Самые знаменитые святые и чудотворцы России - Алексей Карпов

«Прежде всего, — вспоминал впоследствии преподобный Паисий об этом периоде своей жизни, — я начал прилежно с помощью Божией приобретать с большим трудом и издержками святоотеческие книги. Одни из них я переписывал своими руками, другие покупал за деньги, которые добывал собственным трудом для необходимых нужд наших, ограничивая себя постоянно в пище и в одежде. Мы покупали вышеупомянутые святоотеческие книги, писанные славянским языком, и смотрели на них как на небесное сокровище, свыше нам от Бога посланное. Когда же я читал их усердно в продолжение многих лет, я заметил, что в весьма многих местах в них оказывается непонятная неясность, в других же местах не замечается даже грамматического смысла, хотя я читал и перечитывал их неоднократно с большим старанием и рассмотрением».

Преподобный вознамерился исправить эти книги по другим, славянским же. Он пользовался различными списками, лично сверял и переписывал различные славянские оригиналы — но, увы, все оказывалось напрасным. «Книгу святого Исаака Сирина, — вспоминал он, — я в течение шести недель день и ночь исправлял по другому списку, который, как мне было сказано, во всем был сходен с греческим подлинником, но и этот мой труд пропал даром. Со временем я понял, что свою лучшую книгу я испортил, исправляя по худшей. После этих горьких опытов я увидел, что взял на себя напрасный труд, исправляя славянские книги по славянским же». Тогда святой задался целью отыскать греческие оригиналы святоотеческих сочинений, чтобы по ним произвести исправления славянских переводов. «Я искал во многих местах и неоднократно, — продолжал он, — и не находил. Я ходил в великий лаврский скит святой Анны, и в Капсокаливу, и в Ватопедский скит святого Димитрия, и другие лавры и монастыри, повсюду расспрашивая знающих людей, опытных и престарелых духовников и благочестивых иноков, и нигде мне не удалось найти ни одной подобной книги, и от всех я получал один и тот же ответ, что они не только не знают этих книг, но даже имен их составителей не слыхивали. Слушая эти ответы, я впал в совершенное недоумение и изумлялся, как же это в таком святом месте, где жили многие и великие святые, я не только не могу найти желаемых мне отеческих книг, но даже имен их писателей ни от кого не слышу». И все же ему повезло и удалось, наконец, отыскать желаемые книги, а некоторую их часть даже приобрести в собственность. Необходимые книги отыскались в скиту святого Василия Великого, в котором поселились греческие монахи, выходцы из Кесарии Каппадокийской в Малой Азии. Каждой новой книге преподобный радовался как некоему бесценному сокровищу. Так, например, увидев на столе у монаха-каппадокийца книгу святого Петра Дамаскина, он, по его собственным словам, исполнился «неизъяснимой духовной радости»: «Я думал, что на земле вижу небесное сокровище». Такое накопление книг сопровождалось нестяжанием в духе преподобного Нила Сорского, замечает автор современного жизнеописания святого, ибо преподобный Паисий «не имел даже сорочки, только подрясник и ряску, и те в заплатах».

Семнадцать лет провел преподобный на Афоне, но вынужден был оставить Святую гору из-за начавшихся притеснений со стороны турецких властей. Вместе со своими учениками он возвращается в Молдавию. С позволения господаря Григория Гики и по благословению митрополита Ясского Гавриила старец Паисий и братия поселяются в пустующем Драгомирнском монастыре во имя Святого Духа в Карпатских горах. Господарь Григорий особой грамотой освободил монастырь от налогов и даней.

Молдавия (или Молдовлахия) того времени служила прибежищем для иноков из различных областей Восточной Европы. Здесь находили приют пришельцы из России, где как раз в те годы шло массовое закрытие монастырей (под видом введения монастырских штатов), из западноукраинских земель, подвергшихся давлению со стороны католиков и униатов. За три года число драгомирнской братии утроилось. Вскоре преподобный предоставил митрополиту устав нового монастыря, составленный по чину святого Василия Великого, святого Феодосия Киновиарха, святого Феодора Студита и Афонской горы. Богослужение в монастыре совершалось строго по чину Святой горы, причем на правом клиросе пели по-славянски, а на левом — по-молдавски. Инокам запрещалось иметь какую-либо собственность («ниже малейшей вещи не имети»). Приветствовались полное послушание, «умная молитва» и чтение книг, непрестанное рукоделие и бытовое благочиние. Монастырь имел образцовую больницу, странноприимицу (гостиницу), художественные мастерские. По вечерам преподобный собирал вокруг себя братию, попеременно славян и молдаван, и читал им поучения из святых отцов — Василия Великого, Иоанна Лествичника, аввы Дорофея, Симеона Нового Богослова.

В Драгомирнском монастыре начинается великая работа старца Паисия над переводом святоотеческих книг с греческого на славянский и молдавский языки. Старец работает над исправлением и переводом книг святого Марка, святого Никиты Стифата, святого Феодора Эдесского, святого Каллиста, святого Максима Исповедника. Впоследствии он продолжит эту работу в Нямецком монастыре, где под его руководством будут трудиться уже многие переписчики и переводчики. Среди переведенных ими книг окажутся труды преподобного Антония Великого, святого Иоанна Дамаскина, святого Василия Великого, «Слова» преподобного Григория Синаита и множество других сочинений. Общее число переведенных и переписанных книг превысит сорок. Эта библиотека святоотеческих творений составит знаменитый славянский свод «Добротолюбие».

Здесь же, в Драгомирнском монастыре, старец принимает схиму с сохранением прежнего имени — Паисий.

В 1768 году началась война между Россией и Османской империей. Военные действия развернулись в Молдавии и Валахии. Множество беженцев, укрываясь от турок и татар, искали защиты в Драгомирнском монастыре, расположенном в труднопроходимом Карпатском лесу. К концу года монастырь был переполнен. Старец Паисий распорядился отдать большую его часть под нужды беженцев. Вскоре турки отступили под ударами русских войск, и непосредственная угроза для жителей этих областей миновала. Однако после завершения войны (1774 год) по требованию австрийской императрицы Марии-Терезии часть территории Молдавии (а именно та, на которой был расположен Драгомирнский монастырь) перешла к Австрийской империи. Старец Паисий оставил в монастыре 150 человек братии вместе с двумя духовниками — славянским и молдавским, а сам с оставшимися иноками решил уйти в области, остающиеся под властью православного государя. Господарь Григорий Гика и митрополит Ясский Гавриил предоставили ему уединенный и бедный Секульский монастырь во имя Усекновения главы Иоанна Предтечи, также расположенный в Карпатских горах.

Жизнь в Секуле была устроена по образцу Драгомирнского монастыря. Переводческая деятельность Паисия достигает здесь расцвета. Наиболее способные ученики направляются в Бухарест для обучения греческому языку. Но новая обитель не в состоянии была вместить всех желающих. Преподобный обратился к господарю Константину Мурузи с просьбой оказать помощь в строительстве новых келий. К удивлению и смущению старца, господарь повелел братии переселиться в богатейший Нямецкий монастырь — главный православный центр Молдавии и Валахии. Старец далеко не сразу согласился на это переселение. «Предвидя разорение и погибель устроения душевного братии из-за того, что упразднится общее поучение, старец стал просить господаря не переводить их в многолюдный монастырь, часто посещаемый мирянами; Константин же на все мольбы ответил: „Сотвори послушание, иди в Нямец, ничтоже рассуждая“».

Переселение состоялось в 1779 году, накануне Успенского поста. Часть братии Паисий оставил в Секуле, а с другими перешел в Нямец. Братия вступили в соборную церковь Нямецкого монастыря с пением «Достойно есть», поклонились святым иконам. Старец же, подойдя к иконе Пресвятой Богородицы, вручил себя и всю братию покровительству Божией Матери.

Жизнь в Нямце была устроена по образцу Драгомирнского и Секульского монастырей. К 90-м годам XVIII века число иноков возросло до тысячи человек. Здесь были люди самых разных национальностей. В конце XVIII века Нямецкий монастырь стал едва ли не самой многолюдной православной обителью Восточной Европы. Пользуясь покровительством господаря Константина Мурузи, старец Паисий устроил в обители больницу, странноприимицу; здесь также принимали больных, престарелых, требующих ухода. Вот что рассказывал о жизни монастыря посетивший его в это время инок Феофан: «Нестяжание их (иноков. — Авт.) было полное: в келиях, кроме иконы, книги и орудий для рукоделия, не было ничего. Иноки особенно отличались смирением. Гордости и тщеславия они сторонились. Ненависти, взаимных обид они не знали; если случалось кому-либо по неосторожности или горячности оскорбить другого, он спешил примириться с ним. Кто не хотел простить согрешившего брата, был изгоняем из монастыря. Походка у иноков была скромна. При встречах один другого предупреждал поклоном. В церкви каждый стоял на назначенном ему месте. Празднословия не допускалось не только в церкви, но и нигде и в другом месте. Без благословения духовного никто не дерзал даже съесть какой-либо плод, которых в той стране очень много».