Эти спутанные узы - Лекси Райан

Я не поворачиваюсь, и он снова берет меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза.

– Я хотел сохранить тебе жизнь, и это не делает меня злодеем. Я уже тебе говорил: я рад, что ты выпила это чертово зелье. Но я идиот, потому что не понял раньше, что ты в него влюблена. Что не понял, как глубоко было твое к нему доверие. Я был слеп. Я сержусь на себя не за то, что не оборвал твою жизнь. А за то, что не нашел способа этого не делать.

– Ты же сам сказал, что годами пытался найти способ получить корону, который не причинил бы мне вреда. Это было правдой?

– Конечно, это было правдой.

– Так почему же ты виноват в том, что не нашел решения, которого не существует?

Он отпускает мой подбородок.

– Я виноват в том, что позволил своему отцу довести все до этого.

– Значит, теперь ты несешь ответственность за его поступки?

– Нет, – рычит он, и его голос эхом отдается в ночи. Он проводит рукой по волосам. – Но несу ответственность за свои. Я же говорил тебе, я был избалован и получал то, что хотел. Я хотел Изабель, поэтому мы с ней планировали тайно заключить узы и начать нашу совместную жизнь. И плевать, если это означало, что мой отец откажется передать мне корону. Она хотела семью, поэтому мы планировали сначала завести детей. А потом я дал бы ей Зелье жизни – и после этого забрал бы трон у своего отца. Мы не спешили. Я хотел, чтобы до того момента, как я займу трон, прошло много времени. Хотел, чтобы мы насладились друг другом до того, как давление власти изменит нашу жизнь. Это было уже после того, как Мордеус оккупировал трон, но я был уверен, что все будет быстро улажено. Мой отец вернулся из мира смертных и был слаб после многих месяцев, проведенных там, но как только он восстановил свою силу, я был уверен, что он найдет способ избавиться от Мордеуса, не втягивая наш двор во гражданскую войну. – Он делает вдох. – Я был так наивен. Я недооценил власть Мордеуса над его последователями, но, самое главное, недооценил силу королевы. Ее ярость и негодование. Как недооценили все мы.

– Что случилось? – спрашиваю я.

Финн берет меня за руку, как будто ему нужно утешение от моего прикосновения, чтобы рассказать свою историю.

– В день, когда нас с Изабель должны были связать узами, появился мой отец и попросил меня о помощи. Он придумал, как отнять власть у Мордеуса. Я даже не знаю, что это был за план, хотя позже пожалел, что не выслушал его и не узнал, что же он придумал, чтобы изгнать моего дядю из дворца и не позволить закрепить свою хрупкую власть. Я отказал отцу. Изабель распланировала этот день по секундам, а я готов был сделать для нее все, что угодно. Но я сделал это также из желания насолить ему. Мне было горько, что он не поддержал мое будущее с Изабель, и мне хотелось, чтобы он страдал из-за этого.

Я сжимаю его руку. Он искоса смотрит на меня, и черты его лица искажаются.

– Мне стыдно, что в тот день я не поставил свой двор на первое место. Если бы я это сделал, все было бы по-другому.

– Расскажи мне, что произошло.

– У нас с Изабель был особенный день перед церемонией, и когда мы произносили наши клятвы… – Он сглатывает и отворачивается, а когда снова смотрит на меня, у него в глазах стоят слезы, которые сверкают в лунном свете. – В тот день что-то было не так. Я не чувствовал себя больным, но был как будто слабее. Я не мог это объяснить. Я никак не мог знать, что королева только что прокляла весь мой народ – прокляла меня. В тот момент, когда мы с Изабель заключили узы, она умерла у меня на руках. – Он качает головой. – Мы были в уединенной хижине в горах, к северу отсюда, совершенно одни. У меня не было зелья. Я еще не добыл необходимые ингредиенты, и мы не планировали использовать его в течение многих лет. Я не был готов. И она умерла у меня на руках. С искаженным от ужаса лицом.

А я его осуждала. Так сурово осуждала его за то, что он убил ее. За то, что лишил ее жизни, чтобы удержать свою магию после того, как королева прокляла его народ. Я осуждала его, а он даже не знал, что делал.

– Финн, я очень тебе соболезную.

Он сглатывает.

– Когда ты получаешь силу человеческой жизни, это физический всплеск энергии. Я думал, что внутри меня что-то сломано. У меня на руках умирала моя любимая женщина, а я никогда прежде не чувствовал в себе столько жизни. И я ненавидел себя за это.

Я представляю себе эту картину, и меня начинает тошнить. Я хочу прижаться к нему всем телом и как-то его утешить – не просто сидеть с переплетенными пальцами, – но не уверена, что хоть что-то может облегчить его горе. Поэтому я ничего не делаю.

– После этого мы начали разбираться в том, что произошло, – говорит он. – По крупицам выискивать ответы. Проклятия не сопровождаются объявлениями, объясняющими, что это такое или как они работают. Мы должны были разобраться во всем сами. Пришлось почувствовать, как наша магия ослабляет нас и не восполняется. Пришлось наблюдать, как наши товарищи истекают кровью от ран, которые обычно заживали сами по себе за считаные минуты. Сначала мы не знали, что это проклятие. Нам нужно было понять это самостоятельно. А затем выяснить, как с этим связаны узы, заключаемые с людьми. Хуже всего было то, что мы не могли обсуждать проклятие между собой. Это означало, что каждый из нас должен был разобраться в этом самостоятельно.

Я никогда не думала об этом – о том, как они узнали все тонкости проклятия, сколько боли приносило понимание каждого его нюанса.

– Я и так был зол на своего отца, – говорит Финн. – А потом мы собрали все факты воедино и поняли, что прокляты золотой королевой, – и мой гнев разгорелся еще больше. В том, что умерла женщина, которую я любил, был виноват он. Это из-за него умирали все мои друзья. Я сказал ему, что не стану помогать ему свергнуть Мордеуса с трона. Он заварил эту кашу. Ему это и расхлебывать. – Он проводит рукой по лицу. – К тому