Полузабытая песня любви - Кэтрин Уэбб

– Какая красавица, правда? – произнесла Анни Лэнгтон, появившаяся позади него с подносом, на котором стояли кофейник и небольшие чашечки. Она гордо улыбнулась, глядя на рисунок. – Я заплатила за него уйму денег. Тогда мой муж Джон еще был жив, так его чуть не хватил удар. Но я не могла его упустить. Она просто поет, согласитесь.

– Да, это верно. Я тоже в тот день пришел на аукцион. Просто не мог ничего с собой поделать, хоть и понимал, какая пытка будет наблюдать за тем, как это чудо купит кто-то другой, и знать, что больше никогда его не увижу.

– Это служит наглядной иллюстрацией того, что мы ничего не можем предугадать в своей жизни. Молоко и сахар?

– Спасибо, только молоко.

Желание рассказать миссис Лэнгтон, что он нашел Димити, что она жива и он с ней познакомился, жгло его, но он придержал язык. Пусть это откровение появится в книге, если он когда-нибудь ее закончит.

– Вот я и сказала тогда Джону, что деньги – это всего лишь деньги. В то же время красивая вещь – радость навсегда. Так гласит английская пословица.

Тут она посмотрела на портрет Мици с такой особенной страстью, что Зак почти узнал это выражение лица.

– Не было ли у вас случайно… романа с Обри? – спросил он с улыбкой.

Анни Лэнгтон устремила на него строгий взгляд:

– Молодой человек, я еще не родилась, когда Чарльз Обри ушел на войну.

– Да, конечно. Прошу прощения.

– Ничего. – Она быстро махнула рукой. – Пожалуй, для таких молодых, как вы, все люди, которые старше пятидесяти, кажутся глубокими стариками.

– Я не так уж и молод, – возразил Зак.

– Значит, просто недостаточно вежливы, да? – Ее лицо оставалось серьезным, но в глазах плясали искорки, и Зак смущенно потупился. Она сменила тему. – Насколько я поняла со слов Пола Гиббонса, вы особо интересуетесь портретами Денниса? Значит, вы знаете, кем он был?

– Нет. Я надеялся, что просветить меня на этот счет сможете вы.

– Ага, значит, эта тайна остается покрытой мраком. Увы, я тоже понятия не имею, кто он. Я провела кое-какие исследования, хоть мне, разумеется, не сравниться с таким знатоком Обри, как вы, но, увы, нигде не сумела найти каких-либо упоминаний о нем.

– И я не нашел.

– Ах, боже мой… надеюсь, вы не проделали весь этот путь только для того, чтобы спросить, не знаю ли я что-нибудь про Денниса?

– Нет-нет. У меня сложилась… своего рода теория относительно его портретов. И хотелось надеяться, что, если я увижу один из них, так сказать, во плоти, многое сможет проясниться.

– Ах вот как? – Хозяйка отхлебнула кофе, не отрывая от Зака пристального взгляда, и он понял: отделаться одними фальшивыми фразами не удастся.

– Меня очень тревожит то обстоятельство, что нигде не существует никаких упоминаний о Деннисе. В такое почти невозможно поверить, если принять во внимание то, когда эти портреты предположительно были созданы. Иначе говоря, если взглянуть на проставленные на них даты. Если они верны, то Деннис обязательно должен был в тот или иной момент оказаться в Блэкноуле. Я туда съездил и переговорил кое с кем из людей, живших в то время, но никто из них никогда о нем не слышал.

–  Предположительносозданы, вы сказали? Следует ли вас понимать в том смысле, что вы предполагаете, будто портреты не подлинные?

– Я понимаю, что это… не совсем то, что всем хотелось бы услышать. Но не кажется ли вам странным, что все эти портреты Денниса – единственные, на которых изображен этот человек, – поступили в продажу только недавно и, по-видимому, от одного и того же продавца? И то, что они так похожи друг на друга и все-таки не совсем одинаковы?

– Согласна, это очень странно. Но достаточно увидеть технику рисунка, чтобы безо всяких сомнений опознать руку Чарльза Обри. Возможно, он порвал с этим Деннисом, кем бы тот ни являлся. Вероятно, Обри вычеркнул этого молодого человека из своей жизни еще до того, как погиб. И позволительно также допустить, что художник сам был недоволен этими рисунками, а потому спрятал их подальше. Наверное, именно поэтому они не были проданы им самим и только теперь настало их время.

– Думаю, это возможно. Но мне все равно трудно в это поверить.

– Ну, тогда позвольте мне познакомить вас с моим Деннисом. Кто знает, вдруг он поможет вам принять окончательное решение.

Она повела его по коридору в просторный кабинет, где стоял огромный письменный стол из полированного ореха, обращающий на себя внимание в первую очередь. Вдоль стен выстроились книжные шкафы, и там, где оставалось место, везде висели рисунки в рамах. Зак сразу увидел тот, на котором был изображен Деннис, и пошел к нему раньше, чем миссис Лэнгтон на него указала. Он, конечно, знал эту работу, потому что много раз видел в аукционном каталоге. Зак принялся разглядывать ее снова и почувствовал, что разочарование возрастает с каждой секундой. То обстоятельство, что он увидел оригинал, ничего не прояснило. Зак хорошо понимал, что миссис Лэнгтон внимательно за ним наблюдает, и решил приличия ради проявить к портрету больший интерес, чем он на самом деле испытывал.

– Вы не возражаете, если я его сниму со стены и поднесу к окну, чтобы получше рассмотреть? – спросил он.

– Конечно. Распоряжайтесь.

Рисунок находился в тяжелой деревянной раме, и Зак постарался ухватиться за нее покрепче, когда снимал со стены. У окна он стал поворачивать портрет, пока свет не лег на бумагу так, как ему требовалось. Зак обратил внимание на карандашные штрихи, подпись, еще раз констатировал неоднозначное выражение на лице молодого человека. Он изучал рисунок и ждал какого-нибудь откровения, но ничего подобного так и не появилось. И все-таки он никак не мог избавиться от ощущения, что портрет представляет собой не совсем то, за что себя выдает.

– Понимаю, это не бог весть какой шедевр, но я всегда полагала, что рисунок достаточно хорош, да и покупка оказалась выгодной, – проговорила Анни Лэнгтон, когда молчание затянулось. – Хотите я ненадолго выйду? – добавила она.

– Что вы, в этом нет никакой необходимости, – заверил Зак.

– Вы получили то, зачем приехали, да?

– Вообще-то, нет. А вам случайно не удалось выяснить, кто продал эту работу?

– Нет, хоть я и спрашивала. Мне, как и всем, тоже хотелось узнать, откуда вдруг появляются такие вещи. Обычно покупателям это говорят, но на сей раз все оказалось иначе. Полная анонимность. – Она печально покачала головой.

– Рисунок находился уже в раме, когда вы его купили?

– О нет. Рамы вообще никакой не было. Просто был скатан в трубочку и завернут в несколько грязных листов газеты. Можете себе представить? Совсем не лучшая упаковка для такого произведения. К счастью, газетные буквы отпечатались совсем немного, да и то не на лицевой стороне, а на обороте портрета.