Партия на троих - Антон Корчевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Казалось, все, что остается — это предпринять отчаянную попытку прорваться за пределы Шат Наара, а затем постараться покинуть республику Оолас, перебраться в более безопасный уголок этого мира, и там ждать спасения в виде кораблей Федерации, высланных после получения в обитаемых мирах сигнала о введении протокола «инкогнито». Но как заставить себя забыть о людях, все еще томящихся под землей в маленьких камерах с кафельными стенами, помойным ведром в углу и вечно включенным освещением? Макаров не мог так поступить. Потому которую неделю отсиживался в укрытии вместе с Головановым и шатрэнианкой, делая редкие вылазки на поверхность. Приглядывался, как обстоят дела в городе. Ждал, пока не произойдёт нечто, способное поменять расклад и показать выход из той ловушки, в которую загнали землян.
Получив кодовый сигнал из столицы, граф Тилли, командующий пятого флота, снял с головы фуражку, и, отерев платком лысину, чуть слышно произнес:
— Началось…
Затем, уже куда громче, отдал приказ лечь на новый курс. Рубка флагмана наполнилась голосами: офицеры раздавали команды, радиограммы одна за другой уходили на корабли боевого соединения. Рулевой крутанул штурвал, и огромное судно стало поворачиваться, взяв курс на юго-восток, к Лазурному полуострову. Громадные, видавшие виды линкоры, несколько устаревшие, но все ещё грозные после последней модернизации, ощерившись пушками, шли в центре строя. Рядом с ними двигались крейсеры. Вокруг, на некотором удалении, разрезая морские волны хищными носами, сновали стаи миноносцев, корветов и ракетных катеров, половина которых принадлежали к новейшим классам, спущенным на воду уже после войны. С каждой секундой винты кораблей раскручивались все быстрее; матросы стягивали с орудий и палубных надстроек чехлы, проверяли крепление совершенно непривычных панелей, которые, по замыслу адмиралтейства, должны были снизить заметность для радаров противника. Теперь уже недолго осталось играть в прятки со сторожевиками Ооласа, уклоняться от встречи с ними, избегая попадания флота в зону действия локаторов, чтобы сохранить секретность. Началась война, и внезапность первого удара, благодаря умелым действиям адмирала Пятого флота, останется сохранена.
Корабли еще не набрали максимальную скорость, когда с палуб авианосцев, шедших позади ударного соединения, стали взлетать, трепеща крыльями, боевые махолеты. Лил дождь, мокрые палубы качало из стороны в сторону от волнения на море, тучи заволокли все небо, по лобовым стеклам кабин летательных аппаратов струйками стекала вода. И все же, нагруженные торпедами, ракетами и бомбами, с полностью заряженными пулемётами и скорострельными пушками, жужжа, как рой пчел, они взлетали вертикально в воздух, и, разбившись на группы, клиньями уносились вперед, по направлению к берегу, туда, где находились указанные летчикам цели. Похожие на гигантских насекомых, махолеты опускались к самым волнам, чтобы как можно дольше оставаться незамеченными для вражеских радиолокационных станций. Не успевали исчезнуть из виду взлетевшие машины, как на их место из скрытых в чреве авианесущих кораблей ангаров выкатывали новые — и так до тех пор, пока не осталось ни одного аппарата, который не рассекал бы крыльями воздушный поток.
Летели в режиме полного радиомолчания, общаясь лишь покачиванием крыльев и световыми сигналами. Но переговариваться особо и не требовалось: каждое звено махолетов прекрасно знало общий план операции, тщательно изучило расположение своих целей, координаты которых, рискуя жизнью, добыли подводники и флотская разведки. Летчики морской авиации Ниара знали схемы оптимального подлета к вражеским судам, знали, с какого угла корабли хуже защищены зенитными орудиями, знали, куда надо целиться, чтобы верней пустить их на дно. У каждого за плечами были сотни, а то и тысячи часов налета. Лучшей подготовки к операции трудно было желать, она должна была стать венцом военной карьеры Тилли — если всё пройдёт удачно.
Все дальше и дальше звенья крылатых машин расходились друг от друга, все ближе и ближе они были к силам Революционного флота. Вот уже на одном из республиканских эсминцев, оснащённом РЛС последнего поколения, забеспокоились, увидев на мониторе множественные группы целей, стали срочно радировать на флагманский корабль. Но поздно. К эсминцу уже летели две ракеты. Экипаж с запозданием поднял тревогу, начался отстрел дипольных отражателей, быстро заполнивших воздух над судном. Одна ракета сбилась с курса, и ушла в сторону — зато вторая угодила точно в цель. От попадания детонировал зарядный погреб орудия главного калибра; возник пожар, корабль стал стремительно крениться. Под истошный рёв серен тревоги на палубу высыпали люди, прыгая за борт или же пытаясь спустить на воду спасательные шлюпки: всем выжившим было очевидно, что при такой скорости погружения, с громадной дырой ниже ватерлинии, о борьбе за живучесть можно забыть… А над ними, в клубах черного дыма разгоравшегося пожара, пролетело звено махолетов, направляясь к следующей цели.
Благодаря точному расчету времени, удары по осуществлявшим морскую блокаду Лазурного полуострова кораблям республиканцев были нанесены с небольшим интервалом. Недоукомплектованные личным составом из-за послереволюционного хаоса, не ожидавшие нападения откуда-либо, кроме как со стороны Шестого Легиона, они, тем не менее, пытались оказать сопротивление. В воздух взлетали отражатели, из корабельных систем ПВО вырывались зенитные ракеты; небо расчертили сотни трассеров. То тут, то там падали разорванные взрывом, прошитые пулемётными очередями махолеты, гибли их экипажи. Но большинству королевских пилотов способствовала удача. Один за другим загорались республиканские корабли, вот уже, задрав кверху киль, шел под воду линкор «Авиоол»; скрылись в морской пучине несколько крейсеров и эсминцев. Первая волна махолётов, отстрелявшись, уступила место второй, а за ней уже шла третья.
Тилли, находясь в командной рубке флагмана, пристально следил, как его офицеры передвигают по карте флажки, обозначающие союзные и вражеские корабли. Он старался не думать о том, что сейчас творится на кораблях противника: огонь, стонущие от жара переборки, вода, рвущаяся в трюмы сквозь пробоины, изувеченные человеческие существа. Эти мысли возвращали его в собственное прошлое, к повреждённой прямым попаданием рубке корабля со стенами, забрызганными кровью товарищей, к звону
