Кобзарь: Стихотворения и поэмы - Тарас Шевченко

1857, мая 16.

Новопетровское укрепление

Неофиты

Поэма

Перевод А. Островского

{320}

Сия глаголет господь:

сохраните суд и сотворите правду,

приближибося спасение мое прийти,

и милость моя открыется.

М. С. Щепкину. На память

24 декабря 1857 года

Любимец вечных муз и граций!Я жду тебя и тихо плачуИ думу скорбную моюТвоей душе передаю.

Так прими же благосклонноДуму-сиротину,Наш великий чудотворец,Друг ты мой единый!Если примешь — убогая,Сирая с тобоюНе потонет в водах Леты,И огнем-слезоюУпадет она на землюИ уроком станетРаспинателям народным,Грядущим тиранам.

Уже давно томлюсь в неволеЯ, как преступник, под замком.На торный путь смотрю, на полеДа на могильный крест — на немСидит ворона. Из острогаНе вижу дальше; славлю богаЯ и за то. Еще живет,И богу молится, и мретНарод крещеный.Крест высокийТам на погосте у дороги,Расписан золотом, стоит, —Не бедный, видно, там лежит!На нем изображен распятыйЗа нас сын божий на кресте.Сироты были, знать, богаты,Что крест поставили. А я…Такая уж судьба моя!Сижу один и все гляжу яНа крест высокий из тюрьмы.То погляжу, то повторю яСлова молитвы, и тоска,Как убаюканный ребенок,Слегка притихнет. И тюрьмаКак будто шире; запеваетИ плачет сердце, оживаетИ бога, и его святых,И праведников вопрошает:Что он им сделал, тот святой,Тот назарей{321}, тот сын единыйБогоизбранницы Марии, —Что он им сделал? И за чтоЕго, святого, истязали,В цепи заковалиИ главу его честнуюТерном увенчали?И с разбойниками вместеНа Голгофу стражиВозвели и там распяли,И за что? Не скажетНи всевышний наш создатель,Ни его святыеПомощники, пособники,Кастраты немые!

Благословенная в женах,Святая, праведная матерьСвятого сына на земле!Не дай в тюремной мне оградеСвои года бесцельно тратить;Скорбящих радость! ниспошлиТы мне свое святое слово,Нетленной правды голос новый!И слово разума, любвиИ просвети и оживи!Поведаю я людям гореТой матери, что реки, мореКровавых, горьких слез лила,Как ты. О том, как принялаВ живую душу свет незримыйРаспятого безвинно сына!..Ты, матерь бога на земле!Ты слезы матери, страдая,До капли пролила! Рыдаю,Молю, рыдая: ниспошли,Подай душе убогой силу,Чтоб огненно заговорила,Чтоб слово пламенем зажглось,Чтоб людям сердце растопилоИ по Украине понеслось,И на Украине свято чтилосьТо слово — божие кадило,Кадило истины. Аминь.

Не в нашем крае, богу милом, —При гетмане иль при царе, —А при языческом двореТо беззаконие творилось.Кто правил Римом — Деций-царьИли Нерон — злой государь?{322}Я точно не могу ответить.Ну, скажем, так: Нерон.На светеРоссии не было тогда,Когда в Италии рослаПодросток-девочка. Красою,Своею прелестью святоюОна, как лилия, цвела.Мать с гордостью на дочь глядела,Сама, казалось, молодела;И вскоре мужа ей нашлаИ, помолившись Гименею{323}В своем веселом гинекее{324},В чужой веселый отвела.И срок пришел тому свершиться,И матерью отроковицаУж стала. Сына родила,Молилась горячо пенатам{325}И в Капитолий{326} принеслаНемало жертв. Она молилаКапитолийский весь синклит,Чтоб к первенцу благоволилиСвятые идолы. ГоритИ день и ночь огонь лампады,Хранят ее очаг пенаты,Алкидом сын ее растет.Растет… И льнут к нему гетерыИ перед образом ВенерыЛампады жгут.

Тогда всходила уж звездаНад Вифлеемом. Правды слово,Любви, учения святогоЗвезда всемирная взошла!И мир и радость принеслаНа землю людям. Фарисеи{327},Вся мерзостная ИудеяСвой гнусный голос подняла,Как гадов скопище в болоте,И сына божия во плотиНа крест Голгофы возвелаС разбойниками вместе. Спали,Упившись кровью, палачи, —Твоею кровью. Ты в ночиВосстал из гроба, слово встало,И слово правды понеслиПо стогнам страждущей землиТвои апостолы святые.

Как раз тогда, среди дубрав,Алкид, гетеры молодыеИ козлоногий пьяный ФавнНад самым Аппиевым трактом{328},Одежды скинув, разлеглись,Хмельным вином перепилисьИ жертвы принесли Приапу{329}.Как вдруг апостол Петр идет:Он в Рим шел с вестью преблагою.Хотел водою ключевоюОн освежиться. «Благо вам!» —Сказал апостол утомленныйИ оргию благословил.И тихим, добрым, кротким словомПоведал об ученье новом:О правде, истине, добре,Добре, что нет его превыше, —О братолюбии.И, слыша Слова святые, пьяный Фавн,И сын Алкид твой, и гетерыСклонились низко, до земли,Перед Петром. И повелиНа вечерю с собою в термыОни апостола…

И в термах оргия{330}. ГорятЧертоги пурпуром и златом.Курятся амфоры. И рядом,Едва не голые, стоятПеред Кипридой{331} девы, в ладВозносят гимны. ПриготовленВеселый пир, и возлеглиНа ложах гости. Хохот, говор!..Гетеры гостя привелиСедобородого. И словоИз уст апостола святогоЕлеем дивным потекло.И стихла оргия. А жрицаКиприды, оргии царица,Поникла радостным челомПеред апостолом. И встала.И все за нею гости всталиИ за апостолом пошлиВниз — в катакомбы. И любимыйТвой сын Алкид пошел за нимиИ за апостолом святым,Как за учителем своим.Оставив домик свой убогий,Ты вышла из лесу к дороге,Чтоб встретить сына своего…Но сына нет. Ты без негоПомолишься своим пенатам,С тобой за трапезою рядомНикто не сядет. ПроклинатьСудьбу ты будешь и рыдать,И так состаришься! И горе!Как прокаженная, в бедеУмрешь, забыта!

На крестеПовесили вниз головоюПетра-апостола. А их,Их, неофитов, в Сиракузы{332}В оковах отвезли. И сын,Твой сын Алкид, дитя родное,Единственное, дорогое,Любовь единая твоя, —Гниет в неволе в кандалах.А ты, скорбящая, не знаешь,Где он страдает, погибает!Идешь искать его в Сибирь,Иль как там… в Скифию… И ты…Одна ты разве? Богоматерь,Спаси от бед вас и укрой!Нет ни одной семьи иль хаты,Где б слезы не лились рекой,Чтоб сестры, братья не рыдали,Чтобы не мучились в тюрьмеИли в далекой сторонеВ британских, галльских легионахИх не терзали в дни Нерона.Нерон жестокий! Божий суд,Внезапный, праведный, в дорогеТебя застигнет. ПриплывутИ прилетят, на белом светеИх много, мученики, детиСвятой свободы. Вкруг одра,Вкруг смертного одра предстанутВ оковах. И… тебя простят:Они ведь братья, христиане,А ты — мучитель! Во сто кратСобаки хуже ты!

КишатНевольниками Сиракузы —В подвалах, в тюрьмах. А Медуза{333}И голытьба в трактире спят.Но скоро грозная восстанетИ кровью вашею, тираны,Похмелье справит.Мать повсюдуИскала сына. Не нашла.И в Сиракузы поплыла.И там уже его в оковахНашла, несчастная, в тюрьме.Но к сыну мать не допускали.И у острога на бульвареДолжна сидеть, и ждать, и ждать,Как манны с неба, что опятьРодимого погонят мимо,Закованного, в кандалах,Мести бульвар.Был праздник в Риме,Великий праздник! Тьма народу.Со всех провинций воеводы,Преторианцы{334} и сенат,Жрецы и ликторы{335} стоятВкруг Капитолия. И хоромЦарю хвалу возносят, дымИз амфор вьется. И с соборомИдет сам кесарь. Перед нимИз бронзы статую литуюЕго же, кесаря, несут.

Сомнительной была затея,Что выдумали богатеиИ мудрый кесарев сенат.Нерона знать превозносилаТак, что самим уже претилоТакого дурня прославлять,И чтобы напрямик сказать,Они советом присудили:Нерона-кесаря назватьСамим Юпитером, и все там!И написали воеводамПо всем краям: мол, так и так,Отныне кесарь равен богу!И дали мастеру отлитьИз бронзы кесаря, и сбоку(Так, нота бене, на полях)Прибавили, что идол будетПрощать и миловать. И люди,Как птицы в южные края,В Рим потянулись. ПриплылаИз Сиракуз и мать АлкидаПросить у кесаря защиты.Она одна ли? Нет, о, боже!Пришли их тысячи в слезах,Пришли издалека…О, горе!Кого вы умолять пришли?Кому вы слезы принесли?К кому в несчастье и позореПришли с надеждой? Горе! горе!Рабы незрячие! Кого,Кого вы молите, благие,Рабы незрячие, слепые?Палач не слышит ничего!Лишь бога истинного чтите,Молитесь правде на земле,Другим богам не возноситеСвоей молитвы. Все обман;И поп и царь…

Перед Нероном,Пред этим новым божеством,Вчера молитвенно склоняласьВся знать и щедро изливаласьВчера господня благодать.Тем — деньги, тот повышен в чине,Тому аренда в Палестине,Подручным кое-что; томуБлаговолили лично датьСвою наложницу в супруги.Подержанную? Что ж такого!Зато от кесаря! ДругогоСестру благоволили взятьК себе в гарем. И тут дурногоНет ничего: должны без словаСебя под бога подстилать,Не только близких.Преторианцы помолились —Преторианцам дан указ,Чтоб все, что захотят, творили,А мы — помилуем уж вас.И вы, плебеи-гречкосеи,Хоть и молились, вам не ждатьПомилованья. Не умеютВам даже милость оказать!

На третий день лишь разрешилиМолить царя за христиан.Ты приходила и молилась,И милосердный истуканИз Сиракуз велел доставитьВ Рим заключенных христиан.Весела ты и довольна,Без конца готоваТы Юпитеру молиться,А кумир твой новыйУдивительный затеялПраздник в Колизее{336}.Ты увидишь! А покудаИди же скорееСына встретить. Да не слишкомРадуйся ты много:Ты еще его не знаешь —Ласкового бога!А пока что с матерямиВышла мать АлкидаВстретить лаской и дарамиСына. Позабыты Все обиды.Ты у Тибра Чуть не напеваешьИ кесаря ЮпитераХвалишь-прославляешь:«Вот Юпитер так Юпитер!Не зря носит титулЮпитера, я-то сдуруПринесла молитвуВ храм Юпитера афинский».И, идя дорогой,Втихомолку помолиласьКесарю, как богу.И пошла тропою вязкой,Взор на Тибр бросает.А по Тибру из-за лесаБарка выплываетИль галера. На галереУвидала сынаС неофитами в оковах,И твой сын безвинныйК мачте накрепко прикован.Неофит ли новый?Нет, апостол великогоПламенного слова.Вот какой он! Иль не слышишь,Как поет в оковахТвой страдалец:«Новый мы псалом владыкеИ новую славуВоспоем честным собором,Сердцем нелукавым.Под псалтыри и тимпаныБога восхваляя, —Он карает нечестивых,Добрым помогает.Преподобные во славеИ на тихих ложахРадуются, славословят,Хвалят имя божье.Меч в руках святых двуострыйЗащищает веру,На отмщение языкам,Людям для примера.Закуют царей кровавыхВ железные путыИ оковами двойнымиРуки им окрутят.И неправедных осудятОсужденьем правым,И навеки будет слава,Преподобным слава!»

А ты на берегу стояла,Как будто темная скала,Не слушала и не рыдала,Лишь аллилуйя{337} вознесла,Покуда христиане пели.Оковы гулко зазвенелиНа неофитах. Твой же сын,Любимый твой, апостол новый,Перекрестившись, возгласил:

«Молитесь, братия, молитесьЗа злого палача. ЕгоВ своих молитвах помяните;Перед гордынею егоКоленей вы не преклоните!Молитва — богу! А Нерон,Пусть на земле владыка он,Пускай пророков убивает,Пускай он всех нас распинает!Уже зачаты внуки те,Что станут некогда мужами,Не мстителями-палачами —Святою ратью во Христе!И без огня и без ножаСтратеги божии восстанутИ тьму язычников поганыхСвоей молитвой сокрушат!Молитесь, братия!»Молились.Молились пред святым крестомЗакованные неофиты,Молились радостно. Хвала!Хвала вам, души молодые,Хвала вам, рыцари святые,На веки вечные хвала!..

И в Рим галера приплыла.Прошла неделя. Пьяный кесарь,Постригший сам себя в Зевеса,Справлял Зевеса юбилей.Ликует Рим. Везут к кумируВозами ладан, смирну, мирруИ к Колизею христиан Гуртами гонят.Кровь струится,На бойне будто. Весел Рим!И гладиатор и патрицийОт крови пьяны. Кровь и дымДурманят их. Остатки славыРим пропивает. Тризну правитПо Сципионам. Гнусный, злой,Развратный старец, наслаждайсяВ своих гаремах! Из-за моряУже встает звезда и вскореНе громом праведным, святымТебя сразит. Ножом тупымТебя зарежут, как собаку,Иль обухом убьют!

Два дняРевет арена. На аренеЛидийский золотой песокПокрылся пурпуром горячим,Невинной кровью обагрись,А сиракузских назареевЕще не видно в Колизее.На третьи сутки их, в оковах,Толпой на место бойни стражаС мечами наголо ввела.Арена ревом изошла.А сын твой гордо на аренуС псалмом на пламенных устахСтупил. И кесарь в исступленьеЗахохотал. И леопардИз ямы выскочил на сцену,Сверкнул зрачком… И полиласьСвятая кровь. По КолизеюРаскатом грома пронесласьИ стихла буря. Где ж была?Где скрылась ты? Была ль готоваТогда на кесаря святогоТы броситься? Иль знала ты,Что в три шеренги окружилиЗевеса ликторы. За ним,Твоим Юпитером святым,Ворота крепкие закрыли,И вот — осталась ты одна.Одна с отчаяньем во взоре.И что ты можешь? «Горе, горе!О, горе страшное мое!Как жить без сына, безАлкида, Что буду делать?Кто защитой, Опорой будет?…»Непокрытой,Седою, старой головойОна о каменную стенуУдарилась и трупом палаУ Колизея.

Возвратясь из цирка к ночи,В термах укрывалсяКесарь под охраной стражи.Колизей осталсяБез кесаря и без римлянИ точно заплакал,Одинокий. Как вершинаНа поле, чернеетКолизей тот среди Рима…Тихо, тихо веетИз-за Тибра, из АльбаноВетерок над Римом.А над черным Колизеем,Словно в легком дыме,Выплыл месяц круглолицый.Мир весь первозданныйОпочил на лоне ночи,Только мы, АдамаПреступные, злые чада,Отдыха не знаемНи на миг, до самой смерти,В утраченном рае.Мы грыземся как собаки,Над куском червивымИ тебя еще ругаем,Праотец ленивый!..

Еле сном забыласьЧуть живая мать-старуха.Жизненные силыСила ночи оживила.Встала, походилаУ ворот закрытых,Что-то все шептала,Не кесаря ли святогоТайно проклинала?Может быть, и так. ТихонькоК воротам подкралась,Послушала, усмехнуласьИ пробормоталаПро себя чуть слышно что-то,У ворот присела.Пригорюнилась. И вскореОткрылись ворота,И потянулись вереницейИз Колизея колесницыНа Тибр. И повезли тела,Как с бойни туши…А теламиСвятых, растерзанных зверями,Рабы для царского столаКормили рыбу. Мать АлкидаВдруг огляделась, поднялась,Взялась за голову рукамиИ тихо, молча за возами,Как черный призрак, побрела.Возницы, скифов сероокихПотомки и рабов рабы,Подумали: сестра Морока[26]Из пекла вышла проводитьТуда же римлян. И швырнулиВ пучину трупы, и назадТелеги скифы повернули.И вот осталась ты однаУ Тибра. Пристально следила,Как расходились и сходилисьКруги широкие над ним,Над сыном праведным твоим!..Смотрела ты, пока не сталаСовсем спокойною вода,И засмеялась ты тогда,И тяжко, страшно зарыдала,И помолилась в первый разЗа нас распятому. И спасТебя распятый сын Марии,И ты слова его живыеВ живую душу приняла,По торжищам и по чертогамЖивого истинного богаТы слово правды понесла.

1857, 8 декабря,