Приказано добиться результата. Как была обеспечена реализация реформ в сфере государственных услуг Великобритании - Майкл Барбер

К концу марта у меня была уверенность в том, что во всех сферах ответственности Группы показатели несколько выросли по сравнению с декабрьскими, содержавшимися в отчете кабинету. В начале апреля я получил подтверждение нового роста показателей работы железных дорог; на скорой помощи уже в течение квартала время ожидания не превышало четырех часов, и даже по самому непростому вопросу – о количестве высылаемых людей, чье обращение о предоставлении убежища было отклонено, показатели, наконец, сдвинулись в нужном направлении.

По чистому совпадению, на следующей неделе Блэр объявил о назначении новых выборов. Я обещал оказывать ему помощь в реализации реформ в течение полного парламентского срока, так что, когда он объявил о новых выборах, я счел, что выполнил свой долг. Но была ли осуществлена миссия? В тот момент я был в этом уверен (подробнее об этом см. в главе 8). Мы доиграли до финального свистка.

Та Пасха была странной: я занимался семейными делами и пытался опровергнуть правительственную статистику по уголовной преступности. Наша младшая дочь Элис бросила университет и приехала домой, вела долгие разговоры по душам, которые, хотя и давались непросто, были необходимы, поскольку касались очень серьезных вещей. Тогда же я записал для себя:

Устал, устал, устал от этой недели, в том числе и эмоционально… Мне стало легче после того, как я поговорил с Элис по телефону, стоя прямо на улице, у Вестминстерского моста. Погода для ранней весны была прекрасной. Для Элис будет хорошим и верным решением, если она снова займется тем, чтобы строить свою судьбу. [Что, кстати, она и сделала. – М. Б.]

В один прекрасный день я ехал на работу на велосипеде, и меня остановил полицейский за проезд на красный свет. Меня раздирали противоречивые чувства: смущение, что меня поймали, радость, что, наконец, заработала система предупреждений о штрафах. Потом, спустя пару недель, я вез Элис назад в Норвич, где она раньше училась в университете, а теперь решила найти там работу. Высаживая ее около дома, я сказал: «Думаю, удача вот-вот улыбнется нам». Несколько минут спустя я столкнулся лоб в лоб с BMW и поспешно выскочил из машины, думая, что она горит. Я снова проехал на красный свет! К счастью, водитель BMW не пострадал (и оказался незлым человеком), а когда приехала полиция, я признал себя полностью ответственным за аварию. Они спросили меня, где я работаю.

– Лучше не спрашивайте! – сказал я.

– Но нам это необходимо, – последовал ответ, и мне пришлось признаться. Разговор перешел от причин аварии к тому, что нужно сделать премьер-министру для сокращения бюрократии в полиции. Понятно, что закон действовал своим чередом, и я заплатил второй штраф за несколько недель (и совершенно правильно). Каким-то образом этот инцидент меня встряхнул, и я решил, что нужно не просто двигаться дальше, но и больше думать о семье, оставляя для этого душевные силы.

Тем временем на работе мои мысли, как и мысли всех остальных, были о результатах выборов. Было понятно, что победят лейбористы, но оставался вопрос о том, каким будет их большинство.

Начало третьего срока

В перевернутом вверх дном мире современной политики победа лейбористов с перевесом в 66 парламентских мандатов была представлена как поражение средствами массовой информации, науськанными, надо признать, некоторыми второстепенными и недовольными членами лейбористской фракции. Но, откровенно говоря, даже в лейбористской верхушке было заметно разочарование, поскольку все надеялись на перевес в 80 или даже 100 мандатов. На самом деле консерваторы приобрели лишь немногим больше голосов, чем раньше (их позиции были слабее, чем при Ниле Кинноке в 1987 г.), зато улучшилось положение либеральных демократов благодаря голосам противников войны.

Наутро после дня выборов я зашел в кабинет Блэра. Во время избирательной кампании в его резиденции на Даунинг-стрит было пусто. Теперь она ожила. Я давно никого не видел из политической команды, и разговор немедленно пошел о действительно важных вещах – о победе команды клуба Liverpool над Chelsea в полуфинале Лиги чемпионов в прошедшую среду: был гол или нет? Какая разница в счете? Потом мы перешли к избирательной кампании. Я спросил, в чем были самая большая удача и неудача кампании. Самой большой неудачей считалась утечка информации о рекомендации генерального прокурора относительно Ирака. Удача? Ее не было. Все шло очень тяжело.

Я оставался на Даунинг-стрит до того момента, когда в резиденцию вернулся премьер-министр с семьей. Все сотрудники выстроились вдоль знаменитой лестницы от дверей до входа в зал заседаний кабинета. Тони и Чери Блэр были встречены бурной овацией и радостными приветствиями. Они пожимали всем руки и улыбались, но Тони выглядел совершенно измученным. В тот же день, но попозже мы с сотрудниками были в Казначействе и участвовали в таком же бурном приветствии канцлера, когда он вернулся в свой кабинет. Я могу даже гордиться тем, что пожал руку и премьер-министра, и канцлера в день их возвращения на свои посты.

Однако в пятницу меня постигло разочарование, связанное с перестановками в кабинете: беспокоило не столько чье-то персональное назначение, сколько общее отсутствие перемен. Я никогда не участвовал в обсуждении перестановок, но ожидал, что на первый план выйдет новое поколение. Однако перестановки, казалось, выдавали недостаток уверенности; у Блэра получилась команда, которая подходила скорее для обороны последнего рубежа, чем для свежего старта. Я рассчитывал увидеть на ключевых постах кабинета рядом с Дэвидом Милибандом, Десом Брауном и Рут Келли талантливых и успешных заместителей министров – таких, как Дуглас Александер, Джон Хаттон, Джеки Смит и Хейзел Блеарз, они придали бы кабинету более молодой и энергичный облик[157]. На ступеньку ниже кабинета все обстояло значительно лучше (меня особенно порадовало назначение Эндрю Адониса министром образования), но когда я столкнулся с премьер-министром в понедельник после выборов, я признался, что кадровые изменения мне представлялись недостаточно радикальными.

– Поздравляю с победой, – сказал я.

– Похоже, мы проиграли, – рассмеялся Блэр, имея в виду то, что писала пресса в конце недели.

По поводу перестановок я сказал, что следовало придерживаться знаменитых лаконичных формулировок Клемента Эттли: «Вы отлично сыграли»; «Не соответствует должности». Блэр улыбнулся[158].

В те первые дни после выборов неуверенными были не только перестановки в правительстве. Были отложены планы крупных организационных перемен. Даже не самое основательное изменение – новое название Министерства торговли и промышленности (которое должно было подчеркнуть важность энергетики и производительности) – было отброшено, когда его высмеяла пресса. К тому же было отложено на месяц назначение секретаря аппарата кабинета. Поскольку до этого назначения нельзя утверждать новых постоянных секретарей или передвигать на другие должности старых, был потерян важный импульс. Фактически новый состав постоянных секретарей был окончательно сформирован только в январе, спустя восемь месяцев после начала третьего срока правления Блэра. Я сам активно предлагал, чтобы предварительное назначение нового секретаря аппарата кабинета состоялось еще весной, до избирательной кампании. Тогда новый премьер-министр, кто бы им ни стал, мог просто подтвердить это назначение в течение недели после выборов и предоставить ему (или ей) разбираться с назначениями на высшие должности в правительстве, создавая, таким образом, энергию движения вперед. Если бы новый премьер категорически возражал против выбранного человека, он мог бы просто заново запустить процесс выбора кандидатуры. По крайней мере, тогда, наконец, был бы выбран хороший кандидат. Гас О’Доннелл подготовил планы глубокой модернизации Уайтхолла, и у него сформировались хорошие отношения как с Блэром, так и с Гордоном Брауном. Он умел отлично выступать на публике и с трибуны, а не только работать за закрытыми дверьми, чем отличаются традиционные аппаратчики.

Пол Корриган как-то сказал мне, что главной проблемой конституционного устройства Великобритании было то, что, сделав второе по трудности дело в политике (победа на выборах), приходилось немедленно, не отдохнув ни дня, приступать к самому трудному – управлению страной. Разве справедливо, что новый премьер-министр не может после традиционных приветствий сотрудников в резиденции на Даунинг-стрит сказать прессе, что теперь он (или она) возьмет в пятницу выходной, ляжет спать пораньше, а к формированию кабинета приступит в субботу утром?[159] Так или иначе, для центральных вопросов внутренней политики (образование, здравоохранение и так далее) третий срок Блэра начался с запинки и потери темпа.

Положение спасла внешняя политика. Еще не закончился май, когда граждане Нидерландов и Франции проголосовали категорически против новой европейской Конституции, и это помогло Блэру в один момент выскочить из ловушки, в которую он сам себя загнал, пообещав провести референдум по тому же вопросу. Обещание референдума помогло ему без проблем пройти и выборы в Европарламент, и всеобщие выборы в своей стране, а теперь ему не надо было за это расплачиваться (классический пример весьма рискованной стратегии, иногда необходимой в политике: приходится идти на риск и надеяться, что все как-нибудь обойдется). Вскоре после этого решение о проведении Олимпийских игр 2012 г. в Лондоне, встреча «большой восьмерки» в Глениглсе и реакция на террористические акты в Лондоне помогли Блэру еще больше укрепить неожиданно сильную позицию на политической сцене.