Фантазм 1-2 - Мэри Флауэрс

— Ну, ладно, — предложил он вдруг, — давай сожжем тут все и уберемся…

Вот уж кому было не до фокусов! У Реджи вечно крайности: то он ничего не может воспринимать всерьез, то, наоборот, начинает видеть жизнь делом повышенной важности, заниматься которым с улыбкой просто запрещено. Конечно, я тоже собирался уничтожить все это, но хотелось сперва познакомиться с диковинками поближе, насытить вдоволь свое разыгравшееся любопытство.

То, что этот чужой мир нес нашему только зло, не означало, что в нем нет ничего интересного и полезного. Уничтожив все, мы навсегда лишимся возможности с ним познакомиться.

Реджи, бедняга, был явно не в себе — я только сейчас это заметил. Наверное, карлик из кокона что-то ему внушил или просто нервы не выдержали такого зрелища — наш друг начал вдруг испуганно озираться и пятиться назад.

И он был прав!

Заигравшись, мы с Лиз совсем забыли об осторожности…

Реджи не успел сделать и нескольких шагов, как его путь закончился: бледная плоская ладонь ударила его своим ребром, и он упал на спину.

В комнате стоял Длинный! Я обмер: теперь этот монстр приближался к нам… Я даже не попробовал бежать — с первого взгляда на Длинного можно было понять, что всякое сопротивление бесполезно.

Он приближался, но только мое сердце было еще способно двигаться, — и двигалось с максимальной скоростью, на которую только было способно. Оно рвалось куда-то, грозясь оторваться от артерий и вен и выскочить из моей груди — лишь бы к нему не прикоснулись холодные лапы инопланетного зомби.

Лицо Длинного не выражало ничего, но я ясно читал в нем приговор. Он уже достаточно провозился с нами, чтобы счесть себя вправе закончить игру раз и навсегда. Он схватил нас одновременно, обхватывая ладонями за горло. От него несло запахом мертвечины… Его пальцы начали сжиматься, мне стало нечем дышать, и я понял, что через секунду потеряю сознание — если не жизнь.

Он не просто душил меня (и, надо полагать, Лиз) — мои ноги оторвались от земли и бессильно задергались в воздухе. Еще через секунду я обвис как тряпка. Перед глазами поползли разноцветные круги, шея болела все сильней. Долго ли он так меня продержит?

Вскоре я не понимал уже ничего, и, когда он, размахнувшись, швырнул меня куда-то в сторону, я почти ничего не чувствовал. Удар об пол получился мягкий, почти безболезненный, но — проклятый блеск столбиков прямо перед глазами, знакомый скрип… Я понял, что меня затягивает. Судорожным движением я раскинул руки, стараясь достать до столбиков и задержать падение, — и мне это удалось!

Вспыхнувшее вокруг рваное пламя облаков говорило мне, что я нахожусь в чужом мире, но единственная холодная и скользкая опора еще связывала меня с Землей. Но как она была ненадежна! Пальцы скользили. Поверхность столбика оказалась слишком гладкой, кроме того, я ощутил, что пальцы начинают терять чувствительность от холода. Если бы я мог примерзнуть к столбику Двери!

Я старался не смотреть вниз — пока мог, я должен был держаться за свой мир. Взгляд мог лишить меня силы — простирающийся где-то подо мной мир притягивал не только при помощи гравитации. Что-то могло не сработать в моей душе, и я сам отпустил бы опору.

Я вспомнил о захватывающем чувстве полета, когда кувыркался над пустыней, о том, как мое сознание раскрывалось, сливалось с этими облаками и наполнялось чем-то новым, и — я ничего не смог с этим поделать — меня охватила тоска по этому ощущению. Мне не хватало его все эти годы, как не хватает иногда чего-то увиденного во сне, несуществующего, но необходимого человеку, чтобы он мог в полной мере ощутить себя самим собой.

Я вспомнил об этом — и руки мои разжались.

Я был в невесомости — мое тело крутилось в воздухе, изнутри наполняясь особой, ни с чем не сравнимой легкостью. Я падал, я летел, я мчался, но… знакомое чувство не приходило. Давшись мне один раз, оно дразнило меня ни с чем не сравнимой красотой, но больше не возвращалось. Я просто кувыркался, у меня просто шла кругом голова, и было странно, удивительно, даже захватывающе — и только.

Чудеса не повторяются…

И еще я знал, что ждет меня после падения: карлики набросятся на меня и быстро разделаются, как с любым другим чужаком. И тем не менее мне даже не было жаль себя — я сожалел лишь о том, чего не произошло. Может, это и глупо, но за минуту того ощущения я готов был без жалости пожертвовать и жизнью — столько смысла скрывалось в тех минутах, утраченных мною навсегда…

А так я просто падал. Тем падением, после которого разбиваются…

РЕДЖИ

Майка втянуло, — это произошло так неожиданно, что я только приоткрыл рот от удивления.

Нашел время, называется. Я сам валялся посреди пола, Длинный уносил бедняжку Лиз, и чем все это закончится, становилось ясно с первого взгляда.

Видеть, как этот мерзавец издевается над девчонкой, я не мог и снова повернулся в сторону Двери.

Сначала мне показалось, что Майка я уже не увижу — но вдруг заметил его пальцы, отчаянно цепляющиеся за скользкую поверхность столбика, — и кинулся к нему.

Опоздал я всего лишь на долю секунды — пальцы разжались, когда я уже был готов схватить его руку. Но не это было самым худшим — я не рассчитал силы броска и въехал головой в саму Дверь. Руку Майка я все-таки схватил, и даже, похоже, еще в нашем мире, но то, что произошло потом…

Я завис в воздухе!

Вокруг бушевал огонь, где-то под нами желтел террикон, и земля быстро приближалась.

На самом деле не мы падали, а горизонт поднимался нам навстречу! Вот уж рассказать кому — не поверят! (Как всегда, я начал рассуждать о том, чего вполне еще может и не быть.)

До сих пор не пойму, как я ухитрился зацепиться за столбик ногами и тем более — удержаться в таком неловком положении. Но я сделал это и был рад, что хоть какая-то часть меня осталась на Земле.

И ничего тут смешного нет: просто лучше я свое чувство описать не могу.

Итак, я зацепился. Кругом вертелись ненормальные облака, похожие на что угодно кроме себя, впереди надвигалась изрезанная трещинами плоскость пустыни, а я висел, думая, когда же наконец соскользну сюда целиком. Впрочем, не только об этом я думал в этот момент. Мне показалось вдруг, что в этой их дурацкой системе — то есть в «падении наоборот», с поднимающейся землей, — скрыт путь к спасению.

Ведь пока я держался за Дверь, пока знал, где она находится, только отсутствие точки опоры мешало мне вернуться. Значит, как только мои руки коснутся твердого грунта, от него можно будет оттолкнуться и тогда мы с Майком сумеем вылезти обратно. Придя к такому заключению, я начал ждать развязки. Только практика могла ответить мне, прав я или нет. И ответ — я знал это наверняка — должен был прийти очень скоро…

ЛИЗ

Я уже столько раз думала, что моя жизнь кончена, что, подумав об этом в очередной раз, почти не испугалась. Я просто устала бояться.

Длинный нес меня в лабораторию — но и это не могло взволновать меня по-настоящему. Пусть смерть будет какой угодно — лишь бы она пришла скорее и избавила меня от необходимости куда-то бежать, с кем-то сражаться и понимать ежеминутно, что я теряю себя.

Он нес меня, остановившись лишь для того, чтобы убедиться в том, что Майк и Реджи больше не смогут прийти мне на помощь. Я тоже видела, как сначала один, а потом и второй улетели в никуда…

Я была последней. Значит — и я стала ничем.

Раз мне не сладить с Длинным в одиночку — лучше всего уйти…

МАЙК

Боль от ненайденного похожа на боль утраты. Я вдруг обнаружил, что не слишком-то хочу жить. В самом деле — что меня держит на этом свете? Борьба? Прямо скажем, не лучший предлог для существования…

— Майк! — услышал я вдруг знакомый голос.

Меня в очередной раз перевернуло в воздухе, и вдруг я заметил посреди облачного огня лицо Реджи! Он был здесь, он рисковал собой, чтобы вытянуть меня! Ну и хорош же я фрукт — собрался кончать со всем этим делом только потому, что не получил свою «конфетку»… Да таких, как я, надо бить, долго бить…

Я рванулся к Реджи, и руки наши встретились. Тотчас что-то изменилось и в самом полете: он стал плавнее и замедлился. Неужели Реджи еще держался? Я посмотрел на него — сделать это оказалось нелегко из-за того, что теперь мне в глаза бил ветер. Реджи находился здесь, среди облаков. Целиком. Хотя… Я попробовал получше разглядеть его ноги и посреди огненной круговерти различил вдруг силуэты столбиков — ступни Реджи скрывались за одним из них. Так значит, он держался!

Даже не знаю, почему я так обрадовался этому факту. Реджи не мог подтянуться обратно, держась так ненадежно, тем более не мог вытащить отсюда меня — и все равно я был почти счастлив.

Пока нас связывала с Землей хоть такая ненадежная ниточка — мы еще принадлежали ей. А когда знаешь, что у тебя за спиной целая родная планета, все сразу становится не таким уж страшным.