говорили так, что я ничего не понял. А потом Нарзес сказал: «Император пишет: за то, что он был в связи с Феодорой и вместе с ней обманывал своего императора, пусть его постигнет участь, которую он готовил Велизарию: ослепление…»

– Да? – улыбнулся Цетег и схватился за кинжал.

– «И распятие!..» Господин!.. – продолжал раб и снова с рыданием бросился к ногам своего господина.

– Успокойся, я еще не распят, твердо стою на ногах. Кончай!..

– «Но я полководец, а не палач, – продолжал Нарзес. – Юстиниан должен удовольствоваться тем, что я пришлю ему голову этого храбреца». Но… О господин… Только не это! Что хочешь, только не это! Уж если мы должны умереть…

– Мы? – улыбнулся Цетег. – Но ведь ты же не обманывал великого императора и не был в связи с Феодорой. Тебе не грозит никакая опасность. Но Сифакс, не слушая его, продолжал:

– Да разве же тебе неизвестно? Вся Африка хорошо знает, что если отрубить голову человека, то душа его должна будет целые века жить в теле самых отвратительных безголовых червей. О, только бы они не отрубили твоей головы!.. – рыдал Сифакс.

– Успокойся, она еще крепко держится на плечах. Но тише, кто-то идет.

Вошел посланный Нарзеса с письмом. Цетег быстро распечатал его.

«Неприятную новость должен я сообщить тебе, – писал Нарзес. – Вчера вечером я получил известие, что Лициний и большая часть исаврийцев…» – О – простонал Цетег, – они убиты!.. – «… хотели силой овладеть Римом и умерщвлены. Остальные исаврийцы взяты в плен».

– Итак, мой второй Юлий последовал за первым. Но теперь мне и не нужен наследник, потому что Рим не будет моим наследством. Все потеряно! Великая борьба за Рим кончена. Глупое превосходство силы победило и геройство готов, и силу духа Цетега. Теперь идем, Сифакс, я – на смерть, а ты, свободный, в свою свободную пустыню.

– О, господин, – громко рыдая и бросаясь на колени, вскричал Сифакс, – не прогоняй меня от себя. Позволь умереть с тобой!

– Хорошо, – просто ответил Цетег, положив руку на голову мавра. – Я сам любил тебя, умрем же вместе. Подай шлем, щит, меч и копье.

– Куда, господин?

– Сначала к Нарзесу, а потом на Везувий.

Было чудное сентябрьское утро: земля и море были залиты ярким светом солнца. По самому берегу залива, так, что катящиеся волны иногда касались его ног, спокойно шел одинокий воин. Лучи солнца ярко блестели на его круглом щите и великолепном панцире. Это был Цетег, и он шел на смерть. Поодаль за ним почтительно следовал Сифакс. Вот Цетег подошел к высокой узкой скале, которая глубоко вдавалась в море. Он взошел на самую вершину ее, обернулся и устремил взгляд на северо-восток. Там лежал Рим.

– Прощайте! – сказал он. – Прощайте, семь холмов бессмертия! Прощай и ты, река Тибр, два раза лежал я окровавленный на твоем берегу, и оба раза твои воды возвращали мне жизнь. Но теперь и ты не спасешь меня! Я боролся, сражался из-за тебя, мой Рим, как никто. Теперь борьба кончена, полководец войска, разбит. Да, я сознаю теперь, что хотел невозможного, всего может достичь могучий дух отдельного человека, только не может он создать несуществующий народ. Будь же благословенно, священное море! – и, наклонившись, о: зачерпнул рукой немного морской воды и смочил ею свой лоб. – Будь благословенна и ты, священная почва Италии! – и он захватил рукой немного песку с берега. – С благодарностью покидает тебя твой верный сын, глубоко пораженный не страхом близкой смерти, а твоей прелестью. Я предвижу для тебя долгие столетия чужеземного владычества – я не смог отвратить их. Но кровь свое сердца приношу я в жертву, чтоб исполнилось мое желание: чтобы наступил, наконец, день, когда никакие иноземцы не будут владеть ни пядью твоей священной земли, когда ты будешь свободна вся, от священных Альп до самого моря.

Спокойно, с достоинством пошел Цетег к среднему лагерю, к палатке Нарзеса.

– А, Цетег! – вскричал Нарзес, увидя его. – Как кстати ты пришел. Скажи, неужели правда, что ты присоединился к этому безумному союзу, который составили мои лучшие полководцы? Я только что случайно узнал о нем и назвал их безумцами. А они ответили мне в оправдание, что это – не безумие, потому что даже умнейший человек, Цетег, примкнул к союзу. Правда ли это?