Ставок больше нет - Казанцев Кирилл

"И я не понимаю, – думал Сумин. – И уже, наверное, так и не смогу понять. Ни Решетилова, ни Игоря, ни этого конвойника... Я не смогу понять ни Гнедкова, ни вот этого проверяющего – образцовых службистов внешне, но насквозь прогнивших внутри. Все они – люди другого времени. Не моего. Значит, мое время кончилось..."

Отодвинув кресло от стола, начальник УУР встал на ноги. Заметив удивленный взгляд министерского чиновника, сделал успокаивающий жест и коротко пояснил ему:

– Я сейчас...

Пройдя пустым коридором – оперативники, по старой традиции, старались в момент нашествия проверяющих не сидеть на месте, – поднялся на третий этаж. Вошел в приемную Шумкова.

– Здравствуй, Наденька! – устало улыбнулся секретарше. – Дай-ка мне листок бумаги...

Неловко приткнувшись к краю стола, быстро написал несколько строк: "РАПОРТ. Прошу уволить меня из органов внутренних дел по выслуге лет". Перечитал текст. Кивнув самому себе, чувствуя какое-то облегчение, широко, размашисто расписался.

– Ну, вот и все... – положил рапорт перед секретаршей. – Передай. На подпись...

Его служба закончилась. Так же, как и дело о заложнике.

Эпилог

Дорогие престижные автомобили, в основном – иномарки, строго и дорого одетые степенные мужчины и женщины, прочувствованные речи, скорбные лица... Нет, не какая-нибудь престижная тусовка "новых русских". И не "стрелка"... Все эти люди собрались для того, чтобы почтить память господина Мацкевича, известного городского предпринимателя, злодейски убитого преступниками.

Зачем Василий сюда поперся? А он и сам толком не мог бы сказать. Наверное, в поисках ответа на все тот же вопрос, что так занимал его последние дни: кто для него Аня? И можно ли простить предательство?

Может быть, Скопцов и не пошел бы, но Анна донимала его телефонными звонками, жаловалась на страхи и фобии. Ну и опять просила помощи! В конце концов Василий плюнул, извлек из недр шкафа свой лучший темный костюм, повязал нелюбимый галстук и отправился на кладбище.

Вольно или невольно, но только Василий тут же оказался в центре внимания. Увидев его, молодая вдова как ухватилась за рукав пиджака, так больше отпускать его и не желала.

Стоя рядом с принимающей соболезнования Анной, Василий ловил на себе взгляды. Кое-кто смотрел насмешливо, другие – изучающе-настороженно. Для многих из присутствующих покойный был не просто знакомый, а деловой партнер, и сейчас эти люди видели в Василии претендента на наследство.

Не чуждался, как оказалось, Мацкевич и политики. Многие известные на уровне области люди из политической тусовки тоже были здесь. Вон даже господин "Непупкин" поглаживал Аннушке руку и что-то такое бормотал, старательно не замечая при этом спутника вдовы.

Кстати, статью Скопцов для него написал. И резонанс она дала такой, какой, собственно, и ожидался. Именно по этой причине "Непупкин" теперь прячет глаза – как бы "соратники" чего такого не подумали... Впрочем, Василию на него наплевать. Тем более что приходил уже тут один... Делал "заказ" на этого деятеля. И документы предоставил убойной силы.

Рука женщины, лежащая на локте Скопцова, неожиданно напряглась. Взглянув на нее, Василий увидел, что сейчас Аня смотрит куда-то в сторону, в ее глазах – одновременно гнев и страх. Оглянувшись туда же, он увидел медленно идущего по кладбищенской аллее в их сторону Михайлова.

– Примите мои соболезнования... – невнятно пробормотал старший опер, склоняя голову перед женщиной, которая подчеркнуто смотрела при этом куда-то в сторону. Наверное, ей было на что обижаться. В отличие от Василия, камера ИВС и обитающий в ней "контингент" ее шокировали. Такого она никогда раньше не видела.

Михайлов, так и не дождавшись ответа, стал рядом с Василием, наблюдая, как кладбищенские рабочие забрасывают яму, в которой минуту назад скрылся цинковый гроб.

– Ну и что там? – вполголоса спросил Скопцов, не поворачивая при этом головы в сторону друга. Не утерпел.

– Да ничего. – Игорь также смотрел прямо перед собой. – "Раскололись" все до самой задницы, дают показания, валят один на другого. Все как обычно.

– Понятно, – чуть качнул подбородком Василий. – Но все равно...

– Что?..

– Зло берет, когда подумаю, что два беспредельщика-отморозка в состоянии поставить этот город на уши!

В ответ Михайлов просто пожал плечами и не совсем к месту ухмыльнулся. Потом, чуть склонившись к уху друга, ехидно прошептал:

– Ну, вот и шел бы к нам! Тебе ведь предлагали!

– Извините, но вы уж как-нибудь сами! – отозвался Скопцов, сохраняя на лице подобающую моменту мину. – Как говорится, кто чему учился... Кстати, а как там Федор Михайлович?

– Вообще-то он меня за тобой и отправил. – Тут Игорь немного замялся. – Дело в чем... Старый на пенсию уходит. "Отвальную" сегодня устраивает. Просил и тебя прийти. "Если, говорит, конвойник не обиделся..." Ты как?

– А чего мне обижаться?! – удивился Василий. – Человеку свойственно ошибаться! Независимо от того, хороший он или плохой. Приду. Скажи только, когда и куда.

– Да хоть сейчас! А куда... Да в управление! Позвонишь мне в кабинет с вахты, я выйду, проведу. Ну, – тут Игорь бросил довольно красноречивый взгляд в сторону Анны, – если ты, конечно, не занят...

– О чем ты? – искренне удивился Василий. – До следующей пятницы я совершенно свободен! Тем более что все это уже закончилось.

И действительно, отбитый лопатами холмик уже скрывался под валом венков и букетов. Народ начинал расходиться, рассаживаться по машинам, на ходу обсуждая что-то свое.

– Пошли! – Скопцов попытался было освободиться от Аниной ладони, но только она вцепилась покрепче и не отпускала его.

– Подожди, Вася! Мне надо с тобой поговорить... – При этом женщина покосилась в сторону Игоря.

– Ну, я пойду! – заторопился тот. – Если что, то ты, я думаю, понял...

Василий молча смотрел вслед удаляющемуся другу. Молчала и Аня. Пауза затягивалась.

– Так о чем ты хотела поговорить? – первым не выдержал Скопцов.

– Ну-у... – Женщина чуть повела глазами. – О нас с тобой. Я теперь молодая и богатая вдова. Очень богатая, Вася...

– Ну что же... – Рано или поздно, а только этот разговор не мог не состояться. – Конечно, это не к месту, но я тебя искренне поздравляю. Ты добилась того, чего хотела, и я рад за тебя. Но только нас нет! Есть ты и есть я. И каждый из нас – сам по себе. Вот так...

Василий осторожно снял Анину ладошку со своего локтя.

– Прощай... Надеюсь, все у тебя в жизни будет хорошо...

С этими словами Скопцов развернулся и направился к выходу с кладбища, где маячила над толпой голова его друга. Он все ускорял и ускорял шаг, на ходу развязывая смертельно надоевший ему за эти несколько часов галстук, и не оглядывался назад. Не считал нужным этого делать.

Он нашел ответ на свой вопрос. Красивой женщине можно простить все. Даже предательство... И он простил Анну. Но вот забыть... Нет, невозможно. И ни деньги, ни красота, ни еще что-либо не могут в этом помочь. Хорошая память – это не всегда благо...

Скопцов уходил, постепенно переходя на легкий бег, а когда-то любимая им женщина с горечью и с обидой смотрела ему вслед, пытаясь понять, что же в нем есть такого, чего она сама никогда не замечала у своих многочисленных приятелей и любовников, богатых и деловых, но... пустых как барабан... И впервые в жизни ей вдруг пришла в голову страшная мысль – а что, если он прав? Что, если деньги не самое главное? И на что же она потратила свои самые лучшие годы?

Пусть думает... А Василий в это время постепенно перешел на бег. Он не догонял Игоря – он убегал от собственного прошлого.