Алмазный венец севера - Larka

— Передай этой столичной штучке, что я ей уши на ходу поджарю! — дерзкий шепоток Велерины, сладко улыбнувшейся попавшемуся навстречу министру с дочерьми, ввинтился в левое ухо.

Но лишь с тем, чтобы леди Хельга, не забывшая на ходу стрельнуть глазками в сбившегося от такового залпа с шага адмирала, тут же парировала в правое:

— Скажи той расфуфыренной выдре, что я всерьёз намерена сплясать тур вальса на её могилке!

Ларка переставлял свои сапоги посередине и с самой серьёзной физиономией, философски раздумывал о самочувствии попавшейся меж молотом да наковальней поковки. Да ведь с чего бы, спрашивалось, сцепились? Если бы из-за него, тогда было бы хоть что-то понятно — однако, обе откровенно не претендовали… но всё же единственным, кому безразличны остались становившиеся всё острее шпильки девиц, оставался гордо несущий покупки следом неразлучный домовёнок.

— Нашпигую молниями, изжарю — а прах развею на всех четырёх ветрах… — эх, таким бы мечтательным голосом Велерине стоило слова любви шептать!

Стоило ли и упоминать, что леди Хельга голосом записной пай-девочки сладко мурлыкнула:

— Специально куплю себе самого низкого пошиба притон, и одна выскочка в розовом не успеет и пискнуть, как окажется там и как раз на своём месте!

Взгляд безмятежных голубых глаз потемнел.

— А вот это ты зря сказала, змеючка — никто ещё не смел попрекать меня прошлым! Вот теперь тебе пришёл полный и безоговорочный пи… — однако, Ларка не стал дожидаться развития ситуации и дальнейших эпитетов с неминуемым продолжением.

Помилуйте, дамы и господа! Позволить, дабы в самом сердце медного королевства, посреди столицы и сошлись в драке две могучие силы? А уж если учесть, что на острие атак Света и Тьмы оказались две напрочь безбашенные, как у них водится, девицы? Никак не можно…

Вертлявый служка на террасе летнего кафе, откуда из благословенной тени каштанов открывался великолепный вид на площадь Старого Короля, поперхнулся вопросом и мгновенно исчез, едва сюда из Купеческого квартала вывернула перевитая неистовыми сполохами грозы троица.

Ларка тащил строптивых девиц откровенно силой, хотя со стороны и могло бы показаться, что бравый красавец-офицер просто прогуливался с двумя очаровательными леди. И едва он убедился, что единственным свидетелем осталась благосклонно взирающая с середины фонтана позеленевшая бронзовая статуя прежнего правителя, как тут же сгрузил обеих разъярённых фурий за столик.

— А ну-ка, обе, быстренько захлопнули ротики — пока туда не залетело что-нибудь на редкость непотребное, — он горой навис над обеими уже откровенно готовившимися к поединку негодницами.

— Например? — строптиво поинтересовалась леди Хельга, чьё пышное платье уже блистало неистовым светом божественного благословения.

Поручик королевской армии вроде бы игриво и доверительно полуобнял обеих своих блестящих спутниц, хотя на самом деле пальцы его под прикрытием кружев вовсе не легонько ухватили-прижали обеих за горлышко.

— Да хотя бы моё мужское достоинство — я вас быстро заставлю примолкнуть да вспомнить своё настоящее предназначение, — Ларка не забывал нежно и чуть ли не обольстительно улыбаться, хотя грозный шёпот его слов обрушил на разгорячённых девиц холодный душ.

— Хам и самец, — процедила через презрительно оттопыренную губку леди Хельга с вовсе не чуть переменившимся лицом.

Правда, Велерина победно усмехнулась и проворчала в том смысле, что она-то в своё время и не таких сомнительных лакомств отведала, а потому согласна — лишь бы той святоше тоже умолкнуть пришлось. И поскольку перебранка под прикрытием сладких до приторности улыбочек мгновенно возобновилась вновь, то Ларке ничего не оставалось, как чуть сильнее сжать пальцы и некоторое время посвятить философским раздумьям о злокозненности рода людского вообще и женского в частности.

Ну вот допустим, среди мужчин часто бывает — встретились, повздорили. Ну, начистили друг другу физиономии, а потом одышались-поогляделись — и глядишь, за бутылочкой зелья уже и позабыли с чего дурь-то в головы ударила. Как же без того, вон старый король не считал зазорным после битвы потчевать в своём шатре генералов проигравшей стороны. Учителями называл, здравицы и тосты в их честь провозглашал — о том не в одной летописи сказано… всё же, Ларка опомнился вовремя и легонько приотпустил пальцы.

Обе воинственные девицы хоть и метали прекрасными глазами беззвучные молнии, но уже не в сторону друг дружки, а по адресу горой нависшего над ними парня. Что ж, уже прогресс…

— Не знаю, леди, в какие игры играет король — то его дело. Но вот в какие игры вздумали за моею спиной играть вы обе, узнать очень хочется, — и едва обе успели по паре раз глотнуть свежего воздуха, как он снова сжал пальцы.

— Скотина! — беззвучно прошевелила уже синеющими губами волшебница, а носок острой туфельки бывшей ведьмы пребольно врезал в щиколотку.

Конечно, проявлять над феминами насилие Ларке очень не хотелось. Как шепнул секунд-майор Морис по поводу обнаружившихся после той ночи в Норреброгеде полсотни скорбных главою, "ни женщин, ни детей среди них нет — спасибо, дружище". Как оно так вышло, парень сам не очень-то и задумывался, не до того было. Наверное, ведьминское чародейство всё же уловило подспудные наклонности хозяина, оттого и сработало с означенными слегка щадяще.

Но с другой стороны, ни на миг он не купился на искренность и добродушие в королевском дворце. Знаем, нахлебались такого досыта… никогда эти кичливые дворяне даже и мысли не допустят насчёт всяких там глупостей. Одна лишь капелька родовитой крови в их глазах решительно перевешивала любые достоинства и заслуги. Вон, старый барон Эшле уж на что с пониманием был — а и то, для него люди всё равно оказывались всего лишь одушевлённой вещью. Ценной, забавной, полезной — однако, вещью. Быдлом. А выбившийся в дворяне бывший крепостной это полнейший оксюморон и непристойность вроде деревенского быка в кружевном дамском чепце…

Заметив, что обе пленницы уже начали судорожно подрагивать с синюшными физиономиями — ни одна не собиралась сдаваться прежде соперницы — он снова чуть разжал пальцы. Вот же противная порода — что та, что та… соображают, однако не уступают даже силе.

— Ну что, красавицы, просветления достигли? Од мани падме хум петь станете?

Судя по выражению потемневших от ненависти голубых глаз волшебницы, умирать Ларке предстояло очень и очень долго. Причём в таких муках, что королевские палачи в пытошных подвалах от зависти просто удавятся. Впрочем, то будет потом… сейчас же Велерина жадно хватала воздух и очень чётко осознавала, что шея её в руке вчерашнего кузнеца может хрустнуть в любой миг. И куда легче нежели орех, только дёрнись тут с магией…