Мутная вода (СИ) - Крапивенцева Екатерина

— Ну, ты загнул, конечно, — причмокивая, заметил жующий Бочка.

— Нет, ну а что? И в худших ситуёвинах бывали!.. Живы же, здоровы… — Прищурился Мут, принюхиваясь к сквозняку, гуляющему в коридоре.

— Здоровы? Говори за себя… — Оскалился раздосадованный Фанат. — Я, к примеру, в начале своей карьеры угодил пятой точкой в «Кисель»… Неосторожность, экспрессия, и всё такое. Спешил за артом, споткнулся… Ну и…

— Очнулся с двумя дырками в заднице! — Не сдержавшись, заржал прямолинейный Бочка.

— Пострадала лишь моя гордость. На память остался шрам. — Улыбнулся Фанат. — Хорошо, что отцом смог стать. А так, упади я лицом, были бы все шансы остаться без потомства…

— Короче, — вмешался в беседу Петренко. — Ждать смысла нет, ныть, причитать и вспоминать былые времена тоже. Ноги в руки и вперёд.

Проверив коридор дозиметром, Эд на мгновение застыл в дверях, то ли принюхиваясь, то ли собираясь с мыслями, как перед прыжком в воду.

Группа затихла, не мешая проводнику настраиваться на особую ментальную частоту. Вы будете смеяться, но именно так это и работает… Проводник замирает, расслабляется и считывает информацию интуитивно, на грани разумного и чувственного. Запахи, звуки, ощущения — все подвергается тщательному анализу и берётся во внимание.

— Ща, настроит свой сенсор, и двинемся, — шепнул мне на ухо Бочка. — Я поражаюсь иногда чувствительности этого парня. Не первый раз с ним Зону топчу. Как будто в голове у него есть невидимая карта, как у летучей мыши… Ну, знаешь, эхо-локация, все дела. Почему он Эд, а не Бэтмэн — до сих пор не понимаю, — усмехнулся сталкер.

— Подземелья — это моя стихия. — Отозвался вдруг вынырнувший из нирваны проводник. — Но к ним нужен особый подход. В общем, что я думаю: сырная гниль — это всегда зомби. Они могут быть тихими и неподвижными в режиме ожидания. Нападают быстро, выходя из оцепенения буквально за секунды. Поэтому, будьте начеку. Трупная вонь означает либо разложение, либо бюреров. Зомби, все же, пахнут иначе. Склоняюсь к бюрерам, так как имеется неповторимый купаж из ароматов грязи, гнилого мяса и испражнений.

— Второй раз приятного аппетита, Бочка. — Сглотнул слюну не дожевавший свои галеты сталкер. — Ну вот, тьфу на тебя!.. Что ты за человек?

— Ещё я слышу звуки, — проигнорировал замечания товарища Эд. — Треск электрических аномалий и шум от падения каких-то предметов, весьма далёких… Что-то вроде пустых бочек. Глухой стук, ни с чем не спутаешь… Опять же, это либо бюреры, либо полтергейст. В помещении сыро. Значит, электрику отметаем. Она гнездится, в основном, в сухих местах.

— Значит, у нас здесь залётный полтергейст, полковник был прав, — недовольно скривился Карась. — Ладно, нет смысла гадать. Почапали.

Войдя в сырое подземелье, я почувствовал себя крайне неуютно. Скрип светильников, сомнительные бурые лужи под ногами.

— Что, клаустрофобия накатила? — Заметил моё замешательство Фанат.

— Последнее подземелье, в которое меня занесло, подарило мне незабываемую встречу с контролёром, — улыбнулся я. — Не клаустрофобия, а скорее негативный опыт, породивший стереотип.

— Лужи немного фонят, — предупредил Дух, приглушая звук у дозиметра.

— Хотите анекдот расскажу, из своего детства? — Заговорчески вскинул брови Бочка.

— Небось, опять какая-нибудь пошлятина? — Всплеснул руками Петренко.

— Обижаете, — выпятил губу сталкер. — Ну вот слушайте. Приехала, значит, пожилая пара покупать дачный участок. Ходят по саду и нахваливают хозяев: «Ой, какие яблоки у Вас тут крупные, красные!». «Это не яблоки, а черешня,» — не моргнув, отвечают хозяева. «Только борщевик вот в меже разросся — убрать надо». — «Это не борщевик, а укроп», — отвечают хозяева. «Ой, зато места-то какие чистые: вон, соловей как заливается!» — Цепляются за последнюю надежду покупатели. «Это не соловей, а счетчик Гейгера», — расхохотался раскрасневшийся Бочка. — Слыхали?!

— Ну, прямо огонь, а не история, — недоверчиво улыбнулся Мут. — Будто анекдот о моей жизни, что аж грустно, а не смешно. — Группа дружно загоготала. А Бочка, махнув рукой, сделал вид, что счищает грязь с цевья винтовки.

— Обиделся, — прошептал полковник. — Он у нас вообще тонкий и ранимый. Даром, что болтун. Язык полметра, вообще без костей. А сам нежный, как цвет эдельвейса.

— Я всё слышу, — скорчил скорбную мину Бочка. — Вы бы хоть постеснялись, товарищ полковник.

— Дак, я ж любя… в рамках уголовного кодекса и традиционной ориентации. — Поднял руки вверх Петренко.

— Вы такой суровый в этом рейде, что я от Ваших шуток давно отвык, — широко улыбнулся Бочка.

— Доберёмся до Базы, там и пошутим, — свёл брови Петренко. — За угол кто-то забежал!.. Видали? Пока у нас тут внеплановые "хаханьки", сейчас этот "некто" других предупредит!.. Мутант это или человек? Кто-нибудь видел?

— Похоже на бюррера… — Предположил Домра. — Если не дерётся, значит ослаб.

— И все равно это скверно. — Нахмурился Петренко.

***

Пока Эд на ходу разглядывал карту, полковник взял на себя обязанности проводника. Духа и Струну смена маршрута порядком выбила из колеи. Они заметно притихли и растерялись, как испуганные новички, впервые попавшие в Зону.

Да я и сам испытывал замешательство, ощущая себя грызуном, загнанным в лабиринт. Внезапно накатило ощущение топкой тоски, в которую с каждым шагом погружаешься и увязаешь всё глубже. Сырость коридоров, мерное потрескивание дозиметра, гулкие шаги группы, звук капель, срывающихся с потолка, мерцание аномалий, запахи тления и сырости, витающие в воздухе… Так и выглядит непроходимая печаль.

Будь я художником, рисующим депрессию, то изобразил бы её именно так — в виде длинного, полутёмного коридора, заросшего слизью, паутиной и мхом, конца которого не видно, словно его и нет.

— Эй! О чём задумались? Давайте, выкладывайте. — Окликнул группу полковник. — На половине из вас лица нет, что очень не радует в данных условиях. Тут надо быть включённым, подмечая каждую деталь, а вы сдулись, как шарики. Рановато.

Всегда бодрый Бесо едва заметно фыркнул в усы, но ничего не ответил. Лишь перехватил поудобнее винтовку и указал Петренко на потолок.

— Ух, ты. «Слёзы». Редкая аномалия, — понимающе кивнул Петренко.

Я поднял голову вверх и буквально открыл рот от восхищения. Перед глазами возникла невероятной красоты картина — будто иссиня-черное небо облепили миллиарды мерцающих светлячков. Некоторые из них свисали на тонких, сияющих нитях, переливаясь сиреневыми огнями. Покачивались под сводчатым потолком, «подмигивая» нам своими телами. Другие собирались внутри прозрачных капель неизвестной, твёрдой субстанции, похожей на стекло.

— Лепота, — не выдержал я, нарушая всеобщее молчание. Ощущение тоски отступило, и разум, погружённый в желе тяжких раздумий, снова вынырнул на поверхность, чётко давая мне возможность прочувствовать яркий момент. — Если бы кто-то рассказал мне, что в Зоне Отчуждения может быть по-настоящему красиво, я бы ему ни в жизнь не поверил…

— Красиво, но временами, смертоносно. — Предупредил меня Мут. — Аномалия генерирует устойчивое поле. Надеюсь, она не захватила потолки соседних помещений.

Уловив моё замешательство, Бесо пояснил:

— Аномалия имеет органическую природу. Эти мелкие точечки — что-то вроде водорослей, прижившихся внутри гравитационного поря. Такие «Светляки» выделяют газы, изменяющие сознание людей в условиях плохо вентилируемых помещений. Если ты встретишь эту гадость на воздухе, то просто не заметишь и пройдёшь мимо. Но в местах, вроде этого, долго стоящих закрытыми, газы накапливаются и достигают нужной концентрации, вызывая подавленность, сонливость, суицидальные мысли.

— Дух со Струной, будучи под кайфом, в особой группе риска, — заметил Бочка. — Я однажды под травой блуждал по таким пещерам. Чуть Богу душу не отдал — прям до глюков. Так что, надо за ребятами следить. А вообще, чем рациональнее ум, тем меньше влияние бессознательного, тем сложнее тебя захомутать контролёру, к примеру. Ты знал? — Обратился сталкер ко мне.