Летний дождь - Вера Кудрявцева

— Ласточкам? — переспросила Наташа.

— Да это мы так своих девочек зовем. Ласково, правда? — тонкие губы его изогнулись в ухмылке. — Так придешь?

— Ладно, как-нибудь соберусь — потанцевать, правда, хочется. Вот подберу ключики к своим архаровцам, и…

— Да вырастут они, архаровцы твои, и без твоих ключиков! — повеселел Костик.

Он чмокнул сестру в щеку и ловко подсадил на подножку трамвая.

— Смотри — слово! — крикнул вдогонку.

«А что, если и правда сбегать с Костиком? — подумала Наташа. — Сижу, сижу…» И размечталась, стыдясь самой себя… Вот бы прийти туда с ним, — покосилась на «Жигули» во дворе. Она представила себя в нарядном платье и в своих любимых туфлях, которые она не надевала с самого выпускного бала. А рядом он, взрослый, красивый.

«Дурочка! — одернула она себя. — Запридумывала! Давно ли точно так же мечтала о физике. А чем все обернулось? А до физика…»

А до физика целую осень и целую зиму бегала она в городскую библиотеку ради мимолетных встреч. Они так и не познакомились. Но она чувствовала, знала: и он замечает ее, ждет, садится неподалеку, сдает книги с ней одновременно, идет следом в раздевалку.

А потом он перестал приходить. Ей, когда убедилась, что больше его не увидит, казалось, будто опустели не только залы библиотеки, но и весь город.

Долго еще потом она вздрагивала от неожиданности, и ее начинало лихорадить: он ей чудился то в трамвае, то в кинотеатре, то просто в городской толчее.

«Не судьба», — вздохнула Наташа, наблюдая, как опускается над двором осеннее небо.

Ей захотелось усесться поудобнее у окна, положить на руки голову и помечтать, восстанавливая миг за мигом те как бы случайные, но так заполнявшие ее душу встречи. В мечтах ее они, конечно, знакомились… В мечтах они так любили друг друга…

Но даже и помечтать Наталье Юрьевне было некогда. Ее ждали две стопы тетрадей и четыре конспекта уроков. Да еще эта красавица бабочка, про которую надо непременно сегодня все-все разузнать.

Проснулась мама.

— Будто живой воды напилась! — улыбалась она дочери. — Так хорошо спала, так спала! Что ночь буду делать? A-а, вспомнила: проверю-ка сегодня все твои тетрадки!

— Мам, только по математике, если тебе нетрудно, — стыдно было Наташе, но уж очень она обрадовалась помощи.

Вдвоем они управились пораньше, чем всегда, и уже в два часа ночи были готовы к завтрашним Наташиным урокам.

А про Сашину бабочку Наташа опять забыла.

В эти дни многие в доме замечали движение около «Жигулей». Иван Тимофеевич, гуляя рано утром с Капи, поинтересовался:

— Нашелся, значит, хозяин этой игрушечки?

— Потеряли? — засмеялся Василий.

— А где это вы пропадали?

— В лесу! Отпуск у меня длинный! Я на Севере работал. Оттуда и игрушечку эту привез. Поставил под окна, думаю, кто ее тронет? Да на все лето в лес! Друг у меня лесник…

Капи, убедившись, что в машине женщин нет, тоже подкрался, дал себя погладить новому знакомцу.

— Ну, пошли, Капи: нам с тобой еще Елену Егоровну надо попроведать…

— Вон, полюбуйтесь! — кивнул в окно отчим Саши. — Тосковали, не могли дождаться: вот и явился — не запылился! — сказал он, чем-то, как всегда, недовольный.

Женщины промолчали в ответ. А Саша поскорей распрощался с бабочкой, собрал портфель и — фьють! — на улицу.

— Саша! А завтракать? — остановила было бабушка. — Ты куда в такую рань?

— Надо!

Саша, конечно, торопился не в школу. Уж очень любопытно посмотреть на человека, который так долго не появлялся около своей машины. Может, даже прокатит!

— Здравствуйте! — вежливо сказал Саша и на всякий случай, чтобы его не увидели из окна отчим, или мама, или бабушка, спрятался за бок машины.

— Здравствуй! — улыбчиво откликнулся голос.

— Ваша? — кивнул Саша на «Жигуля».

— Мо-оя!

— А у меня тоже есть, — сразу понял Саша, что с этим человеком можно обо всем разговаривать.

— Что же у тебя есть? — не отрываясь от работы, спросил дядя.

— Бабочка! Такая прекрасная! Крылышки у нее ярко-рыженькие, а по краям будто кружева пришиты, вот!

— Живая, что ли?

— Пока живая, — вздохнул Саша. — Но, наверно, скоро умрет. Потому что никак ничего не ест. Ползает, ползает по окну, а не ест никогда…

— Не умрет, — уверенно сказал дядя. — Не умрет. Это она место себе ищет, где бы ей уснуть. На всю зимушку.

— На всю зиму? — ахнул Саша. — А летом проснется?

— Должна. Мухи же просыпаются. А не ест она, знаешь, почему? Потому что сперва бабочка бывает вовсе и не бабочка, а… как бы тебе популярно объяснить….

И веселый этот человек вытер руки тряпкой, достал карандаш и стал рисовать:

— Сперва бабочка бывает вот таким вот червяком, не веришь? Гусеница называется. Вот тут уж она настоящая обжора! Жрет-жрет все подряд! Листья в основном. Вот тогда она даже вредная! А как насытится, в куколку превращается, смотри, вот в такую неподвижку, без ног, без крыльев. Лежит, лежит и вдруг — фррр! И вылетела из этой куколки раскрасавица бабочка! Тут уж ей не до еды! Тут уж ей бы полетать вволюшку, на солнышке погреться!

— А потом опять спать? — сомневаясь, спросил Саша.

— Ага! Опять на покой!

— Вот хорошо-то! Вот бы и нам так! Спишь-спишь себе зиму, проснулся, а ты уже — третьеклассник!

И оба засмеялись.

— А мне вот в школу, — вздохнул Саша и посмотрел вслед бегущей и, как всегда, опаздывающей своей учительнице.

— Это и есть твоя учительница? — посмотрел на нее и новый Сашин знакомый.

— Да, — вздохнул Саша.

— А почему ты вздыхаешь? Строгая?

— Нет, — опять вздохнул Саша. И тут его осенило. — А знаете, я сегодня могу не торопиться.

— Как это?

— Я вспомнил: сегодня не будет первого урока. У них в это время педсовет будет.

— А откуда тебе известно про педсовет?

— Известно! Послала меня вчера Наталья Юрьевна в учительскую за тетрадками, я и прочитал. Я всегда везде все читаю! У меня привычка с детства… Потому что мне хотелось поскорее читать научиться, и я стал всякие разные объявления, плакаты, афиши читать. Я их, как ребусы, разгадывал и научился. Я их много знаю! Руку подниму, когда надо предложения придумывать. Но Наталья Юрьевна не любит мои предложения. Сам думай, говорит, а то готовенькое берешь…

— Ну, и что же ты берешь? Готовенькое?

— Запоминаю, как прочту — так и запоминаю. — «Выше качество продукции!» — выпалил Саша. — «Трудовой и общественной дисциплине — гарантию коллектива!» — Он закрыл глаза и застрочил: — «Выпускное сочинение пишут сначала на черновиках, а потом на чистовик. А жизнь свою мы пишем сразу и навсегда на чистовик. В ней ничего не исправишь, не вычеркнешь, не перепишешь…»

— Ну?

— Да!

— Ну ты и экземпляр! — во все глаза смотрел на Сашу Василий. — Значит, сразу на чистовик, говоришь? А дисциплине, значит, гарантию коллектива? — хохотал он. — А про педсовет не сочиняешь, братишка?

— Нет, — вздохнул Саша. — Не умею я сочинять. Наталья Юрьевна задала сказку сочинить хоть про волка, хоть про Серую утку… ффу, опять! Про Серую Шейку! Хоть просто про камень на дороге. А я так и не сочинил. Вот если бы про бабочку, я бы, может, и сочинил. Но Наталья Юрьевна опять рассердится, потому что я уже всем надоел с бабочкой.

— Понятно, — засмеялся дядя, закручивая какие-то гайки в машине. — Хочешь — вместе сочиним сказку?

— А про что?

— Ну, хоть про волка!

— И трех поросят!

— Годится. Начинай!

И Саша бойко начал:

— Жил-был Волк! И он был злой и голодный. И он решил съесть трех поросят! И вот пришел к ним и говорит…

— Поросятки! — басом подхватил сказку дядя. — Откройте!

— Нет-нет-нет! — тоненьким голосом продолжил Саша. — Не откроем! Мы тебя узнали, ты — Волчище Серый хвостище!

И тогда Волк пошел к кузнецу…

— Э-э, нет! Это уже было! — прервал Сашу его новый знакомый. — Давай что-нибудь поинтереснее придумаем!.. И тогда Волчище Серый хвостище позвонил… кому же это он позвонил…

— Позвонил! Волк позвонил!.. — Саша так и покатился от хохота. — Ну-ну, кому же он позвонил? Придумал! И тогда Волк позвонил коту Леопольду! «Леопольдик, помоги мне съесть трех поросят!»

— А Леопольд?

— А Леопольд: «Ребята! Давайте жить дружно!»

И они так смеялись!

— Ну, брат, пора, — сказал наконец дядя Вася, взглянув на часы.

— Уходить не хочется — так с вами интересно! — вздохнул Саша.

— Надо!..

— Надо, — повторил Саша. И тут он придумал вот что:

— Дядя Вася! — шепотом сказал он. — Дядя Вася! А вы не смогли бы побыть моим папой? Ненадолго…

— Как это? — опешил Василий.

— Ну на один только вечер! Вы и Наталье Юрьевне понравитесь, вот увидите!